На линии огня - Семён Михайлович Борзунов

его. Зарываясь в снег, ползли мы вперед. Вот и опушка леса. Здесь наскочили на минное поле. Мины были соединены между собой проволокой. Осторожно перерезав ее, бойцы второго взвода залегли и открыли по немцам огонь.

В это время первый и третий взводы обошли дзот с флангов, вплотную подползли к нему и поднялись в атаку. Немцы выскочили из своих нор. Завязалась рукопашная схватка. Наши бойцы кололи фашистов штыками, били прикладами. Много гитлеровцев полегло на поле боя. Мы захватили станковый пулемет, миномет, десятка два винтовок, несколько автоматов и много патронов.

Уже светало. В воздух все чаще взлетали немецкие ракеты. По ним я определил, что немцы поспешно отходили. «Прочесывая» лес, мы стали преследовать их.

Но вот мы снова наткнулись на сильно укрепленный узел врага. Я решил взять и этот узел. Мы снова поползли вперед.

Вдруг я заметил двух немцев за пулеметом. Выстрелил. Один фашист дернулся всем телом и замер. Второй приподнялся. В это время я послал ему пулю прямо в грудь. Путь был открыт. Мы поднялись в атаку. Немцы бежали.

Вечерело. Почти сутки мы были в бою. Никто из нас ничего не ел, не пил, не отдыхал.

Нам предстояло преодолеть еще третий укрепленный узел врага. Здесь фашисты вели огонь из противотанковой пушки, пулеметов и автоматов. Свыше трех часов длилось сражение. Противник несколько раз переходил в контратаки, стремясь вернуть потерянные рубежи. Но мы все ближе подбирались к немецким дзотам. С криком «ура» ворвались в расположение фашистов. Офицеры даже не успели убежать. Мы взяли ценные документы и приказы. Захватили и пушку, из которой фашисты только что стреляли в нас. Рядом лежало больше трехсот снарядов.

— Справились с немецкой техникой? — спросил я.

— Справились. Неплохо. Немецкими снарядами было уничтожено еще два пулеметных гнезда противника и много немецких солдат…

Так мы проговорили почти всю ночь. Правда, время от времени наш разговор прерывали гитлеровцы, ведя беспокоящий, как выражались фронтовики, огонь по траншеям и окопам ротной оборонительной позиции.

Новый фронтовой день, как всегда, начался очень рано. Чуть забрезжил рассвет, и передний край снова ожил — заговорили пулеметы, завыли мины, заухали дальнобойные орудия. А вскоре гитлеровцы снова атаковали наше боевое охранение, пытаясь сбить роту Николая Батенко с занятого вчера рубежа.

И тут мы, корреспонденты, увидели своих героев-пехотинцев в бою. Умело и мужественно отбивали они новые наскоки гитлеровцев. А когда противник был измотан, когда он выдохся, рота перешла в новую контратаку и продвинулась вперед еще на несколько сот метров, вместе с другими нашими подразделениями расширяя западный плацдарм за рекой Волхов. Разумеется, не пришлось сидеть в стороне и нам, армейским корреспондентам. И этому на фронте никто не удивлялся: журналисты были теми же солдатами, они вместе с ними делили фронтовую жизнь.

Наутро в подразделение Николая Батенко поступил очередной номер нашей армейской газеты. В ней было опубликовано стихотворение Чапичева «Письмо другу». Он посвятил его моряку Василию Морозову, сражавшемуся на Черноморском флоте. Стихотворение заканчивалось строфой:

Храбро бьются и наши ребята.

В бой идя сквозь огонь и пургу,

Будь уверен: штыком и гранатой

Я, Василий, тебе помогу!

В начале 1942 года положение частей Волховского фронта несколько улучшилось. Наши бойцы и командиры научились бить врага наверняка, нанося ему большие потери. Каждый видел результаты своего ратного труда: танкисты и артиллеристы, авиаторы и саперы, десантники и пехотинцы… Это поднимало их боевой дух.

Помнится, в те дни в нашей армии прославилась батарея офицера Можарова. Смелые подвиги артиллеристов восхищали всех. Чапичев немедленно отправился в эту батарею, провел на переднем крае несколько дней. В редакцию он привез корреспонденцию и стихи, в которых рассказал об истоках мужества наших воинов:

Эта сила и отвага —

В боевом походе,

В славной воинской присяге,

В партии, в народе.

Боевые успехи наших частей, подвиги бойцов и командиров увеличили поток писем в газету. Фронтовики посвящали свои строки тем, кто мужественно и бесстрашно боролся с врагом.

В редакции родилась идея выпуска литературных страниц. Якову Чапичеву, Ивану Вострышеву и мне было поручено составление таких «страниц» из материалов солдатского творчества.

Помню, собрались мы в избе (это было накануне 24-й годовщины Советской Армии), чтобы обсудить и подготовить первую такую «страницу». Перед нами лежала солидная почта. Правда, больше было стихов, чем прозаических произведений. Почти все авторы затрагивали одну тему — борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Но раскрывали эту тему с разных сторон, по-своему, обнаруживая разную степень литературного умения и опытности. В большинстве своем это были начинающие авторы. Но в их стихах чувствовалось биение жизни, и сквозь строки, написанные подчас далеко не совершенно, пробивались подлинные искры таланта. Несколько стихотворений прислал нам офицер Анатолий Рыбин. Он был активным военкором, и с ним мы вели теплую переписку. В своих стихах Рыбин описывал боевые эпизоды, рисовал образы стрелков, идущих в атаки, сатирически изображал гитлеровских вояк. Одно из его стихотворений мы отобрали для нашей «страницы».

Наступательный порыв советских воинов привлекал главное внимание красноармейских поэтов. Об этом писал рядовой Василий Глотов. Сейчас он известный поэт, живет во Львове. Стихотворение Глотова, присланное в редакцию, называлось «Вперед, к победе!».

Некоторые авторы писали в лирическом плане. Здесь и стихи о родной деревне или родном заводе, где они трудились до войны, и стихи о матери, о любимой…

Словом, первой нашей литературной страницей была «Страница красноармейской поэзии», которая была напечатана 23 февраля 1942 года. Душой этой «страницы» были Яков Чапичев, популярный к тому времени армейский поэт, и Иван Вострышев, которого в редакции называли мастером на все руки.

С тех пор в нашей газете стали систематически появляться литературные страницы солдатского творчества.

Часто печатался в газете и сам Яков Чапичев. В начале марта 1942 года было напечатано его лирическое стихотворение о девушках нашей страны. Солдатам оно полюбилось своей душевностью и мягким лиризмом.

Мечта моя, как в море чайка,

Носилась долго над водой,

Пока мой друг в цветистой майке

Не скрылся в дымке голубой…

Я верю, вскоре майский вечер

Вернется вновь, и, что, тая,

Я не сказал при первой встрече,

Скажу тогда любимой я.

Яков Чапичев умел писать не только боевые, проникнутые глубокой любовью к Родине стихи, но и едкие, жгучие, зовущие на бой частушки.

Он писал и остросатирические куплеты, которые солдаты носили в карманах гимнастерки и читали в перерывах между атаками. Писал