Асы нелегальной разведки - Николай Шварев

В этом отчёте Леопольд Треппер подробнейшим образом рассказывает о действительном положении дел в разведывательной организации, о том, как и почему провалились резидентуры в Бельгии, Франции и Германии.

«В мае 1942 г. Хемниц капитулировал, был переведен в Берлин и передан в распоряжение “Контры”. Там он полностью выдал характер нашей работы, роль Е.К.З., работу Андре, Кента, Отто, Германа, Фабриканта и Боба, код Кента и музыкальные программы станций Оскол и Герман.

В результате полученных сведений центральный орган “Контры” создал специальную команду для раскрытия наших групп, Тайного ареста наших людей и продолжения работы с вами от их имени… Под влиянием раскрытия заговора Кент капитулировал, дал различные показания о людях и своих поездках в Берлин, Прагу и Швейцарию, что “Контре” было известно лишь частично до ареста Кента. В настоящее время

Кент сотрудничает с “Контрой”, редактируя телеграммы, которые идут к вам от его имени». Пытаясь спасти коллег, не схваченных ещё гестапо, Леопольд Треппер писал: «Опасность грозит Поку в Италии. Им известно его имя и адрес 1942 года в Риме…

Я даю корпорантам список лиц, которые немедленно должны быть предупреждены о грозящей им опасности. Во Франции “Контра” разыскивает белогвардейского русского журналиста, латвийского экс-генерала и людей Кента. Предупредите людей из группы Гари.

Надо полагать, что Коро и его люди провалились в результате показания Хемница, который вместе с Кентом шифровал свой отчёт о поездке в Берлин. У “Контры” имеются точные данные о работе Коро (псевдоним Харро Шульце-Бойзена, руководителя берлинской разведгруппы НКГБ СССР)».

Леопольд Треппер сообщал имена и фамилии руководителей особой команды «Контры», о том, что сам он находится в бывшем здании французской охранки, в камере под номером 600. И в заключение пишет:

«Если моя операция не будет выполнена немедленно, можно опасаться, что меня переведут в Германию. Если моя операция не удастся, знайте, что в эти ужасные и трагические месяцы до последней минуты я всей душой с вами, и передайте моей семье и детям мой последний поцелуй. Всегда ваш Отто». На первой странице этого необычайного письма-отчёта, рождённого при столь драматических обстоятельствах, рукою Георгия Димитрова написаны два слова: «Послать т. Ильичёву. 10.7.43» (Ильичёв И.И. — директор, начальник Центра с 8.1942 по 7.1945, руководитель Главного разведывательного управления Генштаба).

Военный историк А.И. Галаган в своём послесловии к книге «Большая игра» писал: «После получения доклада Л. Треп-пера Центр взял инициативу в свои руки и начал радиоигру с гестапо в своих интересах. Таким образом, Леопольд Треппер в труднейших условиях, рискуя жизнью, достиг поставленной цели, ликвидировал заговор гестапо и информирован об этом Центр. В этом его большая заслуга».

Приблизительно в те же дни, летом 1943 года, жена Л. Треп-пера, находившаяся с детьми в эвакуации в Сибири, получила от руководства Центра телеграмму: «Ваш муж — герой. Он работает для победы нашей Родины». Телеграмму подписали: полковник Эпштейн, майор Полякова, майор Леонтьев.

Единственная весточка о войне, которую вел Леопольд Треппер, советский разведчик за рубежом.

Положение Л. Треппера было несколько смягчено, с улицы Соссэ его переместили теперь в гостиницу-тюрьму в парижский город Нейи, іде помещались почётные пленники гестапо… Теперь рядом с ним, в одной из камер-комнат, был Гил ель Кац. Там же он встретился с «Кентом», страшно удивившимся тому, что Отто тоже принимает участие в нацистской игре… Но Треппер, конечно же, не стал говорить ему правды.

В июне 1943 года в Париж приехал новый шеф зондер-команды Хайнц Паннвиц, сменивший тяжело заболевшего К. Гиринга. Он пришёл с большими планами, мечтал организовать встречу с кем-либо из представителей Разведупра, которого хотел выманить с помощью Отто. Считал, что нельзя вести игру, если «Гран шеф» находится под арестом, и планировал освобождение Л. Треппера, который должен жить на виду у всех, в Париже. К этому времени тот уже выезжал без большой охраны — с ним был шофёр и гестаповец Вилли Берг, на руках необходимые документы и 500 франков — на всякий случай.

В Берлине были довольны: Большая игра была в самом разгаре — советский Центр регулярно слал свои сообщения и директивы, в Москву шли фальшивки гестапо. Так прошло всё лето.

В августе 1943 года арестованы Фернан Пориоль и Сюзанна Спаак, месяц спустя — группа подпольщиков в Лионе. Л. Треппер был в неведении — что известно гестапо? Как сложится его дальнейшая судьба? Что будет, если зондерко-манда доберётся до партийного канала ФКП? Решение пришло внезапно, хотя он давно думал об этом. Это случилось 13 сентября 1943 года.

«Каждую ночь гестаповцы пили, как свиньи, до двух-трёх часов, — вспоминает Л. Треппер. — Берг всегда был болен, и я обещал ему прекрасное средство. Крупнейшая в Париже аптека находилась в трёх минутах ходьбы от улицы Соссэ, недалеко от вокзала Сен-Лазар.

Накануне вечером Берг сказал, что расшифровка найденных в Лионе радиограмм закончена, и мы должны быть к двенадцати часам на улице Соссэ, у начальства… Там будут уже знать о результатах. Наступил тот день. Спрашиваю его: “Как самочувствие?” — “Очень плохо”, — говорит. Предлагаю: “Давайте подъедем в аптеку, еще двенадцати нет. Тут недалеко”. Он согласился. Когда подъехали, я сказал: “Ну, господин Берг, пошли”. — “Знаете что, — предлагает, — я здесь посижу в машине, вы идите туда один и возвращайтесь быстрее обратно”. Говорю: “Как хотите, давайте лучше пойдём вместе”. — “Нет, идите!” У меня все было рассчитано. Я бежал…»

Началась новая глава в жизни Л. Треппера.

После долгих и нелёгких скитаний в Париже он установил связь с товарищами, сообщил а себе в Центр и продолжал борьбу с оккупантами вместе с группой борцов Сопротивления до августа 1944 года.

Войска союзных армий приближались к Парижу. Город восстал — парижане вооружались, чтобы разделаться с оккупантами…

Команда X. Паннвица разбегалась, заранее запасшись поддельными документами и паспортами. На улице де Кур-сель, где они располагались теперь, в автомашины спешно грузили чемоданы и ещё какое-то барахло.

К консьержу поспешно подбежал человек с удлиненным озабоченным лицом: «Если проболтаешься — берегись. Тоща тебе несдобровать!»

Эти слова кричит Кент, давно ставший почти полноправным членом зондеркоманды. Во главе со своим шефом они отправляются на юг, в сторону Австрийских Альп, где хотят укрыться от возмездия за свои подвиги.

Во второй половине дня, 25 августа 1944 года, Л. Треппер и его товарищи примчались на улицу де Курсель…

«И вот мы в разбойничьем логове Паннвица и его подручных. Здесь пытали наших товарищей, здесь они пережили чудовищные страдания, — рассказывал он. — От небывалого волнения у меня перехватывает дыхание. Осторожно мы продвигаемся вперёд — не из страха, но в предчувствии картин воплощенного ужаса… Они убрались отсюда, всё свидетельствует о поспешности их бегства. Письменные столы завалены документами, которые они не успели сжечь. В подвале, на полу камер, в которых томились заключенные, валяется сгнившая солома. Мы входим в ванную комнату. На самой ванне, на кафельном полу, на стенах — везде следы крови… Здесь их истязали! На втором этаже, в помещении картинной галереи — снова расплывшиеся темные пятна… Поднимаемся на третий этаж. В одной из комнат на столе лежат листы бумаги, заполненные цифрами. Сомнений нет: здесь было рабочее место инженера Ефремова. Консьерж подтвердит нам то, что мы предполагали: Ефремов покинул Париж вместе с зондеркомандой…