Конец лета - Даниэла Стил

– Пить...

– Пока нельзя, дорогая, – прошептала Динна с любящейулыбкой.

Она с невыразимой нежностью дотронулась до лба девочки.

– Позже, а сейчас тебе лучше поспать. Мама и папа стобой. Поспи, дорогая, скоро, очень скоро тебе станет лучше.

Пилар вдруг улыбнулась. Несмотря на опутавшие ее трубки, этобыла самая настоящая улыбка, сердца Динны и Марка неистово забились.

– Мне... сейчас... лучше.

– Я рад, cherie. А завтра тебе будет еще лучше.

Голос Марка был тихим и нежным, как летний ветерок. Пиларснова улыбнулась и закрыла глаза.

Буквально через несколько секунд вернулся доктор Киршман икивком попросил их выйти. По дороге к двери прошептал:

– Сейчас мы будем готовить ее к операции. Очень скоровы можете вернуться в палату.

Динна и Марк вышли в коридор. Динна почувствовала, что ей нехватает воздуха, словно ей, как и Пилар, стало трудно дышать. В коридоре былоодновременно и холодно, и душно. Динна оперлась на руку Марка. Было четыре часаутра, и они оба не спали двое суток.

– Она сказала, что ей лучше. – Марк ухватился закрошечную надежду. Динна кивнула. – Мне показалось, что и цвет лица у нее сталнемного лучше.

Динна собиралась что-то сказать, но не успела: в коридореснова появился доктор Киршман.

– Черт побери, ему нужно заниматься Пилар, а не ходитьза нами!

Марк пошел было навстречу врачу, но Динна застыла на месте ивцепилась в руку мужа. Она уже знала, что случилось. Она все поняла и не могладвинуться с места. Земля остановилась. Мир перестал существовать. Пилар умерла.

Из больницы Динна и Марк вышли на рассвете. На то, чтобыподписать необходимые в таких случаях бумаги и отдать распоряжения по поводу похорон,ушло около часа. Марк решил, что похороны должны пройти во Франции. Динне былобезразлично. Ее мальчики были похоронены в Калифорнии, дочь будет лежать воФранции. Сейчас это не имело для нее значения. К тому же она подозревала, чтоПилар, будь у нее возможность решать, тоже выбрала бы такой вариант. ДокторКиршман проявил доброту и сочувствие, но ничего не мог сделать: когда Пиларпривезли с юга Франции, ее состояние было слишком тяжелым. Удар по голове былнастолько силен, что оставалось только удивляться, как она не умерла в первыесекунды после аварии.

– Ох уж эти мотоциклы... – вздохнул врач.

Марк болезненно поморщился.

В больнице им предложили кофе, но они отказались. Наконец сформальностями было покончено. Марк взял Динну за руку и заботливо вывел наулицу. У Динны было такое ощущение, что в течение последнего часа ее мозгпросто отказался работать. Она не могла ни думать, ни чувствовать. Конечно, онавыполнила все необходимые формальности, но делала это чисто механически, и еене покидало ощущение, что она умерла вместе с Пилар.

Марк подвел ее к маленькому синему «рено» и отпер дверцу.

– Чья это машина?

Казалось странным задавать такой вопрос сейчас, в это утро,но Динна все-таки спросила, глядя на Марка почти невидящим взглядом.

– Не важно, садись в машину, поедем домой. Никогда ещеМарк не чувствовал себя таким одиноким, усталым, потерянным. Все его надежды,мечты, радости были уничтожены. Его не утешало то, что у него есть Динна иШанталь, ведь он потерял Пилар. Марк завел машину, и по его щекам сновапокатились слезы. На этот раз он не стал их сдерживать, теперь ему было всеравно.

Динна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. В горлеу нее стоял ком, грудь словно сдавило, у нее накопилось слез на всю оставшуюсяжизнь, но сейчас она не могла плакать.

Они медленно ехали по Парижу. Улицы были уже убраны, и вмокрых мостовых отражалось солнце. Оно светило слишком ярко. В такойтрагический день должен висеть туман и идти дождь, но день выдался ясный, иоттого казалось, что страшного события вовсе не произошло. Как Пилар моглаумереть в такой день? Но она умерла. Пилар умерла. Эта мысль снова и сноваповторялась в сознании Марка. Динна невидящим взглядом смотрела в окно.

Когда они подошли к двери в квартиру мадам Дюра, горничнаяуже ждала их, правда еще в халате. Она услышала гул лифта и выбежала ихвстретить. Выражение лица Марка-Эдуарда сказало ей все. Не произнеся ни слова,горничная заплакала.

– Мне разбудить мадам?

Марк отрицательно покачал головой. Будить мадам Дюра не былоникакой необходимости, дурная весть вполне могла подождать.

– Месье, приготовить вам кофе?

Марк кивнул и бесшумно закрыл входную дверь. Динна спотерянным видом стояла в прихожей. Марк посмотрел на нее, вытер глаза ипротянул ей руку. Динна так же молча взяла его за руку, и они вместе прошли вих комнату.

Окна в комнате были зашторены, ставни закрыты, постель быларазобрана, но Динне не хотелось ложиться. Ей было страшно представить, как онабудет лежать и думать, что Пилар больше нет.

Марк-Эдуард сел в кресло и закрыл лицо руками. Черезнекоторое время Динна услышала его рыдания. Она подошла к Марку и положила емуруки на плечи, но больше она ничем не могла ему помочь. В конце концовМарк-Эдуард выплакал слезы, и тогда Динна помогла ему лечь в постель.

– Попытайся заснуть, – прошептала она, как раньшешептала, обращаясь к Пилар.

– А ты? – хрипло спросил Марк.

– Я тоже попытаюсь. Позже. Ты без чемодана? Диннаудивленно огляделась. В комнате совсем не было вещей Марка.

– Я его позже привезу.

Марк закрыл глаза. Заехать за вещами означало увидеться сШанталь, а значит, разговаривать с ней о Пилар. Марку предстояло сказать о нейи своей матери. И друзьям. Но ему было невыносимо даже думать об этом. Когда очем-то рассказываешь, оно становится реальным. В уголках его глаз сновапоявились слезы. А потом он заснул.

Принесли кофе. Марк спал, Динна взяла свою чашку и перешла вгостиную. Там, сидя в одиночестве, она пила кофе, видела в окне крыши Парижа нафоне неба, позолоченного рассветными лучами, и думала о своей девочке. Впоследние годы Пилар бывала разной, с ней часто приходилось нелегко, но в концеконцов она бы выросла и повзрослела. Они стали бы друзьями. «Стали бы...» Диннебыло трудно даже мысленно произнести это. Для нее Пилар была по-прежнему здесь,рядом. У нее все еще не укладывалось в голове, что они никогда больше непоговорят, не поспорят, не посмеются вместе, что Пилар больше не встряхнетдлинными, похожими на гриву белокурыми волосами, не сверкнет голубыми глазами,чтобы получить то, чего ей хочется, что никто больше не позаимствует шлепанцыДинны, ее помаду, что ее любимый халат не исчезнет вместе с модным пальто. Икогда Динна об этом думала, ее слезы наконец прорвались наружу и хлынулипотоком. Теперь она в полной мере осознала, что Пилар больше нет.