История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д`Арк - Жорж Дюби

По мере совершенствования боевого снаряжения все надежнее защищенные кожаными и стальными доспехами, своей смелостью, подкрепленной придворной педагогикой, рыцари становились способными оказывать более действенную помощь своему сеньору и сеньору этого сеньора в междоусобных стычках и в больших сражениях, генеральными репетициями которых были рыцарские турниры. Практически, однако, богобоязненные государи решались испытать боевое счастье в крупном сражении лишь в исключительных случаях. До Бувинской битвы Капетинги дали только одно сражение — под Бремулем и проиграли его. Во Фландрии в течение полутора веков произошли только две крупные битвы, а граф Анжуйский Фульк Решен, повествуя в 1069 году о подвигах своих дяди, деда и прадеда, смог упомянуть лишь о шести сражениях на протяжении жизни четырех поколений. А частные войны были лишь развлечением, возможностью для сеньора обеспечить приятное занятие своим вассалам, получавшим и удовольствие, и добычу от грабежа, и самому продемонстрировать щедрость. Такие войны были лишь последним средством заставить противника скорее начать переговоры о мире, обязательной прелюдией к ним. Но событием, имевшим политическое значение в то время, была только осада и взятие той или иной крепости. Как раз в этой области и появляются наиболее существенные новшества.

Ознакомление с фортификациями в странах Востока, более совершенными, чем примитивные европейские, развитие техники каменного строительства в ходе сооружения соборов и базилик совершенно преобразили средства и способы обороны городов и замков. В период между 1180 и 1220 годами произошли перемены, сделавшие бесполезными прежние земляные валы и деревянные стены. Чтобы обезопасить от вторжений подвластные им территории, властителям княжеств приходилось с помощью специалистов создавать целостную совокупность оборонительных сооружений, строя в тщательно выбранных местах более компактно спланированные крепости геометрически правильных форм с высокими каменными стенами, облицовывать камнем стенки рвов, склоны эскарпов и контрэскарпов, а в центре каждого укрепления ставить особенно надежный внутренний форт — последнее убежище обороняющихся. Когда того срочно требовали обстоятельства, мощные укрепления возводились на новый лад, за несколько месяцев, тогда как строительство соборов затягивалось на десятилетия. И все это требовало огромного количества рабочих рук и, следовательно, денег. Строительство крепости Шато-Гайяр — ключа к Нормандии — обошлось в 21 203 фунта стерлингов, что хватило бы на выплату дневного содержания двум с половиной миллионам пехотинцев. В разгар борьбы князей за власть каждый из них теперь вынужден был тратить огромные суммы для успешного противостояния соперникам.

Филипп Август, считавший — как сказано в «Больших французских хрониках», — что его предки многое потеряли, ибо недостаточно тратили, расходовал деньги без колебаний. С 1203 по 1214 год он усеял свои владения круглыми крепостными башнями. Сейчас известно 18 таких сооружений, совершенно одинаковых, построенных по образцу Луврской башни, раскопки вокруг основания которой — оно прекрасно сохранилось с XVI века благодаря засыпке окружающих башню рвов — дали возможность оценить высокое искусство строителей. Стоимость каждого такого сооружения составляла от 1,2 до 2 тысяч фунтов, что хватило бы для оплаты 1000 пехотинцев в течение полутора-двух месяцев. Вложенные в строительство средства значительно превосходили ежегодный доход со всего королевского домена во времена, предшествовавшие присоединению к нему новых обширных территорий. В этот же период выросли крепостные стены вокруг городов, в первую очередь вокруг Парижа в 1190 году, затем вокруг Санса, Компьеня, Мёлена. Правда, в последних случаях расходы ложились на плечи горожан.

Не менее быстро, чем развитие оборонительных средств, шло совершенствование орудий нападения.

Чтобы расшатывать и разрушать каменные стены, князья располагали теперь командами саперов, оснащенных лучше, чем прежде, руководимых знающими предводителями, умеющими использовать стенобитные машины — камнеметы и фрондиболы, способные метать в цель со все большей силой все более тяжелые каменные глыбы. Механика занимала видное место среди военно-технических дисциплин. Отметим, что и в данном случае военные люди использовали опыт людей Церкви. Действительно, именно Церкви, действовавшей ради вящей славы Господней, принадлежит первенство в развитии каменотесного искусства, мастерства каменной кладки, в составлении чертежей, расчете веса сооружений и их давления на опоры: устойчивость хоров в храме Сен-Дени, освященном в 1140 году, обеспечена умелым применением основ геометрии и математики, которые углубленно изучались в школах, созданных при соседних соборах. Разрабатывая в Париже свою классификацию путей познания, Гуго из аббатства Сен-Виктор счел необходимым поставить «механические искусства» в один ряд с «либеральными искусствами». Тяжелые стенобитные машины, тянувшиеся, покачиваясь на ухабах, за рыцарским войском, своими боевыми качествами были прямо обязаны опыту строителей, которым приходилось самим, своими руками, мастерить подъемные механизмы для воздвижения все более высоких соборов. Но чтобы изобрести и сконструировать осадную машину, привести ее в действие, рассчитать углы поражения цели, нужен был человек знающий, «мэтр». Таких не было среди рыцарей. Их находили в народе — среди жителей растущих городов, где ремесленные мастерские тесно соседствовали с монастырями.

Из народа — на этот раз низших его слоев — выходили и специалисты иного рода: мастера побоищ, постоянные участники доходных войн. Замок Шато-Гайяр считался неприступным. И все-таки он был взят. Отнюдь не приступом рыцарского войска, а благодаря хитроумию наемников Филиппа Августа: они проникли в крепость как крысы, проскользнув в отверстия сидений отхожих мест замка. Неожиданное появление новых, противоречащих морали, приемов нападения стало скандалом XII века. Речь идет прежде всего о широком распространении одного из видов наступательного оружия, использование которого не требовало личного мужества, поскольку оно действовало на большом расстоянии, поражало цель коварно, исподтишка, как заразная болезнь; жертва не могла ни предвидеть, ни отразить удар и даже заметить и узнать противника: появилась еще одно новое детище механики — арбалет — усовершенствованный лук, точно бьющий по цели благодаря системе зубчаток, многократно умножающий дальность и убойную силу. Это было легкое и удобное в обращении оружие, подобное баллисте, но стреляющее не камнями, а стрелами, способными пробить любой панцирь. Арбалет разил насмерть не только рыцарей, но и государей, располагавших наиболее надежными средствами защиты. Ричард Львиное Сердце, король Англии, сначала был ранен, а в следующий раз убит арбалетной стрелой. Церковь попыталась запретить использование этого убийственного оружия с момента его появления. Организуя крестовый поход, папа Урбан II запретил использовать арбалет против христиан, но с запретом не считались. В 1139 году Латеранский вселенский собор предал анафеме всех, кто прибегнет к услугам стрелков-арбалетчиков, и опять же безрезультатно. После 1150 года это оружие получило повсеместное распространение, и преумножилось число людей, внушавших ужас, мастеров стрельбы, прекрасно им владеющих, продававших любому, кто больше заплатит, свое умение издали сразить боевого коня и пробить любую кольчугу.