Между молотом и наковальней - Николай Лузан

Подгоняемый попутным ветром и волной сухогруз все дальше уходил на юго-восток и перед рассветом, когда до турецкого берега оставалось не больше пятидесяти миль, напоролся на грузинский сторожевик. Его хищный силуэт появился в нескольких километрах за кормой. Надежда на то, что с ним удастся мирно разойтись, у капитана Исмаила быстро улетучилась. Яркий сноп света прожектора разорвал мрак, как сторожевой пес, «обнюхал» палубу сухогруза и остановился на рубке. Вид судна выдавал его с головой, поэтому рассчитывать на снисхождение не приходилось, и капитан Исмаил дал команду «Полный вперед!».

Бешеная тряска и топот ног по палубе сорвали с коек Ибрагима, Урала и Окана. Они выскочили на палубу. Хлестнувший в лицо ветер и ослепивший глаза луч прожектора сказали все без слов. Серый силуэт грузинского сторожевика неумолимо приближался. Капитан Исмаил предпринимал отчаянные попытки оторваться, но луч прожектора снова находил судно среди волн.

Сквозь шум моря и рев двигателя прорвался усиленный ваттами электроники голос. На английском языке с ужасающим акцентом он требовал остановиться. Ибрагим метнул взгляд на приборную доску, но суматошно мечущиеся стрелки ему ничего не сказали, и воскликнул:

— Капитан, сколько осталось до Турции?

— Миль тридцать!

— Успеем?!

— Не знаю, если только…

Капитан Исмаил так и не успел договорить. Пулеметная очередь зловеще прошелестела над палубой и рикошетом взвизгнула на мачте.

— Право руля! — закричал он, пытаясь в очередной раз вырвать судно из луча прожектора.

Палуба ушла из-под ног, и Ибрагим, вцепившись в поручни, едва устоял на ногах. В следующее мгновение он, а за ним Урал и Окан метнулись к трапу и спустились в каюту. Смахнув с крышки тайника хлам, Ибрагим запустил руку в щель, вытащил пистолеты и гранаты.

Окан вставил магазин в пистолет, передернул затвор и сунул в карман куртки, в другой опустил две гранаты. То же самое повторил Ибрагим.

— Ребята, и мне что-нибудь дайте! — попросил Урал.

— Тебе не надо! Береги деньги! — категорично отрезал Ибрагим.

— Но…

— Никаких но! Урал, это не просто деньги — это мука и солярка для Абхазии! — бросил на ходу Ибрагим и вслед за Оканом поднялся в капитанскую рубку.

Исмаил не сдавался и продолжал маневрировать, надеясь оторваться от грузинского сторожевика. Но с каждой минутой шансов становилось все меньше, расстояние между судами неумолимо сокращалось, а приближающийся рассвет делал сухогруз для него отличной мишенью.

Окан бросил нервный взгляд на часы и спросил:

— Капитан, сколько осталось до Турции?!

— Миль двадцать пять! — ответил тот и мрачно закончил: — Но мы не дотянем.

— Как — не дотянем?.. Должны! — рыкнул на него Ибрагим!

— На моей…

Пулеметная очередь оборвала речь Исмаила и бросила его, а вместе с ним Ибрагима и Окана на палубу. Осколки стекла из разбитой рубки посыпались им на спины. На этот раз со сторожевика вели прицельный огонь по сухогрузу. И здесь выдержка изменила капитану, он метнулся к переговорному устройству с машинным отделением и закричал:

— Стоп…

Рука Ибрагима зажала ему рот, а яростный вопль: «Вперед, капитан!» привел его в чувство.

И снова команда сухогруза принялась совершать маневры, стараясь уйти от прицельного огня сторожевика. Усилившаяся качка, а еще больше неуверенная стрельба пулеметчика пока помогали ей, пули чаще сбивали пену с гребней волн, чем попадали в сухогруз. Но так до бесконечности продолжаться не могло, это понимали как Окан, так и Ибрагим. Оба готовились к худшему, вставили запалы в гранаты, положили в карманы куртки и не спускали глаз с грузинского сторожевика. Его контуры все отчетливее проступали на фоне светлеющего на востоке горизонта. Он выходил на параллельный с сухогрузом курс.

— Шайтан! — разгадал этот маневр Исмаил и от ярости заскрипел зубами.

— Что такое, капитан?! — воскликнул Ибрагим.

— Отсекает нас от берега!

— Собака! — выругался Окан.

— Все равно надо идти вперед, может, прорвемся! — настаивал Ибрагим.

— Не поможет! Через полчаса перекроет ход! Лучше сдаться, пока трупами не сделали, — обреченно произнес капитан Исмаил.

— Что-о?! — взорвался Ибрагим и, выхватив из кармана пистолет, закричал: — Не останавливаться!.. Ты слышишь, не останавливаться! Вперед!

— Я… — только и мог произнести под дулом пистолета загнанный в угол Исмаил.

В машинном отделении сухогруза не слышали и не видели того, что происходило на палубе, и выжимали из старенького дизеля все, что могли. Гонка продолжалась. Грузинский сторожевик медленно, но упорно оттеснял их от турецкого берега. Окан, вцепившись руками в поручни, жег его ненавидящим взглядом и как молитву то и дело повторял:

— Ну где же они?! Где?

— Кто? Кто?! — переспросил Ибрагим.

— Наша береговая охрана!

— Береговая?! — воскликнул Ибрагим и через мгновение, схватив капитана за куртку, зарычал: — У тебя есть частоты военных?

— Да, — выдавил из себя тот.

— Так чего же молчал! Вызывай!

— Что передавать?

— Все!.. Что на нас напали! Что стреляют! Только быстрее! — кричал Ибрагим и подталкивал капитана к радиорубке.

И когда в эфире зазвучал писк морзянки, а на нее откликнулся турецкий военный корабль, Ибрагим и Окан перевели дыхание. Капитан Исмаил тоже приободрился, грузинскому сторожевику из-за сильной боковой волны пока не удалось перекрыть курс сухогрузу. Старая посудина трещала по всем швам, но не сбавляла ход и упорно пробивалась к турецкому берегу.

За этой гонкой ни капитан, ни команда, ни застывшие у левого борта Ибрагим и Окан не заметили, как подкрался рассвет. Горизонт прояснился, и у кромки, на западе, проступил силуэт турецкого военного корабля. Они все еще не могли поверить в свою удачу, но радист новой радиограммой рассеял последние сомнения. Заметили его и на грузинском сторожевике, и в бессильной злобе, огрызнувшись пулеметной очередью, легли на обратный курс.

И когда над сухогрузом навис мощный борт военного корабля, Ибрагим, Окан и Урал смогли с облегчением вздохнуть. Словно на чужих ногах, они спустились в каюту, без сил рухнули на койки, и навалившаяся свинцовая усталость быстро свалила в сон. Разбудил их сиплый гудок сухогруза. Сверху доносились отрывистые команды капитана Исмаила и топот ног: команда готовилась к швартовке. В иллюминаторе показался лес портовых кранов — это был Трабзон, и Ибрагим с Оканом поторопились избавиться от своего опасного груза. Пакет с пистолетами и гранатами, вывалился за борт и, булькнув, пошел ко дну. Они поднялись на палубу и с нетерпением ждали, когда сухогруз причалит к берегу.

Ибрагим с жадным любопытством всматривался в надвигающийся из утреннего тумана порт и быстро отыскал тот причал, с которого вместе с Гумом чуть больше полугода назад отправлялся в Абхазию. За это время здесь ничего не изменилось. У пассажирского терминала, как и тогда, толпились на посадку русские челноки, перед портовой гостиницей вился рой такси, но ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.