Соль и пламя. Вестница - Татьяна Зингер

Он не погиб – книга не соврала. На вопрос «Жив?» ответила однозначно. Поселился у местного знахаря, в самых глубинах Затопленного города – ниже только бездна. Лечил раны и не высовывался.

Как он там?..

Скучал?

Ждал?

Или забыл?

Я поудобнее перехватила футляр. Тряхнула кудрями.

Редкие существа, сгорбленные, блеклые, попадающиеся навстречу, исчезали в отворотах и малоприметных нишах.

Вот и жилище знахаря. В землю вколочена табличка с намалеванным углем крестом. И воздух вокруг пахнет травами и скорой смертью. Ход в нору прикрывала деревяшка. Я, постучавшись, отодвинула «дверь» и забралась внутрь.

Потолки были низки, потому пришлось согнуться, а футляр со скрипкой уложить на пол. В первой комнатенке беспорядочно валялось окровавленное тряпье и соломенные лежанки, куда укладывали раненых.

– Вам чего? – не слишком-то дружелюбно вопросила явившаяся из прохода меж комнат худосочная женщина с нездоровым припухшим лицом.

За ее спиной показался сухощавый дед – очевидно, тот самый знахарь – с реденькой бородкой, которую он ощипывал, рассматривая меня.

– Мужчина… Иттан… – Голос сорвался. – Здесь?

Почему-то съежилась под любопытством двух пар глаз.

– Сразу видно, выздоровел парень. – Дед одобрительно хмыкнул. – Девки к нему пачками зачастили. Вторая за полчаса!

Женщина глянула хмуро и указала подбородком на проход. Я, не совсем еще понимая, в чем дело, прошла мимо хозяев, а те вышли за порог, о чем-то переговариваясь. Проем в третью комнату прикрывало полотнище бурого цвета. Я почти отдернула его, но мне помешал голос:

– Давай уедем вдвоем, скроемся от всех и заживем вместе, как всегда того хотели?

Голос был сахарный и обволакивающий. И почему-то – почему бы? – он вызывал нервный ком в горле, будто в его теплых интонациях таилась опасность лично для меня.

Я заглянула за тряпицу.

Женщина с волосами медными, как закат солнца, схваченными в конский хвост, стояла вполоборота, но даже так, в сиянии магического зеленого огонька, она была прекрасна. Тонкий профиль и пухлые губы. Осанка, грация, легкий шаг и округлые бедра.

Я все видела. Видела, как эта красивая женщина приближается к Иттану, а тот не улыбается, но уголки губ его подрагивают. И как она притягивает его к себе. Как проводит пальчиками, не знающими тяжкого труда, по заросшей щеке. Как вжимается губами в губы, а Иттан и не сопротивляется. Как его руки смыкаются на ее талии.

На фразе «Я так счастлив, что ты жива, Агния» я, красная до корней волос, поспешила сбежать из дома.

Дура, возомнившая невесть что. Хранящая память о поцелуях. Помнящая вздутые вены на руках. Надеющаяся. Ищущая.

Иттан не врал, когда уверял, будто я нужна ему. Тогда, в гарнизоне, была нужна. А после… ну, не пригодилась. С игрушками такое случается. Их обменивают на что-то ценное, например, на любимую женщину с огненными волосами.

Всегда хотелось научиться летать.

Я раскинула руки точно крылья и сделала последний шажок перед грандиозным полетом.

Нога ступила в пустоту.

Иттан

После верхнего Янга, насупившегося и дождливого, но просторного, ходы Затопленного города сдавливали. Иттан давным-давно, в старой жизни, слышал, что тут ютились те, кому не нашлось места наверху, что катакомбы эти неоднократно затапливало, а стражники заваливали их камнями по приказу короля, но отчаявшиеся (и отчаянные) люди раз за разом выживали всем назло.

Теперь он сам обратился в изгоя, приласканного Затопленным городом.

Иттан прошмыгнул в дом, надеясь не потревожить своим приходом чуткий сон деда, но Захарий грелся у костерка, разведенного посреди одной из узких комнатушек. Когда стены глиняные, под ногами чавкает, а все дерево насквозь пропиталось влагой, можно не бояться спалить жилье дотла.

– Ну и с чего вдруг жест доброй воли? – Захарий бросил в Иттана колье. – Где украл-то побрякушку?

– Подарили, – буркнул Иттан, усаживаясь к жалкому пламени, которое дергалось и угасало. – Забирайте, это вам за мое спасение. Ну, и за все остальное. Без вас бы я не выжил.

– Ты, мальчишка, совсем головушкой слаб, если думаешь, будто я за подачки работаю. – Дед проворно ухватил Иттана за ухо, совсем как учитель – шкодливого подростка.

Иттан вывернулся, потер ухо. Огненные язычки жались друг другу, видимо, тоже замерзали. Иными ночами лед сковывал пол и стены нор Затопленного города, а люди укутывались во все тряпье, что имелось у них, но все равно заболевали и гибли десятками. Особенно холод подкашивал детей.

Впрочем, здесь не особо чтили культ смерти. Ни тебе погребальных обрядов, ни долгого прощания. Погибших – что детей, что взрослых – скидывали прямо в бездну, где уже поджидали изголодавшиеся твари.

– Не обижайтесь. – Иттан примирительно похлопал Захария по плечу, но колье не убрал, а протянул снова. – Купите трав или зелий. Нам катастрофически не хватает лекарств.

– Да ну тебя… – Дед от души ругнулся, принимая-таки подарок. – Куда ходил-то посреди ночи? Наверх? Покинешь нас скоро?

Иттан почти запротестовал, но подумал, что будет неправильным лгать знахарю. Да, он не останется в Затопленном городе, потому как тот засасывает.

Выкарабкается. Мир огромен, и в нем найдется местечко для того, кто дышит тьмой.

Главное, чтобы Агния не обманула. Деньги, полученные у нее, помогут Тае зажить нормально. Сверху. В уютном домике на окраине какой-нибудь деревеньки, у реки. Как она мечтала.

Захарий углядел в молчании ответы, а потому понимающе кивнул и отныне ни о чем не спрашивал.

* * *

Агния явилась после полудня. Иттан ожидал ее, но все равно упустил момент, когда в его душном убежище возникла женщина, источающая аромат магнолий. Подкралась со спины.

– Мой герой! – Холодные пальчики накрыли его глаза. – Я знала, ты не откажешь мне в просьбе.

Иттан вздрогнул. Непривычный к ласке Агнии, которая в лучшие их времена была жестка и безразлична, он понимал: она играет очередную роль. На сей раз – влюбленной до безумия, наивной девчонки.

Значит, кто-то уже донес, что из неприступной академии утянули лунный порошок. Наверняка ректор лютует, брызжа слюной, и ищет виновных, а студенты ходят по струнке, ибо так всегда: в поисках одной пропавшей вещицы найдется сотня украденных ранее.

– Здравствуй, Агния.

Та издала горестный стон.

– Все дуешься?

– Ничуть. – Мешочек с порошком был вложен ей в ладонь. – Ты обещала заплатить.

Агния кинула на пол кошель – тот шмякнулся, звякнув и подняв облачко пыли. Надувшись не то от обиды, не то от раздражения, она двинулась к выходу, но после, передумав, развернулась к Иттану и посмотрела жалостливо. Губы дрогнули.