Королева Америки - Катарина Макги

– Конечно, ничего не скажу. Вы можете мне доверять, – ответила Дафна, хотя слова показались ей фальшивыми. – Оно действительно прекрасно. Вышивка…

– Если присмотришься, увидишь по цветку для каждого штата. Роза и чертополох, мак и василек и, конечно же, вишня, – пояснила королева.

Дафна отважилась подойти на шаг ближе и увидела, что каждый из цветов был тщательно выложен бриллиантами и жемчужинами, добавившими платью воздушное мерцание.

Наконец швея подняла глаза, и Дафна поняла, что это вовсе не простая служанка, а Венди Цу – вероятно, самый известный дизайнер свадебных платьев во всем мире.

Которая, очевидно, лично подшивала край наряда Беатрис.

– Эта вышивка заняла у моей команды более трех тысяч часов, – с немалой гордостью констатировала дизайнер.

Дафна задумалась, будет ли ее платье таким замысловатым, когда – или, скорее, если – она выйдет замуж за Джефферсона.

– Ваше Величество, – начала Дафна. – Я хотела кое-что у вас спросить. Если не возражаете, наедине.

Она увидела, как Беатрис переглянулась с Венди. Дизайнер, чья игла влетала в ткань и выходила из нее с почти невозможной скоростью, проткнула подол, отметив место. Затем отступила, сделала быстрый реверанс и закрыла за собой дверь.

– Что я могу для тебя сделать? – поинтересовалась Беатрис добродушным тоном.

– Я хотела попросить об одолжении, – осторожно сказала Дафна. – Я видела, что недавно в Киото открылась вакансия посла при японском императорском дворе. Я надеялась, что вы назначите Кенджи и Айку Марико, графа и графиню Хана.

Она почувствовала странную тупую боль, что отправляет Химари так далеко. Как несправедливо: подруга очнулась от комы только затем, чтобы Дафна снова ее потеряла. Но что еще ей оставалось?

– Я уверена, что Марико были бы замечательными представителями, – согласилась Беатрис. – Но Леанна Сантос попросила у меня эту должность, и я хочу передать ее ей.

– Пожалуйста, – запинаясь сказала Дафна.

– Я понимаю, что ты ходатайствуешь за друзей. Мне жаль тебя разочаровывать.

Дафна приготовилась. Пора разыграть последнюю карту. Бросить все, что у нее есть, в самую безрассудную авантюру в ее жизни.

– Если вы этого не сделаете, я расскажу всем о ваших тайных отношениях.

Королева замерла, и Дафна поняла, что попала в точку.

– Ты меня шантажируешь? – спросила Беатрис опасно холодным голосом.

– Я пытаюсь с вами договориться. Обещаю, если вы назначите Марико, я никогда больше не скажу об этом. Но если нет… – Дафна позволила зловещему молчанию затянуться, затем продолжила: – Как думаете, что почувствовал бы Тедди, узнав, что вы связались с кем-то настолько ниже вас по рангу? Не говоря уже о СМИ?

Дафна заранее отрепетировала речь. Она отчаянно надеялась, что Беатрис не разгадает, как мало Дафна на самом деле знает – что, по сути, она понятия не имеет, с кем же королева тайно связана.

– Как. Ты. Смеешь? – Лицо Беатрис озарила царственная ярость, которой Дафна никогда раньше у нее не видела.

Какой-то глубоко укоренившийся инстинкт побудил ее сделать глубокий реверанс – да так и остаться. Дафна держала голову опущенной, отчаянно пытаясь спланировать свой следующий шаг.

Наконец Беатрис заговорила.

– Я назначу Марико, как ты просишь.

Она не разрешила встать, поэтому Дафна осталась в реверансе.

– Спасибо, – пробормотала она, почти покачиваясь от облегчения.

– Да встань уже. – Голос Беатрис был полон гнева и разочарования.

Дафна медленно поднялась, проглотив горький вкус страха.

В тот момент до нее дошло, что она никогда не будет настоящей королевской особой, в отличие от Беатрис.

Дафна потратила слишком много лет на интриги и гонку за привилегиями. Даже если все пойдет по плану – если она избавится от Химари, вернет Джефферсона и, в конце концов, выйдет за него замуж, – Дафна никогда не будет такой царственной, как Беатрис.

– Дафна, это единственный раз, когда я позволю тебе угрожать мне этой информацией, – натянуто сказала Беатрис. – Если ты хоть раз упомянешь то, что, как ты думаешь, тебе известно, мне или кому-либо еще, – если попытаешься выбить из меня новое одолжение, я больше не проявлю такой снисходительности.

– Я понимаю. И благодарю вас. За вашу милость.

– Ты сегодня сильно рисковала, – продолжала Беатрис, не сводя глаз с Дафны. – И я не могу понять почему. Я думала, Химари твоя подруга.

– Я… она ею была, – прошептала Дафна.

На лице королевы промелькнуло нечто более мягкое, и Дафна подумала, не догадалась ли Беатрис каким-то образом, что происходит. Если бы она знала, на что это похоже: быть знаменитой и обожаемой, но когда совершенно не на кого положиться.

Беатрис потянулась за серебряным колокольчиком на боковом столике и позвонила.

Спустя несколько мгновений Венди вбежала обратно в комнату, за ней проследовал Роберт Стэндиш.

Увидев Роберта, королева застыла. Вероятно, обвинила его в том, что он позволил Дафне подойти к ней и заставить ее сделать то, чего она не хотела. В конце концов, это камергер одобрил Дафне аудиенцию.

– Роберт, – сказала Беатрис, стиснув зубы в улыбке, – пожалуйста, проводите Дафну до дверей. И проследите, чтобы она подписала договор о неразглашении.

Дафна кивнула и попятилась в холл. Она поняла, что имела в виду Беатрис: Дафна потеряла ее доверие.

Они, возможно, никогда не были близки, но до сегодняшнего дня королева терпела ее, а может, даже одобряла.

Теперь Беатрис никогда больше не будет смотреть на нее, как прежде.

Это была очень высокая цена. Но у Дафны не оставалось иного выбора.

Маршалл придвинулся ближе к Саманте под лучами солнца Лос-Анджелеса.

– Когда я сказал носить оранжевый, я не знал, что ты выберешь вырвиглаз мандариновый, – прошептал он.

Сэм закатила глаза.

– К твоему сведению, мне нравится это платье.

– Ты похожа на конфету. – Губы Маршалла дрогнули. – Самую симпатичную конфету в пачке.

Они стояли перед Герцогским павильоном, зданием с белыми колоннами, которое служило административным центром герцогства Оранжского, в то время как дед Маршалла произносил приветственную речь. Судя по тому, что поняла Сэм, они с Беатрис собирались воспроизвести момент, когда Оранж официально присоединился к союзу.

– Во что одет твой дедушка? – пробормотала она, кивая на черный меховой плащ герцога, который казался слишком тяжелым для такой жары.

– О, это медвежий плащ, который герцоги Оранжские носили, когда были королями. Очевидно, мои предки считали, что шкура медведя гризли круче короны, – добавил Маршалл с иронией. – Обычно плащ лежит в музее, но его вывозят для особых случаев.