На линии огня - Семён Михайлович Борзунов

Метелью огня и свинца —

Мы будем сражаться, как Щорс и Чапаев,

Врагов будем бить до конца, —

писал Яков Чапичев еще в 1939 году в стихотворении «Боевая клятва».

И это были не просто красивые слова. Когда Родина оказалась в опасности, поэт с оружием в руках встал на ее защиту и храбро дрался с врагом.

В те дни по всей стране разнеслась слава о мужестве комсомольца-пограничника Баранова. Будучи раненным, он попал в плен к японцам, но, несмотря на жесточайшие пытки, не проронил ни слова.

Чапичев написал о герое стихи. Они были опубликованы в «Комсомольской правде». На этот текст была потом написана музыка. Песня полюбилась пограничникам:

Пулемет строчил без перебоя,

Пулеметчик метко бил врага,

Прямо — поле огненного боя,

А вокруг — дремучая тайга.

Отступали в панике японцы,

Покидая раненых солдат,

В перестрелке Васю-комсомольца

Потерял и наш погранотряд.

Окруженный вражьим батальоном,

Он не дрогнул в яростном бою,

Бился до последнего патрона

За отчизну мирную свою.

Песня эта звучала на самых далеких заставах. Ее перед боем пели хасановцы.

«Возвращались в часть с песней, — писал позже в своих воспоминаниях один из участников боев у озера Хасан. — Пели любимую песню дальневосточников о герое-пулеметчике Баранове, погибшем при охране государственных границ».

Многогранная жизнь страны вдохновляла молодого поэта на создание новых произведений. Он пишет песни о героях гражданской войны, о трудовых делах советских железнодорожников, о пилотах, краснофлотцах, танкистах, артиллеристах. Воспевает красу родной земли: фруктовые сады Узбекистана и побережье Дальнего Востока, вершины Ала-Тау и кипарисы Крыма…

В 1939 году в Крымиздате вышел первый небольшой сборник стихов Якова Чапичева.

Заметив у молодого политработника серьезные литературные наклонности, командование назначило его инструктором-литератором многотиражной солдатской газеты танковой дивизии, дислоцировавшейся на Дальнем Востоке, где Чапичев служил тогда политруком артиллерийской батареи. Чуть больше года сотрудничал Чапичев в этой газете: писал заметки, информации, статьи и, конечно, стихи. Интересная, живая творческая работа захватила, увлекла его: он отдавал ей все свои силы и способности.

Хабаровское книжное издательство заказало ему новый сборник стихов об армии. Но творческие планы поэта были нарушены. 22 июня 1941 года началась великая, священная война против гитлеровских захватчиков. Вскоре Чапичев вместе со своей дивизией прибыл в действующую армию под Ленинград.

Время было тревожное, опасное. Советские войска вели непрерывные, тяжелые сражения. И Яков Чапичев в первый же день принял боевое крещение.

Приходилось совмещать журналистскую работу с непосредственным участием в боях, помогать танкистам отражать вражеские атаки. А вскоре и вовсе пришлось отложить корреспондентские обязанности: командование дивизии временно назначило Чапичева на должность заместителя командира танкового батальона по политической части вместо погибшего старшего политрука. Это и были как раз те дни, когда фронтовые пути-дороги свели меня с Яковом Чапичевым и надолго сдружили нас.

Словом, о многом интересном и важном в своей жизни поведал мне Чапичев в ту тревожную ночь. Но о чем бы он ни говорил, мысли его то и дело возвращались к тяжелым и кровопролитным боям, которые шли по всему советско-германскому фронту. Думы об этом как-то сразу делали его молчаливым и сумрачным.

В тот вечер Яков рассказал мне и о подвиге экипажа танка, который стоял у командирской землянки, о подвиге механика-водителя.

…Звали его Николай Потапов. Совсем молодой, небольшого роста, широкоплечий юноша-комсомолец. До службы в армии «никакого дела с машинами не имел». Накануне войны, в 1940 году, Николай ушел в ряды Красной Армии. Этого дня он ждал давно. Прощаясь с товарищами, скромно сказал:

— Ну, друзья, постараюсь не подвести вас, буду служить честно…

Школу младших командиров Николай окончил на «отлично». Ему доверили танк. Молодой механик-водитель блестяще освоил машину, водил ее без аварий и поломок, получил несколько благодарностей от командования.

И вот наступил день боя.

…Танк Николая Потапова шел головным. Надо было во что бы то ни стало разгромить врага. Сокрушительным огнем прокладывал себе дорогу экипаж, уничтожая фашистов. Вдруг тяжелый снаряд попал в левый фрикцион машины, второй — в башню. Командир машины политрук Чапичев был тяжело ранен, башенный стрелок убит. Собрав последние силы, Чапичев вывалился через люк и залег в канаве, стреляя по гитлеровцам. Фашисты стали подбираться к подбитому танку. Крепко сжав рычаги, Потапов попытался рвануться вперед, но мотор отказал. Покинув машину, он в нескольких метрах от себя увидел немца, который целился в политрука.

Потапов бросился на врага и уничтожил его выстрелом из револьвера. Группа гитлеровцев с автоматами были совсем близко: они хотели взять танкистов живыми в плен. Раненый Потапов взвалил командира на спину и, отстреливаясь, скрылся в лесу…

Когда наше дежурство окончилось, мы возвратились в помещение редакции. Но уснуть, конечно, уже не смогли. Слишком опасной была обстановка и напряжены нервы.

Утром наши части после тяжелых ночных боев оставили Тихвин.

За короткое время работы в газете Чапичев успел сделать много. Он стремился всюду побывать сам, увидеть все своими глазами и непременно во всем принять непосредственное участие. Так, однажды он со взводом лейтенанта Малахова побывал в боевом охранении и вместе с солдатами отбивал атаки гитлеровцев.

В другой раз пристроился к пулеметчику Белову и около суток пробыл с ним в окопе. Гитлеровцы напролом лезли к переднему краю нашей обороны. Подпустив их на близкое расстояние, пулеметчик в упор косил фашистов. Чапичев, находясь рядом, стрелял из автомата.

А через два дня вместе с солдатом Осипенко Чапичев разыскивал штаб подразделения. Внезапно из-за дома выскочили фашисты и попытались схватить их. Чапичев и Осипенко открыли автоматный огонь и нескольких вражеских солдат уложили на месте.

Как-то вместе с Чапичевым мы ночевали в ротной землянке. Наши войска уже погнали немцев от Тихвина и были на западном берегу Волхова. Совсем близко стучали пулеметы.

— Привыкаешь к их треску, — сказал мой сосед младший лейтенант Николай Батенко.

— Видно, после форсирования Волхова уже ничего не страшно? — улыбаясь, спросил его Яков.

— Да, это был мой первый бой, — стал вспоминать Батенко, раскуривая папиросу. — Рота получила боевой приказ: переправиться через реку Волхов и выбить противника с занимаемого рубежа. Ночь выдалась на редкость светлая. Сначала двигались без помех. Но как только миновали кустарник и вышли на открытое место, немцы открыли сильный огонь. Молодые, необстрелянные бойцы прижались к земле.

Я выслал вперед разведку. Стало ясно, что перед нами противник, сильно укрепившийся в блиндажах и дзотах. У опушки леса — самый мощный дзот. Я решил в первую очередь блокировать