Жду тебя - Дженнифер Арментроут

Он прошел мимо меня к двери.

– Я уеду домой на зимние каникулы. Буду мотаться туда-сюда, так что если что-нибудь понадобится… – Он усмехнулся, но как-то невесело, и пробежал пальцами по волосам. – Да, я забыл, тебе же ничего не нужно.

Боль разливалась в моей груди, когда я смотрела, как он распахивает дверь. Кэм вышел в коридор, но потом обернулся.

– Ты остаешься здесь, на все каникулы, одна? Даже на Рождество?

Я молчала, сложив на груди руки.

Он отвернулся, стиснув зубы.

– Как знаешь. Счастливого Рождества, Эвери.

Кэм пошел к себе, и я ожидала, что он хлопнет дверью, но она закрылась бесшумно, и от этого стало еще горше. Слезы туманной пеленой застилали мои глаза. Все правильно, так и должно быть, твердила я себе, пятясь назад. Брит ошибалась. Нечего было исправлять или склеивать. Все уже случилось, и это к лучшему. Должно быть к лучшему.

Только я чувствовала, что это совсем не так.

Глава 21

Целых два события случились в Рождество. Мой отец прислал мне эсэмэску с пожеланием «Счастливого Рождества». Даже слово «Рождество» не написал полностью, ограничившись сухой аббревиатурой. Очень трогательно, по-родственному. Я тоже люблю тебя, папа.

И в тот же вечер выпал снег.

Я впервые видела снег на Рождество.

Радуясь даже такой малости, я надела куртку, теплые сапоги и выскользнула из дома. Хотя и зная, что в их квартире никого нет, даже Олли, я бросила взгляд на закрытую дверь. Мне стало интересно, кто же заботится о Рафаэле.

С тяжелым чувством я спустилась вниз и вышла на улицу. Тут и там в окнах сверкали разноцветные гирлянды огней. Искрились наряженные елки. Я не стала украшать свою квартиру. Не видела в этом смысла, хотя заказала себе подарок на Рождество.

Новую «сумку-почтальонку» из винтажной кожи. Новая сумка для нового семестра.

Я не знала, куда иду, но вскоре оказалась на краю небольшого поля, простиравшегося за жилым кварталом. Пушистые белые хлопья уже посыпали землю, но снегопад продолжался.

Засунув руки в карманы куртки, я запрокинула голову и закрыла глаза. Снежинки, холодные и влажные, падали на мои щеки и губы. Так я стояла довольно долго, и, если бы кто-то выглянул из окна, решил бы, что я чокнутая, но мне было плевать.

Кэм не давал о себе знать с того самого дня, когда встретил меня с покупками.

Я ничего не ждала, но каждый раз, когда проверяла в телефоне входящие звонки и сообщения и не находила ни одного от Кэма, в груди как будто затягивался узел. И кто бы не назвал это извращением? Сама сказала ему, что не хочу с ним разговаривать, и он замолчал. Ведь я этого хотела, или…

Снежинки на моих щеках становились солоноватыми, и я горько вздохнула. Открыв глаза, я еще полюбовалась этим чудом природы, а потом пошла обратно.

У порога своей квартиры я обернулась на дверь Кэма и прошептала:

– Счастливого Рождества.

* * *

Наступил второй день Нового года. К этому времени я уже была сыта по горло своим одиночным заточением и сделала то, чего хотела. В холодный и ветреный день, вооружившись помощью Гугла, я съездила в столицу нации и прошлась по музеям.

Я гордилась собой, когда мне удалось найти место для парковки. Не сказать, чтобы я была асом за рулем в большом городе, но детство, проведенное в окрестностях Хьюстона, подготовило меня к безумию городского трафика.

Музеи были забиты преимущественно семьями с детьми, и мне показалось странным такое столпотворение в первый же день после новогоднего праздника. В Смитсоновском институте меня больше всего занимала тема вечной жизни Древнего Египта. Поистине удивительно было видеть артефакты тысячелетней давности.

И мумия тоже была чертовски хороша.

Исторический червь, сидевший во мне, ликовал, пока я бродила по просторным залам, хотя и в одиночестве. Сколько бы я ни одергивала себя, мысли все равно возвращались к Кэму, и я вспоминала, как он обрадовался идее поехать со мной. Правда, это прозвучало еще до того, как он поцеловал меня, поэтому не исключено, что в тот момент он был готов согласиться на что угодно.

Я могла не обманывать себя тем, что он все еще у родителей, потому что, когда уезжала утром, заметила его серебристый внедорожник, припаркованный в глубине автостоянки. Кэм был дома.

Я остановилась перед экспозицией глиняной посуды. Нет, мысли о его поцелуе явно не помогали. Наоборот, становилось все хуже. Я повернулась, украдкой подсмотрев за парочкой подростков, которых больше интересовала прелесть ощущений во время поцелуя, чем чудеса истории, их окружающие.

Колющая боль вдруг пронзила мою грудь.

Ладно, может, приезд сюда был не самой удачной идеей, но сегодня я не могла остаться дома.

В день своего рождения.

С круглым счетом 2–0.

Я еще не получила поздравления от родителей и решила, что они пришлют эсэмэску или письмо, но к тому времени, как я покидала столицу около четырех пополудни, от них так ничего и не пришло.

Да, это ужалило похлеще медузы.

Я остановилась у кафе «Молочная королева» неподалеку от дома и выбрала свой любимый торт-мороженое. Я не была фанатом мороженого, но хрустящая прослойка в этом торте была просто божественной.

С кусочком торта я свернулась калачиком на диване и одолела только половину первого сезона «Сверхъестественного», когда заснула неприлично рано.

Проснулась я часа в четыре или пять утра, с тяжелой головой, ничего не соображая. Заставив себя подняться, я поморщилась от пульсирующей боли в висках. Решив, что все из-за того, что спала на диване в неудобной позе, я встала и прошлась по комнате.

– Ой-ой-ой. – Я прижала ладонь ко лбу, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Я вся горела. Неужели так вспотела?

Я побрела в спальню, чтобы переодеться, но дошла только до середины коридора, прежде чем меня понесло в ванную.

– О боже, что со мной, – пробормотала я.

Спазмы скрутили живот, и я упала на колени, успевая поднять крышку унитаза. Торт-мороженое и все, что я съела за день, хлынуло из меня бурным и быстрым потоком. Когда мне показалось, что все утихло, я привалилась к ванне, прижимаясь щекой к прохладному кафелю. Наступило облегчение, но ненадолго. Живот опять скрутило, и я еле успела доползти до унитаза.

Это уже было серьезно.

Бог наказал меня самым отвратительным вирусом гриппа. Где я могла его подцепить? Но разве это имело значение? Черт возьми, нет, конечно. Ничто уже не имело значения, пока я валялась на холодном кафельном полу, вжавшись в него щекой, на которой уже, наверное, отпечатался мозаичный узор плитки. Я понятия не имела, сколько времени прошло. Я знала только, что мне необходимо лекарство, что-нибудь из аптеки. Да, пожалуй, это идея. Аптека. Куриный бульон. «ТераФлю». «Пепто…»