Истерли Холл - Маргарет Грэм

Возвращение было спокойным. Они только вполголоса говорили о том, как женщин ненавидят, и о том, что даже между собой женщины не способны договориться.

Когда Грейс высадила ее на перекрестке, Эви почувствовала, как разболелась у нее голень. На велосипеде она добралась до барака и поплелась по дорожке. Когда она добралась до стены, окружавшей огород, чья-то рука обвила ее за пояс.

– Трудный день, а, красавица? – это был Саймон.

Она рассказывала ему о том, что произошло, а он целовал ее волосы. Эви не упомянула о том, что на собрании была леди Вероника. Лучше, чтобы никто больше об этом не знал.

Наступил ноябрь, и хотя Эви казалось, что самый первый месяц ее жизни в Истерли Холле пролетел как мгновение, то время ни в какое сравнение не шло с летними месяцами, когда солнце выжигало землю дочерна и досуха. Но не устрашенные жарой садовники брали для полива воду из бочек, а потом и из озера, чтобы обеспечить овощам и фруктам необходимую влагу для вызревания. Эви по-прежнему приходила к Саймону и участвовала в сборе морского угля, и с каждой неделей она чувствовала, что ее любовь к этому красивому парню растет. И все больше Эви восхищалась домом, который теперь принадлежал семье Форбс. Да, что-то изменилось, но не все. Поэтому она по-прежнему пряталась в кладовой, когда Оберон и Вероника приходили съесть кусочек кекса рядом с теплой плитой.

Она усердствовала вплоть до дырок на бумаге, отмечая запасы муки, изюма, брикетов соли, чтобы составить список продуктов, которые необходимо пополнить. Миссис Мур решила, что Эви должна научиться правильно пополнять запасы продуктов, правильно учитывать их, а также всему, что связано с этими процедурами, полностью с этим освоиться, поскольку, если браться управлять кухней, не говоря уже о собственной гостинице, необходимо все знать и уметь.

Работая в кладовой, она думала о полях, окружавших дом Форбсов. Хотя ее отцу и братьям теперь приходилось шагать полмили до шахты, они упивались свободой и ощущением открывшихся перед ними возможностей. По пути на собрания Грейс рассказывала ей о прогрессе в работе над двумя другими домами. Теперь, думала Эви, все спокойно, как штиль после шторма.

Тогдашнее нападение сплотило женщин, и пока что ситуации помогал тот факт, что Народный бюджет Ллойд-Джорджа прошел палату общин, так что все вместе они могут продавить рассмотрение вопроса о праве голоса. Но когда интриги между различными группировками вышли наружу, стало ясно, что внутри женского движения существует такой раскол, какого Эви и представить себе не могла.

Она проверила полки и с трудом подавила раздражение. Сколько раз она говорила Милли, что запасы продуктов необходимо пополнять систематически. Как об стенку горох. У нее в одно ухо влетает, а из другого вылетает. Эта девица способна развалить любую самую эффективную систему ведения хозяйства, никто и пикнуть не успеет. Но она, Эви, как-нибудь пикнет. Проблема в том, что как только кто-то начинал объяснять Милли ее задачу, она в мгновение ока превращалась в бормочущую бестолочь с трясущимися руками и побелевшим лицом – облик, который, как начала подозревать Эви, Милли хорошо отрепетировала. Поэтому ради экономии времени Эви и миссис Мур прекратили сюсюкать и гладить ее по головке и стали поручать ей всякие нехитрые мелочи, не требующие прилежания.

Что ж, дождемся, когда старый толстяк Санта-Клаус шмякнется в камин, подняв в воздух тучу золы, так чтобы горничным было чем заняться, и в пожеланиях на Новый год напишем этой мелкой вонючке, чтобы она наконец начала работать как следует. Пусть в 1910 году она разберется в себе и повзрослеет!

Подсчитывая коробки с чаем, Эви еще раз мысленно пробежалась по запланированным обедам. В ближайшую пятницу съедутся гости. Брамптоны устраивают охоту, но это уже последний прием, слава богу. Арчи и Джеймс устали валандаться с корзинками с едой, особенно Джеймс, который был теперь не только камердинером мистера Оберона, но и лорда Брамптона, когда тот приезжал, чтобы участвовать в охоте. Роджер по-прежнему оставался в Лидсе.

Мистер Харви всегда был несказанно рад, когда ноябрь заканчивался, а значит, и сезон охоты тоже, потому что, как он сказал, кормить людей на болотах – это как жить в дырявом амбаре, поскольку там такой холод собачий, что под брюки он надевал две пары кальсон. Так, во всяком случае, поведала Эви миссис Мур, хотя, как ей удалось установить, Эви даже думать не хотелось. По всей видимости, однако, она что-то подумала, и ее мысли отразились на ее лице, потому что миссис Мур сказала:

– Не очень-то миленькое у тебя выражение лица, Эви Энстон. Займись-ка по-быстрому тостами.

Эви возразила:

– Я думаю, лицо у меня настолько же миленькое, насколько мистер Харви миленький в своих двух парах кальсон.

Миссис Мур захохотала так, что все ее подбородки затряслись от смеха. Еще летом ревматизм поварихи отступил, и она чувствовала себя лучше, хотя жертвовать дневным отдыхом ради того, чтобы сидеть с «щенками Брамптона», как по-прежнему называл мистера Оберона и леди Веронику Джек, было, по мнению Эви, не лучшей идеей.

В этот раз, как и всегда, она оставила дверь полуоткрытой и наблюдала из кладовой за «щенками» и слушала, как они обсуждают блокирование палатой лордов Народного бюджета. Молодые люди в разговоре то переходили на французский, то снова возвращались к английскому, рассуждая об уверенности своего отца в том, что пэры не должны допустить принятии бюджета, потворствующего лени рабочего класса. Интересно, обрадовались бы они, узнав, как сильно поспособствовали улучшению ее французского языка? Скорее всего, нет, дурачки такие, Эви посмеялась про себя. Леди Вероника произнесла:

– Надеюсь, на охоте под дулами ружей он не станет выставлять себя и нас дураками, продолжая разглагольствовать на эту тему.

Оберон взял последнее печенье, поскольку леди Вероника отказалась.

– Спасибо, ты ешь сам, раз тебе хочется. Как дела на шахте?

Мистер Оберон с набитым ртом перешел на французский. «Черт, – подумала Эви, – вся скатерть будет в крошках».

– Я продолжаю учиться у Дэвиса, как ты знаешь, Вер, и когда отца нет, я понимаю ситуацию гораздо лучше. Вся эта идея с экономией – просто ужас. Мне она страшно не нравится, но я не могу допустить, чтобы он снова меня избил. Во всяком случае, пока ребра не зажили. После каждой аварии в этом гиблом месте мне начинает казаться, что это я в ней виноват. Вероятно, так оно и есть. Но у меня есть мои собственные идеи, и я стараюсь найти способ, как сделать, чтобы все-таки устанавливать там новые опоры.

Он пожал плечами.

– По крайней мере в конце недели я смогу представить ему показатели роста производства и уменьшения издержек.

Он перешел на английский.

– А если подумать, добывать уголь – это так замечательно, Вер. Уголь необходим для всей нашей жизни. Это фантастическое сырье, он – фундамент империи и база сталелитейных заводов отца. Он обеспечивает жизнь.