Истерли Холл - Маргарет Грэм

– Ты давай осторожнее, слушайся меня. – Джек стиснул брату плечо.

Сзади послышался кашель отца. Нужно вытаскивать его из шахты, пока еще не поздно. Слава богу, Эви постепенно двигается к своей цели с гостиницей, приобретает опыт. И господи, как здорово, что у них есть свой дом. Выселение им не грозит, если отцу придется бросить работу.

Тимми проводил взглядом отца, который проталкивался к бару, и сказал:

– Мы будем помогать Грейс в следующее воскресенье? И ей ведь понадобится кто-то, чтобы управлять домами, когда работы будут закончены, раз она собирается открыть там приют для стариков? Как ты думаешь?.. – Он махнул рукой в ту сторону, куда ушел отец.

Джек с трудом удержался, чтобы не обнять брата.

– Смотри-ка, начинаешь думать понемножку, а? Я-то считал, что в твоих двух извилинах такие вещи не умещаются, но ты, наверно, отрастил себе еще одну. Ну да, он бы отлично управлял этими домами.

Тимми толкнул его в плечо. Джек в ответ дал ему тычок, а потом подтянул к себе.

– Ты умница, это точно. Я скажу матери, чтобы поговорила об этом с Грейс.

Тимми покачал головой.

– Ты сам знаешь, она не скажет. Потому что будет думать, что это все из милости. Спроси у Грейс сам, ты часто бываешь у них в коттеджах.

Джек отстранился. Внезапно им овладели сомнения.

– Я там бываю, потому что мы им должны. И потому что ей нужна помощь, – отрезал он и направился к бару, не слушая, как Тимми оправдывается:

– Я ничего не хотел сказать, только что ты действительно часто там бываешь, вот и все. Ей нужно навести порядок в коттеджах, я тоже могу помочь, так же как ты. Дело пойдет быстрее.

Джек заказал еще пива, и, пока дожидался своей кружки, он вдруг осознал, что не хочет, чтобы дело шло быстрее. Он не хотел, чтобы кто-нибудь еще помогал, кроме него. Она симпатичная, спокойная, приветливая и курила «Вудбайнс», а зеленые глаза у нее были такие красивые. И она слушала, когда он говорил.

Подошел Бен и хлопнул его по плечу.

– Я плачу за пиво, старик. Может, твое счастье улыбнется и мне.

– Брось, Бен, все будет хорошо. Мне нужно немножко очухаться. Я сейчас уже иду домой. Увидимся завтра на участке.

Джек вышел на улицу. Подморозило, и кристаллы льда покрыли землю. Утром мороз все покроет инеем. Он пошел по дороге мимо дома пастора. В окнах горел свет, и ему показалось, что через стекло он видит, как она ходит по дому. Он приостановился. Ему представились ее беспорядочно рассыпавшиеся по плечам волосы, как это часто у нее бывает. И веснушки на носу. Как это возможно, что человек настолько старше его, а ему кажется, что они одного возраста?

Забастовка началась первого января 1910 года, потому что у этих идиотов – представителей профсоюза – не хватило ума привлечь к обсуждению этого решения других людей. Поэтому ничего уже не оставалось делать до апреля, когда она закончилась, кроме как копаться в шлаковых кучах и собирать на берегу морской уголь, продавать, что возможно, и перебиваться чем попало, чтобы свести концы с концами. К этому времени прошли всеобщие выборы, но Асквит не получил в парламенте большинства, а значит, не получил народный мандат на проталкивание бюджета, необходимого, чтобы финансировать реформы. Теперь потребуются еще одни выборы, в то время как лорды крепко держат оборону. Все это мало касалось Джека и не имело ничего общего с унизительным поражением и пустыми карманами, когда он стоял вместе с остальными членами комитета в офисе Дэвиса, комкая кепку в руках, в то время как Дэвис и мистер Оберон сидели за своими столами.

Джек заметил, что щенок не сводил с него глаз, причем только с него одного, и услышал его смех, когда Джеб признал поражение.

– Ну, так что, Джек Форбс, – заговорил Оберон, – вы простой подстрекатель, всегда им были и будете. И вы цепкий, всегда стремитесь урвать то, что предназначено для тех, кто выше вас. Так что же нам делать, чтобы приструнить вас?

Это был удар. Ну конечно, это из-за дома Фроггетта. Какую цену ему придется за него заплатить? Впервые в жизни он почувствовал страх.

Оберон продолжал:

– Так что, Джек, кто тут у нас балбес? Похоже, не я.

Джеб вопросительно посмотрел на Джека. Тот покачал головой. Балбес? О чем говорит эта сволочь? Джеб, наморщив лоб, обратился к мистеру Оберону:

– Все члены комитета действуют совместно, и никто здесь не считает вас балбесом. Почему вы так подумали? Мистер Дэвис, о чем речь?

Мистер Дэвис смотрел куда-то поверх их голов, явно мечтая быть где угодно, только не здесь. Мистер Оберон снова засмеялся.

– Ну так что, Джек, с чего бы это быть мне?

Джек ничего не понимал, но в этот момент до него дошло, что его могут уволить по любой причине, какая бы ни пришла в голову этому идиоту. Во что это выльется для всех остальных? И что будет означать для Эви?

Оберон откинулся назад. Вот что значит, когда чья-то судьба в твоих руках. Впервые он начал понимать своего отца.

– Я не собираюсь никого увольнять. Вы все – люди умелые, вы нам нужны.

Он взял со стола карандаш и покрутил его в пальцах, наблюдая, как на их лицах проступило выражение удивления и облегчения. Он продолжил:

– Зачем действовать себе во вред? Вы начнете работать в тех сменах, которые мистер Дэвис и я назначили в соответствии с Актом о восьмичасовом рабочем дне. А в качестве компенсации за ущерб, к которому привела ваша дурацкая забастовка, распределением участков в забое буду заниматься я сам. Никакой больше жеребьевки в этой шахте. Понятно?

Облегчение сменил шок и потом гнев. Джеб заговорил:

– Вы не можете так поступить. Это наше право – решать, где кто будет работать. Так всегда было, в этом проявляется демократия.

Джек сжал кулаки и напрягся в боевой позе. Ответ Оберона последовал незамедлительно:

– Вы ошибаетесь. Я, безусловно, могу и сделаю это. Закона в отношении жеребьевки не существует, это только традиция. Что касается демократии, я полностью отдаю себе отчет в ее значимости для вас. Поэтому я предоставляю вам выбор. Вы, комитет, увольняетесь по собственному желанию, а люди продолжают проводить жеребьевки. Если вы остаетесь, вы теряете возможность выбирать участки. И в интересах демократии я настаиваю, чтобы вы поставили этот вопрос на общее голосование.

Наступила полная тишина. Потом Джек сказал:

– Я ухожу.

Остальные последовали его примеру, но с некоторым колебанием.

Оберон неторопливо положил карандаш на журнал учета.

– А я не принимаю ваших увольнений. Вам, Джек Форбс, это легко, у вас есть дом. Но если эти люди уволятся, они будут выселены из своих жилищ. И пастор со своей симпатичной идейкой не втиснет их всех в свои дома, не так ли? Повторяю, вы должны вынести этот вопрос на голосование.