Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

Мисс Темплтон стояла в уголке и о чем-то беседовала со своим отцом. Испросив разрешения у адмирала, я отправилась к ней.

Подойдя, я принесла ей свои извинения за то, что невольно раскрыла ее намерения оказаться вовлеченной в скандал, и она милостиво простила меня. Пока мы разговаривали, мелодия закончилась, но, после недолгой паузы, оркестр заиграл новую. К нам подошел какой-то мужчина и пригласил мисс Темплтон на танец. После этой мелодии наступил черед следующей, и только потом оркестранты взяли паузу.

Ко мне вернулась мисс Темплтон. На щеках ее играл яркий румянец, а глаза сверкали:

— Это так весело, мисс Уитерсби, что я не понимаю, как вы можете довольствоваться тем, что просто стоите здесь и не танцуете. Мы должны найти вам кавалера!

— Я не умею танцевать.

— Вы хотите сказать… – Губы девушки приоткрылись, а глаза округлились от изумления. – Никогда не слышала ничего более ужасного! Вы не умеете танцевать?

Я покачала головой.

— Совсем?

— Во всяком случае, танцы такого рода.

— О! Мне почему-то хочется обвинить в этом ужасного мистера Тримбла, но, полагаю, он тут ни при чем… или все-таки?

На лице ее вспыхнула такая неистовая надежда, что мне было очень жаль разочаровывать ее.

— Увы. – Мне тоже хотелось обвинить в этом его. Как могло случиться, что до сих пор я даже не представляла, насколько важными и необходимыми могут быть танцы?

Вместе со своим кавалером она отошла к столику с легкими закусками и прохладительными напитками, а я осталась рядом с адмиралом. Он стоял неподвижно, заложив руки за спину, и выглядел чрезвычайно внушительно и сурово. Мне пришло в голову, что, быть может, в отсутствии у меня кавалеров моей вины не было. Быть может, все дело было в нем.

— Можете танцевать, дядя, если хотите. Или ступайте выкурите трубочку. Вы вовсе не обязаны стоять рядом со мною.

— Я не могу оставить такую красивую девушку, как ты, без присмотра.

Даже наблюдать за танцами было приятно, и я бы ничуть не возражала, если бы меня научили исполнять их. Но их было столько, что мне начало казаться, будто я непременно запутаюсь и собьюсь.

Во время одного из них к нам подошел мистер Стенсбери. Поклонившись, он согнул руку в локте и предложил ее мне:

— Не хотите ли потанцевать, мисс Уитерсби?

— Нет. Не хочу.

От изумления он лишился дара речи.

— О Боже. Я опять сказала что-то не так, верно?

— Если только вы не желали намеренно оскорбить меня. Но даже отказ девушка обязана высказать как подобает воспитанным людям. – Голос его звучал сухо и неприязненно.

— Дело не в том, что я не хочу танцевать именно с вами. Я бы с удовольствием. Или нет. Мне трудно судить, я просто не умею танцевать. А этот танец, к тому же, выглядит еще и таким сложным.

Он повел плечами, стряхивая напряжение, и встал рядом, сцепив руки за спиной.

— Говоря откровенно, он действительно сложный. А ведь я тоже не умел танцевать, пока не нанял учителя, который и взялся наставлять меня этому искусству в уже преклонном возрасте – целых тридцати лет.

— Мистер Тримбл предупредил меня, чтобы я и не пыталась. Похоже, он полагает, что я лишь выставлю себя на посмешище.

— А вы всегда слушаете мистера Тримбла? Похоже, он не слишком-то высокого мнения о ваших талантах.

— А мне больше и некого особенно слушать. Видите ли, он – ассистент моего отца, к тому же единственный, кто хотя бы немного во всем этом разбирается. – Чуть помолчав, я покосилась на адмирала и придвинулась поближе к мистеру Стенсбери. – За исключением моего дяди. Он все это устроил, за что я ему чрезвычайно признательна, но он так и не смог предложить мне практических рекомендаций относительного того, как следует вести себя в обществе.

Мистер Стенсбери улыбнулся:

— Я бы сказал, что до сих пор у вас все идет исключительно удачно.

— Не думаю, что это – правда, но я все равно благодарна вам за доброту.

— В таком случае, вы, быть может, передумаете насчет своего решительного отказа?

— Едва ли в этом есть смысл. Мистер Тримбл выразился совершенно недвусмысленно на этот счет.

— Мисс Уитерсби, если каким-либо невероятным образом вы оплошаете на танцполе, то вина за это ляжет только и исключительно на вашего партнера. Любой настоящий мужчина должен быть способен скрыть промашку партнерши от посторонних глаз.

— В самом деле?

— В самом деле. А еще я подозреваю, что ваш мистер Тримбл – совсем не тот человек, за которого себя выдает.

Мистер Стенсбери поправил перчатки и вновь протянул мне руку.

Я вложила свою ладонь в его:

— Если вы полагаете…

— Доверьтесь мне. – Он притянул меня к себе и положил руку мне на талию. – А еще я знаю, что вот этот танец называется вальсом.

О Боже. Что там говорил мистер Тримбл? Нужно расслабиться.

Я постаралась, но в результате у меня лишь задрожали колени.

На лице мистера Стенсбери изобразилась тревога:

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Да. Думаю, что да. То есть, мне сразу же станет лучше, как только этот танец закончится.

— Просто позвольте мне вести вас, и все будет в порядке.

Я попыталась. Честное слово. Он кружил меня по комнате, и я начала понимать, что означает выражение «танец на три счета». Правда, в какой-то момент я изо всех сил наступила ему на ногу.

— Мне очень жаль.

— Забудьте об этом, все это пустяки. Думаю, что никто ничего и не заметил. Видите? Все сосредоточились на том, как танцуют они сами.

Он был прав. На нас и впрямь никто не обращал ни малейшего внимания.

Мистер Стенсбери подбадривал меня, как только мог. Куда больше, чем мистер Тримбл. Быть может, мы танцевали не так изящно, как мисс Темплтон и ее кавалер, но к тому времени, как музыка смолкла, я начала получать от танца настоящее удовольствие.

Я присела перед ним в реверансе:

— Благодарю вас, мистер Стенсбери. И прошу прощения за свою неуклюжесть.

Он поклонился:

— Никогда не просите прощения за то, что проявили мужество, мисс Уитерсби.

Следующий тур мисс Темплтон танцевала с мистером Стенсбери. Я бы тоже очень хотела выучить все па этого танца, поскольку он показался мне довольно энергичным. Похоже, некоторых вещей мистер Тримбл все-таки не знал!

— Прошу прощения, мисс Уитерсби, не хотите ли потанцевать?

Из задумчивости меня вывел голос нашего приходского священника. Поскольку человеком он был приятным и исключительно безобидным, то мне смертельно не хотелось обижать его отказом, но другого выхода не было.