Грозное дело - Сергей Булыга

– Ты царю так и сказала?

Царица кивнула – да.

– А он что?

– А он сказал, что лодка – это ляхи.

– А ты?

– А что я? Промолчала.

Трофим покачал головой.

– Качай, качай! – злобно сказала царица. – А ты ему сам так скажи, в глаза. Ты говорил ему хоть раз? А другие говорили? А если кто и говорил, то где он сейчас? А я жить хочу. И ещё хочу дитя родить. – Это царица сказала негромко, будто бы сама себе. И после так же продолжала: – Просто дитя хочу родить, а не царевича. Да и какой он от меня царевич? Сколько у Ванюши раньше было жён? Одни говорят, пять, другие – шесть. Седьмая я вода на киселе, вот кто я у Ванюши. И если и рожу дитя, так ведь убьют его. Не хотела я сюда идти, дядья заставили. А лучше б сразу в монастырь, чем всё это. А то и… Нет! Я вам не Мотька! – и царица гневно усмехнулась. – Не дождётесь!

– А что Мотька? – спросил Трофим.

– Что, что! Повесилась. Сегодня ночью, – сердито ответила царица. – Говорят, её дружка нашли. Ну и она на шнуре. У себя. Покуда сняли, а она уже готовая. Гадюка! Да их здесь, этих гадюк… Как тут рожать?! А родишь, так на погибель. Знаешь, что мне часто снится? Мальчик маленький. Лежит под яблонькой, на яблоньке ещё цветы, весна. А у мальчика вот так горло перерезано!

Царица показала, как, и тут же закрылась руками. Она, наверное, заплакала, потому что плечи ее дёргались, а так ничего слышно не было. Трофим постоял ещё немного, подождал. Царица так и сидела, закрывшись. Трофим украдкой развернулся и ступил…

– Стой, ты куда?! – строго сказала царица.

Трофим обернулся. Царица смотрела на него. Лицо у царицы было мокрое, румяна потекли, мука отлипла.

– Стой! – грозно продолжила царица. – Ты меня дослушаешь! Я тебе всё скажу! Меня, может, больше никто не услышит, а я скажу. Чтоб все знали! Шереметева меня травила, гадина. Кукушкино яйцо в постель подбросила, чтобы я кукушонка родила. А я ей сказала: дура, дура, мой кукушонок вырастет, твоего из гнезда выбросит и сядет на царство, а твой будет, как Юрка, по притонам шастать! Или ты Юрку убил, и царь тебе за это ухо обкорнал?! Так говорят? Или не так?!

– Какой Юрка? Ты о чём? – спросил Трофим, а сам стал белым-белым.

– Вот! Вот! – засмеялась царица. – Это ты Юрку убил! А теперь Ваньку! Царь тебе теперь второе ухо обкорнает. И как земля таких носит?! Почему ты, гад, тогда не удавился? Если б не ты, мы б все сейчас…

И замолчала. Трофим снова достал шило и сказал:

– Молодая ты ещё, дурная. Тебя зачем сюда взяли? Чтобы понесла и родила царевича. А в остальное – видишь? – и он потряс шилом. – Не лезь! Ты думаешь, те первые шесть жён были дурней тебя? Нет, не дурней! А где они?

Царица достала из рукава платочек и стала утирать им лицо.

– Если Зюзин спросит, что ему сказать? – спросил Трофим.

– Скажи, что он свинья, – ответила царица, продолжая утираться.

Утёршись, взяла зеркальце и стала в него смотреться. После ещё утёрлась, убрала зеркальце и посмотрела на Трофима. У Трофима дрогнула рука. Почему, он не понял, а вот взяла и дрогнула.

– Ну! – строго сказала царица. – Ещё что?

– Погорячился, – ответил Трофим, убирая шило за голенище.

– Это случается, – задумчиво проговорила царица, глядя куда-то в сторону. Потом, снова глядя на Трофима, продолжила уже так: – Меня в этом году два раза отравить хотели. Второй раз думала, не выживу. Три дня в лёжку лежала, кровью харкала. Государь разгневался, кричал: «Ты что, сука поганая, заразить меня задумала?» И посохом меня, посохом! А потом, ещё через неделю, заснуть не могла. Ночь не сплю, две не сплю. На третью раздвигается стена, вот эта, и оттуда выходит Аграфена, гадина, главная здесь ведьма, и говорит: «Жива ещё? А скоро сдохнешь, тварь, и не будешь больше моего Ванюшу мучить!» А я говорю…

И замолчала, усмехнулась и спросила:

– Что, не веришь? Думаешь, не может Аграфена через стены проходить?

Трофим не ответил.

– Иди прочь, – вдруг сказала царица. – И скажи им всем, что я никого не боюсь. Я свою планиду знаю: я рожу царевича, а вы его убьёте. Поэтому чего мне вас бояться? Я за него боюсь. А ты иди, иди отсюда! И скажи Зюзину, что он свинья. Скажи, что это я велела тебе так сказать. Пусть меня мучает! А я царевича ношу! А больше у царя царевичей не будет! Пошёл! Я кому сказала! – и она, привстав на лавке, замахнулась на Трофима.

Трофим поклонился, развернулся и вышел.

Трофим вышел в Золотые сени, надел шапку, осмотрелся. Ни боярынь, ни боярышень там видно не было. Только в углу, возле стены, стояла давешняя девка с книгой.

– Иди, – сказал Трофим.

Девка поклонилась и, не распрямляясь, вошла обратно к царице. Трофим вышел из сеней. В переходе, у двери, стояли рынды, а вот царицыного сторожа, который приводил Трофима, нигде не было. Нет никого – такого быть не может, подумал Трофим. Ещё раз осмотрелся и увидел, что к нему идут стрельцы, а ведёт их Амвросий, зюзинский начальный человек.

– А, это ты, – сказал Амвросий, останавливаясь перед Трофимом. – Воевода тебя ждёт.

И они пошли по переходу: Трофим и Амвросий, а впереди и сзади их, и по бокам – стрельцы. Но повели их не к Зюзину, как можно было ожидать, а совсем в другую сторону. Воздух был спёртый, свету мало, никто навстречу им не попадался. Спустились вниз, в подклетное житьё, прошли ещё немного и остановились. Амвросий толкнул Трофима в шапку, тот её сразу снял, Амвросий толкнул его ещё раз – и Трофим вошёл в дверь, потайную, конечно.

Там, в тесной тёмной горнице, стоял возле лучины Зюзин и, прищурившись, читал расспросный лист. Расспросный лист Трофим сразу узнал, насмотрелся на них на службе.

А на столе, как увидел Трофим, лежало ещё десятка два таких листов. Зюзин, читая, шевелил губами. Трофим подождал, откашлялся. Зюзин мельком глянул на Трофима. Трофим поклонился. Зюзин продолжил читать. Трофим прочёл Отче наш, снова начал …

Но не успел. Зюзин отложил расспросный лист на стол, поверх других листов, и посмотрел на Трофима. Взгляд у него был волчий. Нет, даже хуже – колдовской, и как будто сразу в душу лез и там копался, высматривал. Трофим не удержался и признался:

– Кочергу украли. Царскую.

– Ну и что? – спросил Зюзин.

– Так как же нам теперь расспрос вести?

– А ничего вести уже не надо, – сказал Зюзин. – Нашли мы злодея.

– Кто это?

– А ты не знаешь? Как я и раньше говорил: Марьян.

И Зюзин усмехнулся.

– Нашли? – тихо спросил Трофим.

– Нашли. В леднике, с самого верху лежал. Тут недалеко. Да ты знаешь это место. Ты, когда от Мотьки убегал, тоже туда провалился.