Созвездие Стрельца - Анна Берсенева

И вот теперь его желание, его всё сметающее вожделение направлено на другую женщину, и оно ничуть не переменилось от того, что та другая – абсолютное ничтожество со своими «пушистенькими Олешками», и поцелуйчиками во все сладкие местечки, и всей своей бесконечной пошлостью, такой же отвратительной, как и подлой.

Он хочет ту девчонку – кто она, кстати? Тамара не смогла этого понять за неделю, сколько ни перебирала варианты, – так же, как всегда хотел ее, свою жену. В этом смысле между ними нет для него разницы. В этом состоит, быть может, сила человеческой природы, но в этом же и ее омерзительность.

– Ты правильно понимаешь, – сказал Олег. – Я от нее оторваться не могу. Не голова этим руководит. Но знаешь… – Он замолчал, потом закончил с каким-то необъяснимым для Тамары исступлением: – Кто сказал, что голова – правильнее? Может, Илонка… Может, то, что у меня с ней, – лучшее, что со мной в жизни случилось!

Вот так, значит. Лучшее, что в жизни случилось.

Тамара не знала, что на это сказать. Правда, Олег и не ждал от нее никаких слов.

– Пойми ты меня, – сказал он, делая к ней шаг. – Я всю жизнь по жесткой схеме живу. Не подумай, не жалею. Но больше не могу. Если сейчас от Илонки откажусь, конец мне. Просто сдохну. Она для меня – как кислородный баллон. Пойми же, Тамар! Кто меня поймет, если не ты?!

Его голос срывался. В глазах действительно стояло страдание. Тамара в растерянности смотрела на него.

«Он не видит себя сейчас со стороны, – подумала она. – Не видит, не слышит. Иначе не предложил бы мне понять, что он не может без любовницы».

От того, что она все это понимала в нем, ей было сейчас ничуть не легче.

– Я тебя все равно люблю, пойми, – сказал Олег. – И ее, и тебя. Обеих.

Это было уже слишком. Никакой разум, никакое сочувствие, никакая привычка не поможет это выслушивать!

«Надо уйти, – подумала Тамара. – Уйти, не слушать все это. Если не уйду сейчас же, сию секунду, то начну выть и биться головой о стенку».

Раньше, в прежней их жизни, она не могла бы сказать, что муж хорошо ее понимает – ее чувства, интересы, стремления. Но что он видит ее насквозь, Тамара знала всегда. А теперь, когда он впал в эту бешеную горячку, его проницательность, наверное, лишь обострилась.

– Не уходи, – сказал он, хотя Тамара еще не двинулась с места. – Ты поймешь. Я тебе объясню.

И взял ее за руку, притянул к себе. Обнял второй рукой за плечи. Прижался губами к ее губам и стал целовать, крепко, так, что ей даже больно стало. Он будто выпить ее хотел – такой это был поцелуй.

Муж никогда не целовал ее так. Она поняла, что именно так он целует эту свою Илонку. Именно так выглядит с ней его вожделение.

Тамара продумала все: как заставит себя разговаривать с ним прежним тоном, как постарается реже видеть его, как будет притворяться ежедневно, ежечасно… Потому что невозможно ломать жизнь из-за того, что мужчину потянуло к свеженькому тельцу. Потому что Марина выросла с чистым, ясным взглядом на людей, и для нее будет ударом, если родители расстанутся, и не так еще отдельна от них ее жизнь. Потому что мама придет в отчаяние, а сердце у нее больное. Потому что сама она не хочет с ним расставаться, в конце концов!..

Все она продумала, но вот это – как она будет ложиться с ним в постель по очереди с Илонкой, – осталось вне круга ее мыслей. И именно это оказалось непреодолимо.

Муж целовал ее ново, безудержно, а она чувствовала, что ее сейчас вырвет. Горло сжалось спазмом, по всему телу судорогой прошло отвращение.

Тамара откинула голову назад, уперлась ладонями Олегу в плечи. Его протез не был особенно заметен, походка у него была потверже, чем у здоровых и молодых. Но отвращение, физическое отвращение придало Тамаре такую силу, что Олег, когда она его оттолкнула, упал на диван, оказавшийся у него за спиной.

Диван скрипнул, ухнул. Как та кровать, на которой разыгрывались страсти с Илонкой.

Тамара отшатнулась, задыхаясь. Вытерла губы ладонью.

– Я не могу, Олег, – сказала она. – Мне не сохранить… Не получится.

И, проговорив все это, сбивчивое, но ему, без сомнений, понятное, она выбежала из комнаты.

Ночь Тамара провела в «Украине». Эта гостиница оказалась ближайшей из тех, чьи названия пришли ей в голову, когда она села в такси. Войдя в номер, успела увидеть из окна сверкающую реку внизу, Москву в огненном ночном сиянии, а потом заснула, будто в обмороке, не только без сновидений, но, казалось, и без жизни.

Ночью ее телефон был выключен, а утром пришло сообщение: «Возвращайся домой. Я ушел».

Что это значит, было непонятно. Ушел на работу или совсем – из ее жизни? Как бы там ни было, Тамара поехала на Краснопрудную. Не в доме же из красного кедра ей теперь жить.

Открыв платяной шкаф, она обнаружила, что Олег ничего с собой не взял. Это не объясняло его планов. На работе у него была одежда на любой случай, от неожиданной командировки до, кажется, Судного дня. Да и купить все что угодно в случае необходимости не составляет труда.

Через три дня ей позвонил растерянный подрядчик и сообщил, что Олег Сергеевич переехал в дом, и непонятно, как в связи с этим вести работы, отделка ведь не закончена. Тамара ответила, что по всем вопросам следует теперь обращаться только к Олегу Сергеевичу, и, положив трубку, перевернула эту страницу своей жизни.

Все дальнейшее – расстроенная Марина, испуганная мама, сердитый папа – прошло по ее сознанию краем. Она собрала все силы для того, чтобы это было так, и это стало так. В конце концов, у дочки целая жизнь впереди, своя жизнь – привыкнет к изменению родительской. Родителям труднее будет воспринять перемену в Тамариной жизни как данность, но тут уж она ничего поделать не может. А с собой – может. Может взять себя в руки и возьмет.

Через неделю она обнаружила, что Олег, как было заведено, положил деньги на ее карту. Он делал это ежемесячно – переводил ей и Марине определенную сумму на обычные расходы, а на непредвиденные давал отдельно. Может, это давно уже и не он, а программа какая-нибудь делает. Что ж, пусть перенастроит программу.

«Он платил мне за то, что я была его женщиной, – подумала Тамара. – Оплачивал услуги, которые женщина предоставляет мужчине. Ну так теперь ему платить мне не за что».

Она понимала, что Олег может воспринять вернувшиеся от нее деньги как чрезмерно эффектный жест. Но ей было необходимо от них отказаться. Следовало разорвать все связи с ним, чтобы перевернуть страницу окончательно, и поскорее. Только после этого она сможет жить. Так что ничего нарочитого, чистый прагматизм.

У Тамары было немало драгоценностей. Олег не умел их выбирать, но часто просил ее, чтобы она купила себе что-нибудь от него в подарок – к Новому году, ко Дню рождения, на память о совместном путешествии или об отдыхе у моря… Только не бижутерию свою любимую, а бриллианты от какого-нибудь известного ювелирного дома или что-то подобное. Она улыбалась, слыша это от него. Но в результате у нее набралось достаточно вещей, которые, каково бы ни было их происхождение, определенно принадлежали теперь ей. Их она намеревалась продать.