Конец лета - Даниэла Стил

– Неужели ты не понимаешь, что сейчас рано об этомговорить?

– Марк, прошло пять лет. Динна теперь все знает. Иможет быть, сейчас не рано, а как раз самое время.

– Для кого, для тебя? Бога ради, Шанталь, наберисьтерпения! Дай мне во всем разобраться.

– И сколько же тебе нужно на это времени? Еще пять лет?И все эти пять лет ты будешь жить там, а я здесь? Через две недели ты, кажется,должен вернуться домой, и что тогда? Как же я? Когда мы с тобой познакомились,мне было двадцать пять лет, сейчас мне почти тридцать. А потом мне будеттридцать пять, тридцать семь, сорок пять... Время летит быстро. Слишком быстро.И особенно это заметно в таких вопросах.

Марк понимал, что она права, но он был не в настроениисейчас говорить об этом.

– Послушай, давай отложим этот разговор на время,хорошо? Хотя бы из простой порядочности я должен дать Динне время оправиться отпотери, прежде чем разрушать ее жизнь.

В эти мгновения Марк почти ненавидел Шанталь – потому чтоона была ему не безразлична, потому что он не хотел ее терять и потому что этодавало ей преимущество перед ним.

И Шанталь это понимала.

– Почему ты думаешь, что, если ты от нее уйдешь, еежизнь будет разрушена? Может, у нее есть любовник?

– У Динны? Не говори глупости. Мне кажется, ты вообщеведешь себя во всей этой истории абсурдно. Я уезжаю с Динной на уик-энд, нам сней нужно многое обсудить. Я поговорю с ней и постараюсь понять, как обстоятдела. И тогда я сделаю правильный ход.

– Это какой же ход?

Марк украдкой вздохнул. Он вдруг почувствовал себя стариком.Вот оно – то, чего он боялся.

– Тот, которого ты ждешь.

Однако два часа спустя, когда Марк ловил такси, чтобы ехатьна квартиру матери, где его ждала Динна, он снова мысленно вернулся к этомуразговору. Марк недоумевал: почему Шанталь так на него наседает? Сначала оназатеяла спор из-за Антиба, потом была эта ужасная ночь, когда он вернулся иобнаружил, что она без сознания, а возможно, и умерла, потому что пересталаколоть инсулин. Теперь еще и это. Но почему? Почему именно сейчас? По какой-тонеобъяснимой причине, которой Марк сам не понимал, ему вдруг захотелосьброситься к Динне и защитить ее от внешнего мира, который бывает стольжестоким.

Утром они поехали за город. Всю дорогу Динна, погруженная всвои мысли, была до странности тиха и молчалива. Выбирая место для этойпоездки, Марк постарался найти такое, которое не будет пробуждать болезненныхвоспоминаний о Пилар. Достаточно того, что им обоим приходилось бороться своспоминаниями, пока они жили в доме мадам Дюра. И сейчас они направлялись в загородныйдом одного из друзей Марка, расположенный неподалеку от Дрю.

Марк покосился на Динну и опять переключил внимание надорогу. Мысли его снова вернулись к Шанталь. Утром, перед отъездом, он с нейразговаривал.

– Ты расскажешь Динне про нас в эти выходные?

– Не знаю. Посмотрим. Если я доведу ее до нервногосрыва, ни тебе, ни мне от этого лучше не станет.

Но Шанталь не желала проявлять понимание, она по-детскиобиделась. Все эти годы она была терпелива, но сейчас вдруг отбилась от рук. Ивсе же последние пять лет Шанталь была для Марка главной опорой, и он не хотелот нее отказываться. Но и с легкостью отказаться от Динны он тоже не мог. Маркснова взглянул на Динну. Она сидела с закрытыми глазами и молчала. Марк вдругспросил себя, любит ли он ее. Он всегда думал, что любит, но, проведя лето сШанталь, он уже не был так в этом уверен. Он больше ничего не знал наверняка,ему было трудно разобраться в себе, а тут еще Шанталь наседала. Всего два дняназад Марк пообещал Динне порвать с любовницей, а сегодня пообещал любовницепорвать с женой.

– Далеко нам ехать?

Динна открыла глаза, но не повернула головы. Усталость, непроходившая вот уже несколько дней, словно давила на нее.

– Нет, еще около часа. Дом очень милый, я не был в немс детства, но помню, что там очень хорошо. – Марк улыбнулся. Глаза Динны былиобведены черными кругами. – У тебя усталый вид.

– Я знаю. Может быть, в эти выходные я отдохну.

– Ты не пила таблетки, которое выписал мамин врач? Всвой последний визит врач мадам Дюра посоветовал Динне принимать снотворное.Динна мотнула головой:

– Нет, я сама справлюсь.

Марк состроил гримасу, и Динна впервые улыбнулась. Остатокпути они ехали в молчании. Место и вправду оказалось красивое. В окружениибезупречно ухоженного сада стоял старый внушительный каменный дом благородныхпропорций, почти шато. За домом на многие мили тянулся фруктовый сад.

– Красиво, правда? – осторожно спросил Марк. Их взглядывстретились.

– Да, очень. Спасибо, что привез меня сюда. – Марк сталдоставать вещи. Динна еле слышно добавила: – Я рада, что мы поехали.

– Я тоже. – Он очень тепло посмотрел на нее, и ониулыбнулись друг другу.

Марк внес чемоданы в дом и поставил их в холле. Дом былобставлен в основном английской и французской мебелью, все убранствосоответствовало моде семнадцатого столетия, когда дом и был построен. Диннапрошлась по длинным коридорам, любуясь красивыми наборными полами, выглядывая вокна, выходящие в сад. Дойдя до конца коридора, она попала в солярий, где междурастениями стояли удобные кресла. Динна села в кресло и уставилась в землю. Онатак задумалась, что не сразу услышала шаги Марка, гулко отдававшиеся от стенкоридора.

– Динна?

– Я здесь.

Марк вошел и задержался в дверном проеме, глядя то на жену,то на пейзаж.

– C'est joli, non? – По рассеянности Марк заговорилпо-французски. Динна подняла на него взгляд, и он повторил по-английски: –Красиво здесь, правда?

Она кивнула.

– Я поняла. Марк? – Динне не хотелось заводить этотразговор, но это было необходимо. – Как твоя подруга?

Марк долго не отвечал.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Понимаешь. – Динна посмотрела ему в глаза. К ее горлувдруг подкатила тошнота. – Что ты решил?

– Тебе не кажется, что сейчас рановато обсуждать этотвопрос? Мы только что вышли из машины.

Динна улыбнулась:

– Как это по-французски. Дорогой, как ты все это себепредставлял? Что мы проведем милый уик-энд вдвоем, а в воскресенье вечером наобратном пути обсудим этот вопрос?

– Я не для этого привез тебя сюда. Нам обоим нужно былосменить обстановку.

Динна снова кивнула, но в ее глазах блеснули слезы.

– Да, нужно. – Она думала о Пилар. – Но и поговорить обэтом нам тоже необходимо. Ты знаешь, мне вдруг стало казаться странным, почемумы вообще все еще остаемся мужем и женой.