О чем молчат женщины - Винтер Трейси

Арлетт дрожала от его прикосновений. Все его искусство любовника было направлено на то, чтобы пробудить в ней угасшую чувственность, вернуть восприятие того, что представлялось навсегда утраченным. Арлетт удивилась, но спустя некоторое время желание внезапно проснулось и захватило ее. Она теряла контроль над собой, молодость тела победила тот холодный аскетизм, в котором она жила уже много месяцев. Его страсть захватила и ее, унося все другие чувства, мысли и воспоминания.

Когда все закончилось, Арлетт продолжала лежать отвернувшись, но Янко не разжимал объятий. Наконец она повернулась и прямо взглянула ему б глаза, полные любви.

— Ты был так терпелив, Янко, — ее голос дрогнул, — все эти месяцы… — Не закончив фразу, она снова отвернулась.

Кончиками пальцев Янко нежно повернул ее лицо к себе.

— Любовь можно доказать множеством способов.

И вновь Арлетт подумала, какой он удивительный человек, как неблагодарна и жестока по отношению к нему она была все это время.

С этой ночи они стали спать вместе. Арлетт понимала: не его вина, что с ним она не испытывает того высшего наслаждения, которое ей когда-то дарил Сергей.

Размышляя над своей теперешней жизнью, Ариетт могла точно определить момент, когда перестала оглядываться в прошлое и начала думать о будущем. Это произошло после той ночи, когда, открыв дверь комнаты Янко, она застала его в полном отчаянии.

Постепенно Арлетт привыкла к жизни в Венеции. Письма от Клода не приходили, но это молчание восполнялось вестями от Жанетт и Джулии. Жанетт вскоре собиралась приехать из Америки в Европу и хотела обязательно навестить Арлетт. Однако не было никакой надежды на встречу с Джулией, которая, наконец, после четырех лет замужества, ждала ребенка.

В Арлетт созрело острое желание вернуться к любимой работе. Однажды она заговорила об этом с Янко.

— Ты вправе решать сама. — Янко предпочитал, чтобы жена не работала и уже жалел об обещании, данном накануне брака, но был человеком слова.

Мариано внимательно выслушал просьбу Арлетт.

— Работа, которую я могу вам предложить, очень далека от того, чего действительно заслуживает ваше дарование. Готовы ли вы заняться продажей моих изделий?

Предложение удивило Арлетт, но она согласилась.

— В Доме Фере мне не приходилось торговать, но там я научилась многому другому. А теперь буду рада попробовать себя и на поприще продавца.

— Отлично. Вы будете руководить демонстрационным отделом, у вас будет несколько помощников.

— О, вы облекаете меня слишком большим доверием!

— У вас опыт работы в одном из лучших европейских Домов, и Финетта обратила гораздо больше внимания на ваши рассказы о Доме Фере, чем вы предполагали.

— Что же произвело на нее большее впечатление? — с улыбкой спросила Арлетт.

Мариано рассмеялся:

— Например, какую вы проявили инициативу по отношению к дамам, которые пришли в Дом с требованием украшений от Мариано и греческих платьев.

Арлетт улыбнулась.

— Ну, по крайней мере, здесь я смогу продать столько платьев и колье от Мариано, сколько им захочется!

— Да, чуть не забыл. Я хочу кое о чем вас попросить. Завтра утром я буду фотографировать Финетту в новых моделях. Она предложила, чтобы в нескольких позировали вы. Кроме того, мне бы очень хотелось сфотографировать вас в греческом наряде вашего производства. Согласны?

Арлетт колебалась. Впервые за много месяцев ей снова придется надеть этот комплект, впервые с тех пор, как она обедала с Сергеем. Будет нелегко, но это именно то препятствие, которое необходимо преодолеть, чтобы начать новую жизнь Богу угодно, чтобы она прошла и через это испытание.

— Да, согласна.

У Арлетт кружилась голова от его предложения, в котором сам Мариано не видел ничего особенного, но которое потрясло ее до глубины души.

Покинув Палаццо Дианы, Арлетт направилась в офис Янко, где сообщила ему, что должна приступить к работе уже завтра.

— Ну что ж, ты хотела именно этого, и я согласен.

— Мне нужно сказать еще кое-что. Во-первых, завтра утром Финетта и я будем фотографироваться в новых нарядах и украшениях. И дон Мариано хочет сделать мою фотографию в греческом платье.

Брови Янко поднялись, он откинулся в кресле.

— И что ты ему ответила?

— Я не хочу этого делать.

Янко встал.

— А я хочу, чтобы ты выполнила эту просьбу. И еще: подбери для себя пару туалетов от Мариано — платье, плащ, сумочку, украшения — все, что захочешь. — Янко внимательно всматривался с лицо жены. — Мне доставит огромное удовольствие оплатить счет.

— О, ты так щедр, Янко! Спасибо.

Он поднял ее с кресла, Арлетт обняла мужа, их губы соединились в поцелуе. Он стал значить для нее гораздо больше, чем Арлетт могла предположить раньше. Когда она сказала ему об этом, то была поражена силой его любви и в какой-то степени способностями любовника. Казалось, не она отдалась ему после долгих размышлений, а он покорил ее силой своей любви и желания. До этого Арлетт часто задавала себе вопрос: а что, если бы ей никогда не довелось встретить Сергея, возможно, она смогла бы познать с Янко какую-то иную любовь, которую не с чем было бы сравнивать, которая была бы прекрасна сама по себе? Но его страсть в ту ночь доказала Арлетт — она ошибалась. Возможно, ни она, ни сам Янко не понимали, что его цель состояла не в том, чтобы быть первым, но в том, чтобы быть равным в любви.

Утром Арлетт приехала фотографироваться.

Оставшись за ширмой одна, Арлетт сняла с вешалки платье, казавшееся совершенно бесформенным, пока она не завязала все шнуры. Платье было изготовлено из черного тончайшего бархата, нежного, как кожура персика. Серьги, колье, диадема и браслеты, предназначенные для этого платья, с одной стороны составляли с ним единое целое, но с другой как говорится, жили своей жизнью.

— Вы готовы? — позвала ее Финетта.

— Да, — Арлетт появилась из-за ширмы. — Я вполне подхожу для фотографии?

Финетта усмехнулась. Эта молодая дама, только что возившаяся с бесчисленными шнурами и критически рассматривавшая себя в большое зеркало, всегда ухитрялась придать всему, что надевает, особый, только ей свойственный стиль.

— Думаю, вы выдержите экзамен. Но не стоит задерживаться. Мариано ждет вас в фотомастерской. Я подойду немного позже. Удачи!

Кайма платья плескалась у ног, подобно морским волнам при легком бризе, излучающие радужное сияние драгоценности холодили кожу, пока она спешила в мастерскую.

— Ну, вот и вы, Арлетт, — Мариано одобрительно кивнул при ее появлении. — Очень хорошо, как я и ожидал. Встаньте перед этой шторой и поднимите руки в молитвенном жесте греческой жрицы. Эта поза прекрасно продемонстрирует рукава в стиле «летучая мышь» и эллинские мотивы браслетов.