Три кругосветных путешествия - Михаил Лазарев

7 генваря рано утром сделался густой туман, за которым шлюп «Восток» скрылся. Несколько раз палили из пушек, но ответа не было. В 10 часов утра, когда немного прояснилось, увидели «Восток» позади в четырех милях. Если бы туман еще продолжался, шлюпы легко могли бы здесь разлучиться. Около 6 часов вечера подошли к одному не очень высокому ледяному острову; пингвины сидели на нем рядами; капитан послал к этому острову шлюпку, матросы взбежали на остров и схватили более 50 пингвинов. Лучшие из них оставлены были для сделания чучел, прочим дана свобода.

8 генваря. Преследуемые льдами, мы идем к юго-востоку, чтоб достигнуть большей широты. Около 6 часов вечера на одной плоской льдине приметили черноватое большое животное. Оба шлюпа с разных сторон понеслись к этой льдине и, поравнявшись с ней, сделали несколько выстрелов. Животное было ранено, кровь лилась из него по льду ручьями, но оно сбиралось, кажется, с последними силами, чтобы броситься в воду; новый выстрел с подоспевшей в это время от «Мирного» шлюпки окончательно убил его. Матросы с трудом втащили на шлюпку тяжелого зверя, принадлежащего к породе нерпов, который в длину был 12 фут., а в толщину 3 фут., мясо его черное было невкусно и не могло быть употреблено в пищу. Животное это питается пингвинами и морскими птицами, куски которых нашлись в желудке при вскрытии его.

В 6 часов вечера я стал на вахту до полуночи. Около нас было до 50 ледяных островов и множество льдин. Ветер усиливался, море разыгрывалось; от горизонта стали подниматься облака, мрак распространялся и скрыл от нас ледяные острова, которыми мы были точно опоясаны. Убавили парусов, чтобы уменьшить ход шлюпов. Часовые, стоявшие впереди, беспрестанно кричали: прямо лед, вправо, влево лед! и шлюп наш должен был пробираться между льдом и писать странные узоры. Под конец вахты, казалось, лед еще более умножился; я безотлучно находился на баке и беспрестанно смотрел в ночную трубу, стараясь сквозь мглу и мрачность заблаговременно открыть ледяные острова и льдины; это было тем необходимее, что «Мирный» худо слушался руля. Я очень хорошо понимал, какая тяжкая ответственность лежала на мне: малейший недосмотр мог быть гибелен для шлюпа. Признаюсь, в первый раз пожелал я, чтобы моя шестичасовая вахта скорее кончилась. Я спросил:

– Которая склянка![130]

– Восьмая, – отвечают.

– Сказать, когда будет на исходе.

Пройдя еще несколько больших льдин, доносят, что восьмая склянка совсем на исходе.

– Доложить старшему лейтенанту, что вахта его начинается.

Старший лейтенант Обернибесов был офицер весьма аккуратный, знавший морскую службу превосходно. Не прошло и пяти минут, как он уже был возле меня на баке.

– Каково? – спросил он.

– Не совсем хорошо! Островов и льдин много, но за темнотой показываются в самой близи.

Пробыв еще несколько времени с ним на баке и рассказав положение виденных в ночную трубу ледяных островов, я сошел в кают-компанию и потом в свою каюту. Несмотря на усталость после шестичасовой вахты, сон бежал от глаз моих; засветив висящий над столом моим фонарь, я начал записывать в свой прозаический, но по крайней мере справедливый, без всяких вымыслов и прикрас журнал, обстоятельства того дня, даже последней моей вахты, то самое, что вы, благосклонный читатель, сейчас имели перед глазами; напоследок, от усталости, глаза стали смыкаться; я потушил фонарь и тотчас заснул… Ужасный удар, полученный шлюпом, мгновенно разбудил меня; я бросился на палубу, все офицеры сделали то же, и что же видим? За кормой большая льдина медленно удаляется от шлюпа… «Мирный» ударился о нее прямо форштевнем. Слава богу, что не ударился скулой, тогда бы гибель наша была неизбежна. К чести капитана должен сказать, что он ни словом, ни жестом не изъявил неудовольствия своего вахтенному офицеру, который, конечно, не мог отвечать за то, что шлюп не послушал руля. Впрочем худых последствий от этого удара не было, вода в трюме не прибывала, но у форштевня выломало греф на четыре фута длиной и один фут толщиной.

9 генваря при тумане мы были опять окружены ледяными полями и разбитым льдом; когда туман немного прочистился, к северо-востоку усмотрен был узкий проход, в который оба шлюпа направили путь, между тем ходу было по восьми миль в час. Капитан Беллинсгаузен показал в этом случае обычную ему неустрашимость и решительность. Пройдя этим каналом 8 миль, мы вошли в новый канал, простиравшийся прямо на север, которым пробежали еще 7 миль, и, наконец, были уже вне опасности, по крайней мере вышли из чащи льда. Широта места здесь была 59°47', долгота 15°30' западная. Погода в это время была переменчивая, по временам шел дождь, но проглядывало и солнце.

Случись в этих узких проходах обычные туманы, едва ли бы мы уцелели. Между тем, когда сияло солнце, никто и не помышлял об опасности. Напротив, перед глазами нашими самое величественное, самое восхитительное зрелище! С левой стороны большие ледяные острова из чистого кристалла светились изумрудами; солнечные лучи, падая на него косвенно, превращали эти кристаллы в чудные, волшебные, освещенные бесчисленными огнями дворцы, возле которых киты пускали высокие фонтаны; другие острова с глубокими пещерами, в которые с яростью устремлялись волны, а сверху падали каскады, представляя самые разнообразные, причудливые формы. По правую от нас сторону, весьма близко, тянулось ледяное поле, на котором были точно целые города с мраморными дворцами, колоннадами, куполами, арками, башнями, колокольнями, полуразрушенными мостами, посеребренными деревьями, – словом, мы видели самую интересную чудную фантастическую картину из тысячи и одной ночи!

Едва мы освободились от явной опасности и переменили долготу на несколько градусов к востоку, бесстрашный наш начальник опять идет во льды к югу. 14 генваря в полдень мы были в широте 63°49', 15 генваря достигли широты 66°54', а 16-го в 9 часов утра уже находились в широте 69°17' 1/2, и впереди льда еще не видно! Каждая миля, вперед пройденная, чрезвычайно радует нас. Почему знать, может быть, дойдем здесь до широты, самой близкой к полюсу?

Недолго мы тешили себя надеждой. В полдень, в широте 69°25', долготе 2°15' западной, сквозь шедший снег открылся впереди сплошной лед, приведя в бейдевинд, шли этим курсом еще две мили и достигли до обширного ледяного поля, усеянного пригорками и простиравшегося от востока через юг на запад; надо было выйти из этой бухты, почему и поворотили на северо-запад.

17 генваря пасмурность и снег продолжались почти весь день. 18 генваря день был ясный и ветер слабый, мы приглашены были на «Восток» обедать и остались там до 10 часов вечера. Эти редкие под южным полюсом, среди льдов, свидания были для нас бесценны.

Капитан Беллинсгаузен опять идет к югу; ночью на 21 генваря впереди стали показываться льды. В два часа мы уже шли посреди разбитого льда, а далее простиралось сомкнутое ледяное поле, в котором затерто было до 50 ледяных островов; идти вперед не было уже ни малейшей возможности; надлежало поворотить и взять курс на северо-восток.