Правда и вымысел о Второй мировой войне - Георгий Николаевич Реутов

дивизий (в том числе 5 бронетанковых), четыре бронетанковые бригады, семь пехотных бригад и 20 отдельных батальонов, а также авиация, способная поддержать действия этой армии, и флот, тоннаж которого позволял доставить ее на театр военных действий и обеспечить необходимое снабжение… К тому же английская армия была расположена на сравнительно небольшой площади, а порты Британ-ских островов обладали высокой пропускной способностью, что позволяло командованию организовать и нанести сосредоточенный удар по любому участку побережья от Ютландии до Бискайского залива». Что касается немецко-фашистских сил, то в Западной Европе их было явно недостаточно, для того чтобы создать «смертельную угрозу» английскому вторжению, на что столько раз ссылался Черчилль и его последователи [30].

Но даже если признать, что точка зрения о невозможности открытия фронта в Западной Европе имеет основания, то почему Великобритания не могла провести десантной операции в Северной Норвегии, требовавшей значительно меньше сил и средств, операции, возможность которой, кстати, в 1942 году обсуждалась Черчиллем и начальниками штабов? Или почему нельзя было послать войска на советско-германский фронт, как это предлагало Советское правительство?

На искусственность главного аргумента, применявшегося Черчиллем, указывали некоторые историки Соединенных Штатов. Так, Т. Хиггинс в интересной работе «Уинстон Черчилль и второй фронт, 1940–1943 гг.» подверг резкой критике утверждения о том, что недостаток тоннажа и десантных судов определял позицию Англии. «Недостаток десантных средств, который так часто представляют в качестве причины черчиллевской стратегии, в действительности являлся главным образом ее отражением». Не удивительно, что выводы Хиггинса вызвали недовольство ряда буржуазных историков Англии [31].

Глава 3. Проблема второго фронта (1942–1943 гг.)

«Большая стратегия» английского империализма.

Объявляя войну Германии, английский империализм не собирался вести борьбу против нее путем наступательных операций на суше. Концепция «странной войны», которой он руководствовался до мая 1940 года, была рассчитана на строго оборонительные действия.

Как развивалась дальше «большая стратегия» английского империализма? В чем ее суть? Большинство буржуазных историков даже не стремятся дать ответ на этот вопрос. Многие из них вспоминают о стратегии лишь тогда, когда речь заходит о Вашингтонской конференции (декабрь 1941 — январь 1942 г.), где Черчилль предложил Рузвельту свой план действий против Германии, или в связи с англо-американскими разногласиями вокруг проблемы второго фронта, значение которых, кстати сказать, английская историография не без умысла преувеличивает [1].

Единственной работой, которая дает возможность проследить за развитием английской стратегии, является шеститомник «Большая стратегия». Редактор издания и автор второго тома Дж. Батлер обращает внимание на доклад начальников штабов армии, флота и авиации «О стратегии Великобритании при определенных условиях», одобренный военным кабинетом Черчилля 27 мая 1940 г. «В перечне факторов, которые должны были способствовать поражению Германии, — замечает Батлер, рассматривая содержание доклада, — имеется одно поразительное упущение: легко заметить, что среди них не упомянуты наступательные действия реорганизованной английской армии». Но уже через несколько строк он сообщает, что действия на континенте все же предусматривались: о них шла речь в специальном меморандуме, подготовленном начальниками штабов месяц спустя. Меморандум был составлен, исходя из расчета, что сухопутные силы понадобятся Англии лишь «для завершающей оккупации территории противника», после того как ее военно-морские и военно-воздушные силы осуществят стратегические планы разгрома Германии [2].

И в этом случае, и при дальнейшем изложении вопроса редактор и автор «Большой стратегии» от каких-либо комментариев воздерживается. Между тем материал, приводимый им, говорит о том, что уже в 1940 году основное направление английской «большой стратегии», названной Лиддел Гартом «стратегией непрямых действий», вполне определилось. Оно заключалось в ведении затяжной, длительной войны с Германией, войны без крупных сухопутных операций, в которой решающая роль отводилась «экономическому давлению», а вспомогательная — действиям авиации и военно-морского флота.

Вступление в войну СССР, а затем и США не привело к серьезным изменениям в «большой стратегии» английского империализма. «Одной из главных задач английской историографии, — говорится в шестом томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», — является оправдание стратегической концепции английского правительства, которая заключалась в стремлении уклониться от столкновения с решающими силами противника и предоставить вести борьбу с ними другим участникам антигитлеровской коалиции» [3].

Анализ воспоминаний политических и военных деятелей Англии, исторических исследований, а также публицистических и научно-популярных работ, посвященных проблемам 1941–1945 годов, подтверждает всю справедливость этого вывода. Во второй половине 1941 года Лондоном была разработана стратегия «периферийных действий», то есть действий в районах, где сосредоточивались «заморские интересы» Великобритании. Генерал А. Брук, назначенный в ноябре 1941 года начальником имперского генерального штаба, а вскоре председателем комитета начальников штабов армии, авиации и флота, уже через три дня после назначения, как он сам отмечает, имел «ясное представление» о том, какой должна быть стратегия Англии. «Для меня было ясно, — писал он, — что мы должны очистить Северную Африку и открыть Средиземноморье, и, пока мы не сделаем этого, у нас не будет достаточного количества кораблей для проведения крупных операций» [4].

Несмотря на отрицательную позицию Брука в отношении второго фронта, некоторые авторы пытаются изобразить его сторонником операций в Западной Европе. «Стратегия Брука не означала, как заявляли и сейчас заявляют его оппоненты, — пишет Р. Томпсон, — что форсирование канала, которое должно было завершить разгром Германии, было… вообще отменено. Она означала скорее открытие коммуникаций, очищение моря и воздуха для тех превосходящих сил, которые потребовалось бы бросить против врага…» [5]. Если даже согласиться с этим заявлением, поверить ему, то все же возникает вопрос: куда, в каком направлении могли быть брошены из района Средиземноморья «превосходящие силы» союзников? Очевидно или на Балканы, или в Италию. Попытка Томпсона поддержать взгляды Брука в отношении второго фронта приводит к обратным результатам.

Мнение Брука разделялось большинством руководителей Великобритании, в том числе Черчиллем, хотя английские историки подчеркивают, что премьер-министр, «благодаря своему темпераменту и сентиментальности», был готов чуть ли не очертя голову броситься на выполнение требований СССР о втором фронте, и военным стоило немало трудов удержать его. Об этом, в частности, пишет А. Брайант. Однако он же вынужден засвидетельствовать полное совпадение взглядов Брука и Черчилля в оценке Северной Африки. «Брук не был одинок в признании значения Североафриканского театра, — замечает Брайант. — Это был район главных военных усилий страны со времени отражения попытки вражеского вторжения в 1940 году. Премьер-министр возлагал на него большие надежды» [6].

О целях средиземноморской стратегии Англии откровенно говорит фельдмаршал Александер — видный военный руководитель периода войны. Очистив от врага североафриканское побережье, пишет он в мемуарах, «мы были бы в состоянии угрожать уязвимому подбрюшью «европейской крепости» Гитлера». Не высадка через Ла-Манш и развитие операций в непосредственной близости от жизненных центров фашистской Германии, а