На линии огня - Семён Михайлович Борзунов

class="p1">Дома брошены внезапно. Бежали второпях, без оглядки, не успев с собой ничего захватить. Советские танки наступали на пятки обезумевшим от страха гитлеровцам.

По обе стороны дороги, особенно перед населенными пунктами, мелькают широченные противотанковые рвы, траншеи, ряды проволочных заграждений.

Еще находясь на Висле, немцы думали об Одере. Тысячи поляков были мобилизованы и угнаны на строительство оборонительных рубежей. Надрывались на работе русские и французские военнопленные. Непрерывно подбрасывались специальные инженерно-саперные и пограничные немецкие части.

Несколько месяцев в лихорадочной спешке возводились укрепления на западном берегу Одера и на дальних подходах к нему.

Огромные противотанковые рвы, порою достигающие восьми и более метров ширины, тянутся на десятки километров. Они пересекают основные шоссейные и проселочные дороги, поля и даже заболоченные или поросшие лесом участки. Западные берега небольших рек эскарпированы и укреплены бревнами. Всюду траншеи с развитой сетью ходов сообщения, мощные бетонированные доты, проволочные заборы. Одни сооружены давно, другие совсем недавно.

Особое внимание немцы уделяли обороне дорог. Буквально через каждые десять — пятнадцать метров встречаются окопы с готовыми пулеметными площадками и дотами.

Врагу не удалось задержать советских воинов на своих пограничных и доодерских рубежах. Немцы с ходу бросали в бой подходившие маршевые роты, рабочие батальоны, специальные подразделения и команды. В пограничном селении Вильгельмсбрюк, которое наши бойцы тут же назвали «Вильгельм без брюк», оказал сопротивление отряд немецкой жандармерии. Воины гвардии майора Мазурина и гвардии капитана Ивушкина быстро вытряхнули душу из немецких жандармов.

Советские танкисты действовали так стремительно, что противник не успевал не только разрушать рельсы, как это он делал в Виннице, Тернополе и Львове, но и взрывать имеющие исключительное значение железнодорожные и шоссейные мосты. На станциях остались погруженные эшелоны товарных вагонов. Многие из них были перехвачены на ходу.

…Мы едем вперед, а навстречу движутся группы оборванных детей. Вот несколько ребятишек впряглись в телегу, нагруженную скарбом. Едет повозка с детьми. Это поляки возвращаются на родину из немецкой кабалы. Еще недавно на груди каждого из них красовался ромб с буквой «П» — клеймо рабства. Они приветствуют Советскую Армию поднятыми шапками, взмахами платков.

В одном селении молодой красноармеец увидел двух девушек, которых он повстречал в дни оккупации Житомира на вокзале. Тогда он успел шепнуть им:

— Советские войска догонят поезд, увозящий вас в Германию! Верьте, мы еще встретимся…

Сбылись слова бойца, он и его товарищи, взволнованные этой встречей, выражают свою радость бурей рукоплесканий. Возник импровизированный митинг, на котором красноармеец рассказал о своих мучениях в дни оккупации немцами Житомира и о том, как он, будучи партизаном, громил врагов и догнал их с армией в проклятом фашистском логове.

…Вдали гремят выстрелы. Машина без задержек мчит нас вперед. Порядок на дорогах превосходный. Висят таблички указателей, распорядительные регулировщики командуют движением, с готовностью отвечают на вопросы.

И вот Бреслау. Батальон, в который мы прибыли, только что выбил гитлеровцев из одного квартала. Дальше начиналась широкая улица. Штурмовые группы пытались перебежать в следующий квартал. Немцы открыли из окон подвала, первого и второго этажей дома сильный ружейно-пулеметный огонь. Только старшему сержанту Кунучакову и его бойцам-саперам удалось через пробитую в стене снарядом дыру ворваться в один из подъездов.

Три смельчака, на ходу стреляя из автоматов, вбежали по лестнице на второй этаж. Они остановились на площадке: дверь, ведущая в квартиру, была наглухо закрыта и забаррикадирована. Кунучаков заложил под дверь тол. Солдат поджег шнур. Взрыв разнес дверь в щепы. Саперы ворвались в первую комнату. Там валялись три убитых взрывом немца.

Теперь Кунучаков решил пробиться в нижний этаж. Другой сапер расковырял ножом паркетный пол, заложил в лунку десять килограммов тола и взорвал его. Немцы, находившиеся внизу, стали бить в образовавшееся отверстие из автоматов. Кунучаков метнул туда две гранаты и, едва они разорвались, спрыгнул в пробоину.

Рядом оказался немец. Гитлеровец вскинул было автомат, но Кунучаков оглушил его прикладом. Вскочив на ноги, он короткой очередью расстрелял еще двух немцев.

Когда саперы спустились вслед за старшим сержантом, он уже ворвался в соседнюю комнату, расчищая себе путь гранатами и автоматными очередями. Он убил там четырех гитлеровцев. Немцы, находившиеся в соседней комнате, в ужасе стали выпрыгивать через окна на улицу. Их расстреляли стрелки, подбежавшие к дому. «Плацдарм» в квартале был завоеван.

Так сражался в Бреслау советский воин коммунист Сергей Кунучаков, ветеран соединения. Сын хакасского народа пришел в Германию как суровый судья. Это он среди бела дня под носом у немцев сделал для пехоты и танков четыре прохода в минном поле и проволочных заграждениях. Это он, возглавляя группу товарищей, завязал бой с немецкой ротой, истребил полсотни гитлеровцев, взял в плен семерых. Это Кунучаков с друзьями под вражьим огнем забивал сваи, укладывал прогоны, строя мост через Одер. Боевой опыт Сергея Кунучакова блестяще проявлялся сейчас в ожесточенных боях на улицах города. Под вражескими пулями ползком он подобрался к немецкой баррикаде, преградившей путь нашим самоходкам, и взорвал ее в двадцати метрах от противника. Он смело нападает на численно превосходящего противника. Находчивостью, уменьем действовать самостоятельно, в одиночку — вот чем отличается Сергей Кунучаков.

И таких умелых и храбрых солдат, сержантов и офицеров мы встречали много в батальонах, полках и дивизиях, добивавших врага в его собственном логове.

В боях, многочисленных встречах, в беседах с интересными людьми прошел этот день — еще один день войны. Незаметно подкрались сумерки, и город окутала тьма. Стихли автоматная стрекотня и тяжелый стук пулеметов. И вдруг до нашего слуха донесся какой-то поначалу непонятный гул. Он нарастал, делался резче и отчетливее.

— Что это? — спросил я.

— Ничего особенного, — спокойно ответил один из старожилов батальона, — фашистские снабженцы заработали…

Как мы потом узнали, каждую ночь над городом гудят вражеские, самолеты. Это транспортники. Они стремятся пробиться к городу, чтобы сбросить на парашютах окруженной группировке снаряды, патроны, продовольствие. Но наши зенитчики научились поражать их. Немцы вынуждены были вместе с транспортными машинами использовать и боевые самолеты. Но и это не спасало: в эту ночь огнем нашей зенитной артиллерии было сбито семь транспортных и три боевых самолета врага. Удачными были действия и нашей авиации: в результате ночной бомбардировки в городе возникли пожары и произошло несколько сильных взрывов.

Рано утром следующего дня наши солдаты вышибли гитлеровцев из второго дома. Войдя в него, они на полу увидели несколько фаустпатронов. (Немцы широко применяли их в Бреслау. Дистанция действия огня фаустпатронов 100—150 метров.)

— Ишь какую головешку придумали, — сказал красноармеец Пустовойтов.

— Все норовят день своей гибели оттянуть, — как бы продолжая мысль своего подчиненного, проговорил мой знакомый Сергей Кунучаков. —