Созвездие Стрельца - Анна Берсенева

Тамара никогда не думала о своем возрасте. Словно ей и правда никогда не должно было стать больше тридцати девяти заговоренных лет. Она не только не думала о нем, но, как ни странно, радовалась ему и понимала природу своей радости: сознавала, что с годами становится содержательнее, интереснее, даже красивее, быть может. Да, наверняка красивее – в ее самоощущении появилась свобода, которая дается уверенностью в себе и сознанием своего равенства всем, с кем сводит жизнь. А эта свобода как раз и питает в равной мере красоту и разум.

Годы всегда приходили к ней. И только сейчас, слушая унылое хлюпанье капель, она поняла, что они – уходят.

Олег приехал через неделю. Сидя на мокром крыльце, Тамара смотрела, как он идет от машины по тропинке под соснами, и не знала, что чувствует сейчас.

– Прости, – остановившись перед крыльцом, сказал он. – Не мог понять, что правильнее, приехать или дать тебе одной побыть. Ошибся.

Как он догадался о своей ошибке, едва взглянув на нее, Тамара не понимала. Но догадался правильно. Одиночество не успокоило ее, не помогло собраться с мыслями, не вытащило из отчаяния, а, наоборот, утопило в нем совершенно.

Ночью, когда лежали на широкой деревянной кровати – с супружеской близостью велели повременить врачи, поэтому просто лежали и смотрели на лунный луч в просвете между занавесками, – Олег сказал:

– А может…

Тамара замерла. Ей показалось, муж сейчас произнесет: «А может, снова ребенка сделаем?» – или что-то подобное.

Не будет у нее больше детей. Это ей в клинике сказали совершенно определенно, да она и сама это знала. Тот, который не родился, был каким-то неожиданным подарком на излете молодости. Отнятым подарком…

– Может, давай дом построим? – помедлив, сказал Олег. – Как-то не хватает нам его, а? Раньше ни о чем таком не думал, а тут вдруг… Построим, Тамар?

Он спросил об этом почти робко. Тамара удивилась. Меньше всего ее мужу были свойственны такие черты, как робость.

– Ну, если ты хочешь… – без уверенности проговорила она.

– Хочу. Мне шестой десяток все-таки. Пора смотреть на цветы и кусты. С тобой.

Он повернулся на бок и потерся лбом о ее висок. Жест был виноватый, Тамара это поняла.

«А как же Махра?» – чуть не спросила она в растерянности.

Олег никогда не задерживался в Махре дольше двух-трех дней. И кажется, даже не потому, что дощатый туалет в ольховых зарослях вызывал у него недоумение. Во всяком случае, сам он объяснял свою неприязнь к известинской жизни тем, что, оказавшись в таком количестве природы, всякий цивилизованный человек поневоле начинает думать о смерти, а ему таковые мысли не нравятся.

Как бы там ни было, а если появится дом, то Махра из ее жизни исчезнет, это понятно. Он сказал ведь, что хочет смотреть на цветы и кусты не один, а с нею…

Но высказывать мужу свои сомнения Тамара не стала. Она видела, что Олег взволнован, чувствует свою вину перед ней и хочет эту вину загладить.

– Давай построим, – сказала она. – Где?

И это было второе поворотное событие, случившееся с ней в тридцать девять лет.

Все друзья и знакомые Ивлевых удивлялись тому, что они до сих пор живут в квартире, которую Олег получил когда-то как директор завода. За прошедшие с того времени годы в Москве построилось множество домов совсем другого качества, чем сталинское номенклатурное жилье, не говоря уже о бесчисленных, на любой вкус коттеджах в ближнем Подмосковье.

Они не переезжали потому, что имевшаяся квартира была Олегу привычна, а соображения престижа его не беспокоили. Тамара тоже не жаждала влиться в ряды нуворишей, которые покупали квартиры и целые этажи в свежепостроенных элитных домах. Привычка была и в ее глазах достаточным основанием для того, чтобы этого не делать.

Для дочери Олег купил квартиру в трех кварталах от них. Предполагалось, что Марина туда переедет, когда почувствует в этом необходимость. А свою они только отремонтировали и обставили заново.

Мебель Тамара заказывала по каталогам или покупала на антикварных аукционах, интерьерные безделушки с большим увлечением выбирала во время своих поездок. Ей нравилось, что с каждой вещью связано какое-нибудь яркое впечатление.

Отец сделал для кухни керамическое панно невероятной красоты с любимыми своими цветами и птицами. У знакомых художников много лет покупались картины.

В результате всех усилий квартира на Краснопрудной приобрела тот выразительный и эклектичный вид, который всегда свидетельствует о живости воображения хозяев, а в данном случае свидетельствовал и об их вкусе.

Променять все это на какое-нибудь статусное, «как у всех», у Тамары и мысли не было, и точно так же не было у нее мысли о том, чтобы переместиться за город. Для насыщения природой ей хватало летней Махры, а для повседневной жизни нужна была Москва.

Москва!.. Ее Тамара любила сильно, пламенно и нежно, а кроме того, принимала в ее жизни – в ее премьерах, концертах, фестивалях – ежедневное участие.

И вдруг – какой-то дом непонятно где… И похоже, это в самом деле важно для Олега… Она растерялась.

Но растерянность длилась недолго. Через неделю муж повез Тамару посмотреть участок, который намеревался купить, если ей понравится.

Увидев то, что он назвал этим словом, Тамара улыбнулась. Участком в привычном дачном понимании это явление можно было именовать лишь условно. Это был гектар земли с еловым лесом, березовой рощей и озерцом, которое образовалось от родника. Неподалеку от озерца стояли сосны.

– Смотри, – показывая на них, сказал Олег. – Как в Известиях твоих. Не будешь скучать?

Тамара не поняла, утверждает он это или спрашивает. Муж смотрел чуть исподлобья, как ребенок, который не знает, позволят ли ему то, без чего он не мыслит своей жизни, и не умеет объяснить, что действительно не мыслит.

Ей на мгновение стало грустно. Невозможно было не видеть, как прекрасно это место, и тем более невозможно было сказать Олегу, что жить здесь ей не хочется.

– А какой ты хочешь дом? – спросила она. – Из чего их вообще строят?

– Строят много из чего. Я хочу из канадского красного кедра.

– Звучит красиво, – заметила Тамара.

– И выглядит тоже. Я такой в Канаде как раз и увидел.

Он в самом деле недавно летал в Канаду. Там и впечатлился, значит.

Что ж, решено так решено. Тамара оглядела поляну под соснами и вздохнула. Ей еще только предстояло ко всему этому привыкнуть. И удастся ли?

Привыкание, впрочем, пошло довольно быстро, потому что Олег предоставил строительство на ее усмотрение. Она догадывалась, что таким образом он не избавляется от забот, а надеется, что она привяжется к будущему дому.

Как к ребенку. Но эта мысль была ею отогнана, едва явившись.