В тайге ночи тёмные - Лора Вайс

— Пристегнулись? — глянул на нее мельком.

— Пристегнулись, — в свою очередь заметила его красные глаза, видимо, не спал.

— Сейчас я завезу вас в отель, а сам съезжу в больницу.

— Жень, я…

— Потом поговорим, — оборвал жестко, в своей манере.

В больнице был спустя три часа. И первым делом направился к лечащему врачу, а уж потом пошел к Семену.

— О, Евгений Федорыч, — улыбнулся тот, — быстро же ты…

— И вы, быстро, — оценил его болезненный вид. — С врачом мы решили.

— Вы решили? — усмехнулся.

— Да, Семен Аркадьевич, именно мы. Я и он. Первую операцию перенесете здесь, так как ждать уже нельзя. А как более или менее придете в себя, поедем в Москву для дальнейшей трансплантации.

— Лизка будет чувствовать себя обязанной.

— И хорошо, может, тогда у нее голова наконец-то включится, и она прекратит этот детский сад. В её чувствах к себе я не сомневаюсь, хреново, что она в моих сомневается. Но это поправимо. Вы же в курсе, у нас скоро второй появится.

— В курсе, — закивал. — Но ради меня так заморачиваться не стоит…

— А ради кого или чего тогда стоит? Знаете, Семен Аркадьевич, обо мне ходят в основном не очень хорошие слухи. Наверно, потому что я никогда не афиширую того, что сделал хорошего. А я делал и делаю. Но меня так отец учил. Делай добро и бросай его в воду. Молча, принимай благодарность, но никогда не терпи дерьмо в ответ. Так и живу. А с вами вообще особый случай. Я вам свою жизнь задолжал, не говоря уже о том, что вы отец моей будущей жены. И ваше желание всё скрыть, вот руку на сердце положа, один из наитупейших поступков, какие мне довелось знать. На этом все препирательства на тему «стоит — не стоит» прекращаем.

— Умеешь ты убеждать, Соколов, — сложил руки в замок, чтобы не тряслись.

— Значит, договорились?

— А у меня есть выбор?

— В общем-то, вы правы, выбора нет. И да, готовьтесь к переезду в другую палату, здесь херово как-то, — огляделся. — Даже телика нет.

— Ладно, ладно. Тапочки, кроссворды в зубы и вперед, я понял, — засмеялся.

— Да. Приятно иметь дело с согласными людьми.

— Поезжай к ней, а, — посмотрел на него с мольбой, — запуталась девка. Вконец запуталась. Вчера примчалась как малахольная, слезы текут, вся дрожит, ужас. Ей ведь без тебя не справиться.

На что он кивнул, затем пожал руку Семену и поехал в отель.

Лиза встретила его, сидя на диване. В махровом халате, с собранными в тугой узел влажными волосами и очень, очень бледным лицом, до того бледным, что Соколову стало не по себе.

— Пашка где? — подошел к дивану.

— В спальне смотрит мультики, — подняла на него затравленный взгляд.

— Плохо себя чувствуешь? — сел рядом.

— Нормально. Ты был у отца?

— Был. И обо всем договорился. Завтра состоится первая операция, потом время на восстановление, дальше повезем в Москву. Новая почка у него будет.

— Господи, — прикрыла глаза.

— Давай так…

— Нет, — мотнула головой, после чего вдруг забралась к нему на колени, села лицом к лицу, — дай я… сначала.

— Внимательно слушаю, — сейчас же нырнул руками под разъехавшиеся полы халата, оказывается, на ней ничего нет.

— Ты теперь будешь думать, — начала с трудом, — что я с тобой из-за денег. Что если бы не отец, то… — кое-как вдохнула, ибо слезы душили. — Просто, именно так все и выглядит.

— А ты не из-за денег? — улыбнулся, после чего развязал халат.

— Жень, — хотела было прикрыться, только он не позволил.

— Скажи мне сейчас, глядя в глаза, что любишь, — осторожно повел пальцами по правой груди, задел сосок, отчего Лиза вздрогнула, все-таки грудь стала болезненно чувствительной. — Ну?

— Люблю. Но…

— Всё, больше ничего не говори, остальное ненужный мусор. Думаешь, не будь у твоего отца таких болячек, я бы остался сидеть на жопе ровно в Москве? Думаешь, позволил бы тебе вернуться в лесную избушку? Или что еще отвратительнее, позволил славному сыночку дядя Коли за тобой приударить? Ошибаешься, — дотронулся до второй груди и вдруг ущипнул, заставив Лизу ойкнуть, — угу, милая, это тебе за Шурочку, за то, что побежала к нему за помощью. Я бы тебя еще и выпорол за моего дорогого братца, но пока нельзя.

— А с Кириллом-то, что не так?

— С ним всё как всегда, в принципе, — привлек Лизу к себе, — говнюк пялил Ксению, плюс позволил тебе сбежать.

— Ты с ним поссорился?

— Уволил. Так уж вышло, что меня окружают не очень благонадежные люди.

Тогда Лиза хотела перебраться на диван, но Евгений лишь сильнее прижал ее к себе:

— Хватит, — припал губами к шее, скользнул по коже кончиком языка, — я люблю тебя, ты, как мы выяснили, любишь меня, значит, пора расслабиться.

— Пора, — сама отыскала его губы.

Но не успели они отключиться от реальности, как со стороны спальни донесся голос Паши. Соколов сразу же усадил Лизу рядом с собой, а ногу предусмотрительно закинул на ногу, чтобы не светить состоянием крайней завлеченности происходящим.

— Папа! — подбежал к отцу. — А вы чего тут септитесь?

— А у нас с мамой есть секреты, — улыбнулся, — вот и шепчемся.

— Мне рассказете?

— Когда научишься говорить «ш», тогда и расскажем.

Семь месяцев спустя…

— Доброе утро, — раздалось в тишине.

— Ой, — Лиза подняла голову, убрала с лица налипшие волосы и уставилась на будильник. — Десять часов! А Пашка ел?

— Ел, ел, — Женя сидел рядом, в руках держал планшет. — Семен Аркадьевич сейчас с ним внизу, в домино играют.

— А он лекарства, интересно, не забыл принять.

— Твой отец в этом плане как швейцарские часы, Лиз. Как она? Тоже спит? — глянул на большой живот жены.

— Угу, всю ночь сводила меня с ума. Там внутри наверно уже не органы, а суповой набор. Скорее бы родить, ну, никаких сил, — попыталась подняться, да не вышло.

— Катится Колобок по лесу, — усмехнулся, не отрываясь от экрана.

— Да ну тебя… — со второго раза все же поднялась.

— Через час приедет мебель в детскую.

— Блин, — посмотрела на себя в зеркало, — какой кошмар. С Пашкой я так не опухала.

Тогда он отложил планшет, быстренько поднялся, подошел к жене, а в следующее мгновение стянул с нее ночную сорочку.

— Ты опухла только в двух местах, — накрыл ладонями раза в два увеличившуюся грудь, — тут, — дальше спустился к животу, — и здесь, хотя, — прижался пахом к ягодицам, — там тоже слегка. А еще у нас не было секса уже два дня. Чувствуешь, как он возмущен? — напряг и без того напряженное достоинство.