Аналитическая психология - Карл Густав Юнг

326 Читатель может в недоумении спросить: «Но что же делает анима, если нужна такая двойная страховка, чтобы с ней договориться?» Я бы порекомендовал своему читателю внимательно изучить сравнительную историю религий, дабы заполнить сии мертвые хроники эмоциональной жизнью тех, кто эти религии исповедовал. Тогда он получит некоторое представление о том, что обитает на другой стороне. Старые религии с их возвышенными и нелепыми, дружелюбными и дьявольскими символами не появились из ниоткуда, но родились от той человеческой души, которая обитает в нас и сегодня. Все эти вещи, их первичные формы, живут в нас и могут в любой момент обрушиться на нас со всей своей разрушительной силой под видом массовых внушений, против которых человек беззащитен. Наши грозные боги только изменили свои имена: теперь они рифмуются с окончанием – изм. Или кто-то осмелится утверждать, что мировая война или большевизм были гениальным изобретением? Как во внешнем мире в любой момент может уйти под воду целый континент, сместиться полюс или вспыхнуть новый мор, так и во внутреннем мире в любой момент может произойти нечто подобное, хотя и в форме идеи, но не менее опасное и непредсказуемое. Неспособность адаптироваться к этому внутреннему миру влечет за собой не менее серьезные последствия, чем невежество и неумение во внешнем мире. В конце концов, лишь крошечная часть человечества, живущая главным образом на том густонаселенном полуострове Азии, который выдается в Атлантический океан, и называющая себя «культурной», из-за отсутствия всякого контакта с природой пришла к мысли, что религия есть особая разновидность психического расстройства неясного предназначения. Если смотреть с безопасного расстояния, скажем, из Центральной Африки или Тибета, все, безусловно, выглядело бы так, как будто эта малая часть спроецировала свои бессознательные умственные расстройства на нации, еще обладающие здоровыми инстинктами.

327 Поскольку содержимое внутреннего мира влияет на нас сильнее ввиду его бессознательности, любому, кто желает добиться прогресса в самокультуре (а разве всякая культура не начинается с индивида?), прежде всего следует объективировать эффекты анимы, а затем попытаться понять, какие именно содержания лежат в их основе. Таким образом он адаптируется к невидимому и оказывается защищен от него. Никакая адаптация не может быть успешной без уступок обоим мирам. Из анализа требований внутреннего и внешнего миров или, вернее, из конфликта между ними вытекают возможное и необходимое. К сожалению, наш западный разум, лишенный всякой культуры в этом отношении, еще не выработал ни понятия, ни даже названия для союза противоположностей через срединный путь, этого наиболее фундаментального элемента внутреннего опыта, который можно было бы сопоставить с китайской концепцией Дао.

328 До сих пор в своем изложении я придерживался исключительно маскулинной психологии. Анима, будучи женского рода, компенсирует маскулинное сознание. У женщины компенсирующая фигура носит мужской характер, а потому ее можно назвать анимусом. Если описать, что подразумевается под анимой, было не просто, то при описании психологии анимуса трудности становятся почти непреодолимыми.

329 Тот факт, что мужчина наивно приписывает себе реакции своей анимы, не понимая, что в действительности не может отождествлять себя с автономным комплексом, повторяется в фемининной психологии, причем в еще более выраженной форме. Эта идентификация с автономным комплексом является основной причиной, почему так трудно понять и описать данную проблему, не говоря уже о присущей ей изначально туманности и сложности. Мы склонны наивно полагать, что мы хозяева в своем собственном доме. Следовательно, мы должны сначала приучить себя к мысли о том, что даже в нашей самой интимной психической жизни мы живем в доме, у которого есть двери и окна в мир, и что объекты или содержания этого мира воздействуют на нас, но не принадлежат нам. Для многих людей понять и принять эту гипотезу нелегко, как нелегко понять и принять тот факт, что психология их соседей не обязательно идентична их собственной. Мой читатель может счесть последнее замечание преувеличением, ибо индивидуальные различия в общем и целом ни для кого не секрет. Однако следует помнить, что наша индивидуальная сознательная психология развивается из исходного состояния бессознательности и, следовательно, недифференцированности (participation mystique в терминологии Леви-Брюля). Следовательно, осознание дифференциации является относительно поздним достижением человечества и, по-видимому, относительно небольшим сектором бесконечно большого поля первоначальной идентичности. Дифференциация – это сущность, sine qua non сознания. Все бессознательное недифференцировано, и все, что происходит бессознательно, происходит на основе недифференцированности – иными словами, человек не в состоянии определить, что ему принадлежит, а что нет. Невозможно установить априори, касается ли это меня, или другого, или обоих. Никаких надежных подсказок в этом отношении не дает нам и чувство.

330 Нельзя eo ipso[151] приписывать женщинам низшее сознание; оно просто отличается от мужского. Но как женщина зачастую четко осознает вещи, которые мужчина только нащупывает в темноте, так и в мужчине существуют области опыта, которые для женщины по-прежнему окутаны тенью недифференцированности. В основном это вещи, которые ей мало интересны. Личные отношения, как правило, для нее важнее и интереснее, чем объективные факты и их взаимосвязи. Обширные области торговли, политики, техники и науки, все царство, где находит применение мужской разум, она отодвигает в полумрак сознания, в то время как, с другой стороны, развивает способность осознавать мельчайшие детали личных отношений, бесконечные нюансы которых обычно ускользают от мужчин.

331 Таким образом от бессознательного женщины следует ожидать аспектов, существенно отличающихся от тех, которые свойственны мужчине. Если бы я попытался выразить в двух словах разницу между мужчиной и женщиной в этом отношении, т. е. то, что характеризует анимус в отличие от анимы, я мог бы сказать только одно: как анима продуцирует настроения, так анимус продуцирует мнения; как настроения мужчины возникают из темных глубин, так и мнения женщины основываются на равно бессознательных априорных допущениях. Мнения анимуса очень часто носят характер твердых убеждений, поколебать которые не просто, или принципов, валидность которых на первый взгляд неопровержима. Если мы проанализируем эти мнения, мы сразу же натолкнемся на бессознательные допущения, существование которых должно быть выведено логически; то есть мнения предлагаются так, как если бы такие допущения действительно существовали. Однако в реальности эти мнения отнюдь не являются продуктами размышлений; они существуют в готовом виде, и их придерживаются с таким убеждением, что у женщины не возникает и тени сомнения в них.

332 Многие склонны полагать, что анимус, подобно аниме, персонифицируется в одной фигуре. Но это, как показывает опыт, верно лишь отчасти, ибо неожиданно появляется другой фактор, который обусловливает иную ситуацию, принципиально отличающуюся от ситуации, существующей в мужчине. Анимус проявляется не как один персонаж, а как совокупность персонажей. В романе Г. Уэллса «Отец Кристины Альберты» героиня постоянно находится под присмотром высшего морального авторитета, который с беспощадной точностью и сухостью говорит ей, что она делает и по каким мотивам. Уэллс называет этот авторитет «Судом совести». Это собрание судей, своего рода Коллегия наставников, соответствует персонификации анимуса. Анимус скорее похож на собрание отцов или старейшин, которые выносят неопровержимые, «рациональные» суждения ex cathedra[152]. При более тщательном рассмотрении эти суровые суждения оказываются в значительной степени высказываниями и мнениями, более или менее бессознательно почерпнутыми из детства и втиснутыми в канон усредненной истины, справедливости и разумности, неким компедиумом предубеждений, который всякий раз, когда отсутствует осознанное и компетентное решение (как это случается довольно часто), немедленно приходит на помощь и предлагает то или иное мнение. Иногда эти мнения принимают форму так называемого здравого смысла, иногда кажутся пародией на обучение: «Люди всегда делали это так» или «Все говорят, что это так».