Хроники сыска - Николай Свечин

– Юрий увлекался всем, что щекотало нервы.

Марц-старший заерзал в кресле. Сын сказал, чуть наклонившись к нему:

– Не бойся, папа, я не такой. А он от этого умер.

– Где покойный доставал эту дрянь?

– От упомянутого вами Бомбеля. Как его убили, если не тайна?

– Задушили в собственной аптеке и сбросили в овраг.

– И поделом! Все провизоры торгуют наркотикой, но этот был особенный. Он, мне кажется, сознательно развращал именно молодежь.

– Зачем?

– Из-за денег. У подростка легче их выманить. Его легче пристрастить, поставить в зависимость. Сначала он давал кокаин бесплатно, на пробу. Затем начинал продавать, но за умеренную цену. А когда замечал, что подросток уже втянулся, резко ее взвинчивал.

– Не понимаю. Вы сами только что сказали, что наркотическими веществами торгуют все аптекари. И, кстати, на законном основании…

– К сожалению, – вставил Марц-старший.

– К сожалению, – согласился с ним Лыков. – Таких, как Бомбель, много. Задерешь таксу – и клиент уйдет к другому.

– Да, но он еще и женщин поставлял из Соболевских бань. Снимал там номера для «триумвирата» и их прихвостней.

Правитель канцелярии вскочил, весь красный:

– Куда я отдал своего единственного сына?! Ну, Шокальский, держись!

– Папа, – мягко остановил его Марц-младший, – я же тебе уже сказал. Меня эта грязь не коснулась, а урок я получил. Когда увидал Валевачева в гробу…

– Как он умер? От превышения нормы?

– Да. Юрий будто бы искал смерти после того, как скончалась Наташа.

– Что за Наташа?

– Его подружка, Наташа Латникова.

– Как и когда умерла она?

– Дайте подумать… Валевачев погиб в марте. Значит, она – в феврале. Всего на месяц раньше его, и тоже от избытка кокаина.

– Заядлая наркоманка?

– Нет, что вы! Наташа была хорошая девушка. Из простой семьи, но добрая, чуткая. Совсем не рядовая, мы все ее немного любили. А она потеряла голову от Валевачева. Тот был красавец и обладал сильным обаянием. Только очень испорченный мальчик. И Наташа все хотела его изменить.

– У них была связь?

– Да, конечно! Но к ней ничего плохого не прилипало. Удивительный человек… Она хотела отучить Юрия от дурных его привычек и с этой-то целью и понюхала кокаин. Решила узнать на себе, что это такое, что так влечет ее возлюбленного. Совсем по-детски… И умерла.

– С первого раза?

– Да. У нее была какая-то болезнь, вроде астмы. Она задохнулась.

– А Валевачев?

– Тот совсем после этого свихнулся. Принялся методически себя убивать, и в конце концов ему удалось.

– Понятно. Вернемся к Бомбелю. Вы уверены, что именно он был поставщиком отравы?

– Да, разумеется. Я много раз видел его в нашем институтском дворе. Он имел привычку приходить туда через калитку сторожа с большой корзиной. В ней было все: кокаин, морфий, хлоралгидрат, атропин. А еще водка, коньяк… Бомбель понимал, что он делает.

– А начальство, учителя? Так-таки ничего не знали, не догадывались? С трудом верится в такое.

– Как вы полагаете, господин Лыков, офицеры знают, что творится в казарме?

– Нет, конечно. В казарме правят унтер-офицеры.

– А в Дворянском институте таковых нет. Подростки сами решают, как им жить. И очень ловко умеют скрывать истинное положение от старших. Заправилами при этом выступают как раз такие, как Валевачев и Жомини. В них есть… обаяние наглости. Большинство мальчиков попадает под их влияние, пытается подражать; меньшинство не решается противиться. Поэтому в нашем институте творилось всякое. В том числе и жуткие вещи.

– А сообщить начальству означало бы доносить?

– Разумеется. С этим очень строго.

– Поэтому приходилось терпеть и ждать выпуска?

– Вы все поняли правильно.

– Что ж, благодарю за откровенность. Полагаю лишь, что теперь уже следует переговорить с вашим бывшим директором. А то он продолжает считать, что в его институте полный порядок.

На прощанье Лыков пожал обоим Марцам руки и сказал отцу:

– Вы узнали о сыне много нового, но ничего плохого. Поздравляю: у вас хороший наследник растет.

Марц-старший благодарно улыбнулся, но заговорил о другом.

– Получается, что я отдал сына в вертеп. Кокаин и женщины с доставкой на дом! Ну и дела… Вы сказали, этого негодяя Бомбеля задушили. Кто и за что?

– Как раз это я и выясняю.

– А я вам так скажу: хорошее дело сделали! Эдак-то ему и надо по его заслугам. Подумайте – нужно ли искать убийцу? Он исполнил за вас вашу работу, очистил воздух от паразита, а вы его хотите засадить в тюрьму. Чтобы другие Бомбели уже безнаказанно убивали наших детей.

– Прикажете передушить всех аптекарей?

– Не передергивайте, вы же понимаете, что я имею в виду. Таким, как этот ваш провизор, место на каторге.

– Однако подменять собой суд и выносить смертный приговор – нельзя. В России это может далеко завести!

Простившись окончательно с Марцами, Лыков поднялся по Ивановскому съезду наверх, в управление, и его сразу же вызвали к начальнику. Там уже находился сконфуженный Титус. Благово был сердит и встревожен.

– Ночью кто-то проник в мой кабинет и рылся в ящиках стола. Представляете, что он мог там найти, если это преступник! Дежуривший Девяткин мною арестован, я назначаю расследование.

– А вы уверены в проникновении?

– Вот, – статский советник помахал какими-то черными квадратиками. – Это глазированная бумага[84]. Она темнеет, когда попадает на свет. Вчера вечером, уходя со службы, я положил ее листы в ящики своего стола. Причем сделал это в полной темноте! Сегодня пришел, открыл – а они черные.

– Не надо расследования, Павел Афанасьевич, – мрачно сказал Лыков. – И Девяткина отпустите. Это я лазил в ваш стол.

– Ха! Ты же не умеешь пользоваться отмычками.

– Я ему помогал, – сознался Титус.

– Т-а-а-к… Два моих ближайших сотрудника. Дожил. Деньги-то хоть не стянули?

Пунцовый Лыков и розовый Титус стояли молча по стойке «смирно».

– Значит, ты прочитал про Блинова?

– Так точно.

– И не согласен?

– Никак нет.

– Садись, рассказывай, что выяснил в рамках своей версии. Проказник…

Только сейчас Алексей догадался, что Благово не сердится, а, скорее, смеется. И весьма доволен своим фокусом с глазированной бумагой… Нарочно подстроил ловушку, и даже хитрый и осторожный Титус в нее угодил.