Жизнь замечательных детей - Люся Лютикова

– В какой процедурный кабинет? Зачем? – удивилсяинструктор.

– О, так вы там еще ни разу не были? Как мило! Давайтея вас провожу, – защебетала дама и потянула его к лестнице.

Они поднялись на третий этаж, по обе стороны коридора вдальуходил бесконечный ряд комнат. Абсолютно одинаковые двери с табличкой«Процедурный кабинет» отличались только номерами. На стене около лестницывисела доска с ключами, какие бывают в гостиницах у портье. Некоторые ячейкипустовали. Таинственно улыбаясь, Тамара Самойловна сняла один ключ и повелаЮлия за собой.

В процедурном кабинете стояла лишь широкая двуспальнаякровать, две тумбочки и трюмо. Через приоткрытую дверь в ванную комнату быливидны свежие полотенца, аккуратно развешенные на сушке.

– Ну, Юлий, развлекайте даму, – хихикнула ТамараСамойловна и плюхнулась на кровать.

Парень понял, каких развлечений от него ждут, и, промямливчто-то нечленораздельное, предпочел ретироваться. Юлий бросился прямиком вкабинет к руководству.

– Кирилл, прямо не знаю, что и делать. Представляешь,жена министра на меня буквально набросилась, привела в процедурный кабинет иразлеглась там. По-моему, она обезумела.

Начальник пришел в ярость:

– Нет, это ты обезумел, если оставил ее там одну!Немедленно беги и удовлетвори все ее прихоти.

– В смысле, ты имеешь в виду, что ее надо…

– Да трахни ее! – закричал директор. – Ведьименно за этим она ходит в наш клуб. Как и десятки других богатых дамочек.

Юлий окончательно растерялся:

– Но я думал, что я инструктор… что я должентренировать…

– Вообще-то твою должность следовало назвать«жеребец», – усмехнулся Кирилл, – только в общероссийскомклассификаторе профессий такого наименования нет. Ладно, иди работай, а то дамазаждалась.

– Не пойду, – твердо сказал Юлий, – я немальчик по вызову.

– Ты абсолютно прав, – спокойно ответилначальник, – с сегодняшнего дня ты обыкновенный российский безработный.

– Я всегда подозревала, что с этим фитнесом что-то нечисто, – безапелляционно заявила Анастасия. – Ну разве будетнормальная женщина вертеться на тренажерах до упаду, когда дома делневпроворот? Да еще платить за это бешеные деньги?

И, уверенная в собственной правоте, она гордо расправилаюбку на пухлых коленках.

– Ну а что было дальше? Юлий устроился в другоеместо? – спросила я.

– Да, в эту идиотскую фирму, где людей разыгрывали. Этоему Ванька удружил. – Анастасия кивнула на мужа.

– Между прочим, – взвился Иван Петрович, –Юльке там сначала понравилось. Он сходил на несколько представлений, но потом вресторане неожиданно умер клиент. И шурин сказал: «Это знак. Нечего мне в этойМоскве делать, надо домой возвращаться». Ну и уехал.

– Когда?

– Да сегодня, утренним поездом, – сказал Васин.

– Понятно… – протянула я.

Но мне ничего не было понятно. Какой вывод следует из этойистории? Что Юлий – наивный и честный человек, не способный не только наубийство, но даже на супружескую измену? А вдруг он обманул своихродственников? Может быть, его выгнали из клуба за воровство, а историю просексуально озабоченную министершу он просто-напросто сочинил?

И что доказывает тот факт, что Юлий покинул Москву лишьсегодня, на пятые сутки после убийства? Что ему нечего скрывать? Что он счистой совестью оставался в столице, не опасаясь ареста? Или парень слишкомхитер и хладнокровен, и убить человека для него значит не больше, чемприхлопнуть назойливого комара?.. Слишком много вопросов и слишком малоответов.

Однако на всякий случай я записала название клуба. Возможно,там мне расскажут о Юлии совсем другую историю.

– Ну что, напишете про развратников в газете? –спросила меня Анастасия на прощание.

– Обязательно, – отозвалась я, тщательно прячаулыбку.

Да уж, эффект будет потрясающий. Думаю, что после такогоматериала тысячи мужчин со всех концов страны рванут в первопрестольную впоисках приятного заработка. А все спортивные клубы в Москве закроют, потомучто мужья перестанут отпускать туда своих благоверных. В результате столичныедамы стремительно растолстеют, и я больше не буду выделяться на общем фоне.Класс.

Символ семейной власти – пульт дистанционного управления оттелевизора.

В нашей ячейке общества власть целиком и полностьюпринадлежала Максу. Второй день подряд мы смотрели спортивный канал.

Ну объясните мне, пожалуйста, что интересного в скелетоне,то бишь санном спорте? Какое-то ребячество, честное слово! Взрослые тети и дядиложатся на салазки и с оглушительной скоростью съезжают по извилистой горке. Игде тут собственно спорт? Где преодоление себя? Ведь это сплошная физика:результат состязаний зависит лишь от силы трения между санями и снегом, большени от чего.

Ну а про бокс я вообще не говорю. Два жилистых мужика состервенением мутузят друг друга. Мне кажется, я даже слышу, как хрустят ихкости. Убожество. Единственная отрада – боксер Оскар де ля Хойя, этот симпатягахотя бы поет перед дракой.

Не думайте, пожалуйста, что я вообще против спорта. Бываюткрасивые состязания. Например, фигурное катание. Но когда на экране парафигуристов заскользила по льду, Малахов презрительно скривился и переключил накакую-то политическую программу.

Три самодовольных политолога, раздувая щеки, обсуждали такуюпроблему: что делать, если Президент примет (тут звучит политический термин),ведь тогда упадет (еще один термин), и окончательно возрастет (третий термин).

Нет, вы чувствуете остроту момента? Никто еще ничего непринял, ничего не упало и не возросло, а они уже понастроили кучу гипотез. Ичуть не передрались перед камерой, отстаивая собственную точку зрения. Оченьхотелось сказать: успокойтесь, господа хорошие, случись то, что вы предрекаете,вы будете последними, у кого спросят совета.

Несмотря на наши с Ниной Платоновной опасения, миллионерМалахов оказался неприхотлив в быту. Прямо-таки аскетичен. Спал на раскладушкев коридоре, укрываясь тоненьким детским одеяльцем, поскольку другого в доме ненашлось. Безропотно ел то, что ему предлагали, не капризничал и ни на что нежаловался. Несколько раз он даже проявил геройство и сменил памперс у младенца.

Если бы не чрезмерное увлечение спортивным каналом, Максимбыл бы просто идеальным отцом семейства. Впрочем, телевизор – это еще куда нишло. Но вот ревность…

В Малахове жила совершенно африканская ревность. Онаобнаружилась внезапно.

Дело в том, что я не оставляла надежду добраться до ОлегаХоркина. Он последний в списке подозреваемых, и мне обязательно надо с нимпоговорить. И вот вчера вечером я решилась попытать счастья во второй раз. Янабрала номер его телефона и важно сказала: