Великий Наполеон. "Моя любовница - власть" - Борис Тененбаум

Литература о Наполеоне пересыпана эпизодами, о которых знают все авторы, писавшие о нем. Визит Талейрана к русскому императору, в ходе которого Талейран сказал царю, что, по его мнению, русский народ не цивилизован, а русский государь цивилизован и что во Франции дело обстоит наоборот – народ Франции цивилизован, а вот французский государь, увы, нет, не цивилизован, и поэтому надо, чтобы французский народ и русский государь заключили между собой союз, принадлежит как раз к числу таких эпизодов.

Талейран в сентябре 1808 года не занимал никаких официальных постов, кроме своей высокой придворной должности, но в Эрфурт все-таки приехал, и Наполеон поручил ему, так сказать, неофициальную сторону переговоров с Александром. Поэтому его слова и действия Александра просто поразили – тот самый человек, который днем уговаривал его сделать то-то и то-то, вечером, за чашкой чая, говорил ему наедине, что предложения эти опасны, – и объяснял, почему…

Все это имело последствия. Александр понял, что империя Наполеона не так сильна, как кажется со стороны. Наполеон же не мог понять причин неожиданного упорства человека, от которого он этого не ожидал. А так как сдерживаться он уже разучился, то временами случались бурные сцены. Одна из таких сцен случилась, когда императоры разошлись во мнениях по поводу обязательности участия России в возможной франко-австрийской войне.

Вот цитата из «Наполеона» Е.В. Тарле:

«…Наполеон швырнул об землю свою шляпу и стал в бешенстве топтать ее ногами. Александр в ответ на эту выходку заявил: «Вы резки, а я упрям… Будем разговаривать, будем рассуждать, а иначе я уеду»…»

Эти слова Александра Первого надо оценить по достоинству – говорил он твердо. Буквально за четыре месяца до «эрфуртского свидания» Наполеон не постеснялся арестовать все королевское семейство Испании. Когда Александр Первый уезжал из Петербурга в Эрфурт, в его столице шептались, что он едет туда, как когда-то, во времена Батыя, русские князья ездили в Орду – ожидать можно было чего угодно. Даже матушка Александра, вдовствующая императрица Мария Федоровна, не постеснялась сообщить ему об опасности поездки в Эрфурт, занятый французскими войсками, и сделала это письменно.

И так думали не только в России. Приведем еще одну цитату из труда Е.В. Тарле:

«…Никто уже и не надеялся, что он вас отпустит, ваше величество», – откровенно (и к большой досаде Александра) проговорился один старый прусский генерал, когда Александр возвращался из Эрфурта…»

Но, как бы то ни было, встреча окончилась благополучно. Императоры обнялись на прощанье столь же пылко, как они сделали и при встрече, – и разъехались. Договориться им не удалось, и Александр направился в пределы своей обширной империи. Тайну своих новых отношений с Талейраном он сохранил даже от своего министра иностранных дел, Румянцева.

Наполеон отправился в Испанию.

Взаимодействия национальных культур создают иной раз такие неожиданные рикошеты, что просто диву даешься. Ну какая связь может быть между песней, которая была популярна в Красной Армии в тяжелый период Отечественной войны 1941–1945 годов, и испанской кампанией Наполеона, проделанной им в ноябре – декабре 1808-го?

Но есть популярная песня «Не бил барабан перед смутным полком», написанная на слова Ивана Козлова, в которой повествуется о тайной могиле погибшего вождя, в которой его оставляют соратники, вынужденные уйти, оставив поле боя врагу, а в песне есть такие строки:

И бедная почесть к ночи отдана; Штыками могилу копали; Нам тускло светила в тумане луна, И факелы дымно сверкали.

Песня заканчивается замечательными по силе стихами:

Прости же, товарищ! Здесь нет ничего На память могилы кровавой; И мы оставляем тебя одного С твоею бессмертною славой.

Текст представляет собой замечательно точный перевод, сделанный И. Козловым с английского оригинала, стихотворения «Погребение сэра Джона Мура» ирландского англоязычного поэта Чарльза Вольфа (1791–1823) – целиком стихотворение можно посмотреть в приложениях.

А Джон Мур – генерал, командовавший английскими войсками во время испанской кампании 1808 года. Похоронили его в начале января 1809-го, и сделано это было действительно тайно – войска, которыми он командовал, в осажденном испанском порту Корунья были перевезены на английские корабли и ушли в море. Преследовавший их маршал Сульт их не догнал…

Испанская кампания 1808–1809-го Наполеона в русскоязычной литературе особо не освещалась. Е.В. Тарле обронил на эту тему пару фраз, суть которых сводилась к тому, что грозный император разбил испанские войска, и совсем уж было погибало испанское дело, но тут ему пришлось срочно вернуться в Париж, а в Испании началась «герилья» – так называемая «маленькая война», которую в духе новых веяний в русском языке следовало бы перевести с испанского как «войнушка» и которая таковой вовсе не оказалась. Но об этом мы поговорим позднее, а пока – несколько слов о том, как эта оказавшаяся бесконечной «малая война» начиналась.

Прибыв в Испанию, Наполеон начал свое наступление в начале ноября 1808 года. Испанцы после поспешного отступления французских войск в Наварру успели создать так называемую Верховную Хунту и мобилизовать значительные силы – до 200 тысяч солдат, развернутых в два эшелона: основной, в котором было побольше 120 тысяч человек, и второй, вспомогательный, состоявший из учебных команд и тыловых гарнизонов, в котором было еще 80 тысяч. На помощь к испанцам подоспела английская армия сэра Джона Мура – целый корпус в четыре дивизии, 20 тысяч человек, со своей артиллерией и конницей.

Против испанцев и англичан стояли французские войска примерно той же численности, пополненные ветеранами Великой Армии, и командовал ими Наполеон.

Понятно, что при такой армии и при таком полководце исход кампании был предрешен. У испанцев не было никакого эффективного верховного командования, Верховная Хунта оказалась предельно некомпетентной, испанские генералы плохо знали военное дело, их войска были наполнены храбрыми, но плохо организованными людьми, и в итоге три испанские армии буквально рассыпались про столкновении со своим грозным противником. Единственным способным испанским военачальником оказался ирландец-католик Блейк, чья семья в свое время бежала от преследований и нашла в Испании убежище. Он командовал войсками Галисии и Астурии, храбро сражался, но был разбит – и сумел, бросив все пушки и тяжелое снаряжение, через непроходимые горы все-таки уйти из окружения. Но наибольшие неприятности причинил французам корпус сэра Джона Мура. Он напал на их коммуникации между Испанией и Францией, надеясь спасти Мадрид. Это ему не удалось, но он вынудил Наполеона направить против него войска, предназначенные для похода в Андалузию. В эпическом отступлении к побережью, напоминавшем отступление Багратиона в кампанию 1805-го, войска сэра Джона отбили все атаки преследовавших французов и даже умудрились взять в плен генерала Шарля Лефевра-Денуэтта, который, на свою беду, ввязался в кавалерийскую стычку между французским авангардом и драгунами английской дивизии генерала Пэджета. Англичане сумели добраться до Коруньи, отбить атаки подоспевшего наконец Сульта и сесть на свои корабли.