Ольф. Книга вторая - Петр Ингвин

— Но. — Челеста отрицательно трясла головой. — Прендерло!*

*(Нет. Возьми это)

Ого. У Нины она времени зря не теряла — мне были торжественно вручены плавки ручной работы.

— Хорошо?

— Хорошо, Челеста. Спасибо.

Девичьей улыбкой можно было освещать улицы.

Нас вынесло на прибрежные валуны. Да, увы, не песочек. И не из-за того, что мы искали место понезаметнее, вход в воду здесь везде только по покрытым солью огромным камням. Если таковой вход вообще имеется.

— Ну?!

Бултых! Два тела погрузились в невероятно соленую воду.

Мои новые плавки не намного превосходили замещенный элемент одежды, Челеста перестаралась с размером. Если хотела польстить — спасибо, но вода наполняла конструкцию, и та стремительно сползала с поясницы на бедра. Когда греб, это мешало, Челеста постоянно обгоняла. Ну, пусть хоть ребенок порадуется. Может, для того и подарила.

Морем Мертвое море можно назвать условно, оно маленькое, зато настолько соленое, что на воде не надо держаться, она держит сама.

— А теперь… — Я зачерпнул у берега ил. — Делай так!

Глаза Челесты выпучились, но быстро пришло понимание. Девушка стала превращаться в такого же черного чертика.

— Это целебная грязь из Иордана, она… ах ты, негодница!

Устав мазаться сама, озорница перенесла активные действия на меня. Я ответил тем же. Со стороны это напоминало борьбу, в которой если что побеждает, то только веселье. Отныне никто не докажет мне, что соль и грязь — это не здорово.

Когда мы дрались за камеру под деревом каури, настрой был другой. Тогда у борьбы была цель. Сейчас совместное елозенье в грязи доставляло несравненное удовольствие, его не хотелось прекращать. И мы не прекращали. Часть нашей возни могла сойти за обнимашки, внешне по-детски невинные, если бы мы не были взрослыми. Меня положение вещей устраивало просто невероятно. Челеста тоже пока не возмущалась. Точнее, ее возмущало, что я физически сильнее, и она компенсировала это ловкостью и пронырливостью. Мне удавалось отбиться лишь от половины атак, а о том, чтобы перейти в наступление, даже думать не стоило: руки противника мелькали со страшной быстротой, им помогали ноги, и перехватив одну, две или даже три конечности одновременно, я все равно оказывался в проигрыше. Грязь была уже везде, даже на лицо попало, хотя оба старались границу шеи не переходить. Облепленные илистой шрапнелью плавки немало заполучили внутрь и позорно свалились. Я попытался отвернуться.

— Но! Нон вольтарти! Квесто фанго е джа куративо! Бизоньа фарэ и фанги салюбрэ комплеттаментэ!* — Горсти жижи обрушились на доселе чистый промежуток со всеми его подробностями.

*(Нет! Не отворачивайся! Это же целебная грязь! Лечебные грязевые ванны необходимо принимать полностью!)

Я нервно огляделся по сторонам. Для местных сейчас прохладно, и побережье пустовало. К тому же мы выбрали не самые посещаемое местечко. До ближайших энтузиастов с километр с хвостиком, ничьей нравственно не повредим.

— Ну тогда держись!

Моими усилиями тряпочки Челесты постигла та же судьба. Рестлинг в грязи перетек в партер, мы валялись и корчились, разносились несусветные смех и визг. Взаимное обмазывание иногда вызывало приступы возбуждения, которые сразу подавлялись новыми раскатами смеха. Должно быть, мы поставили на уши все побережье. Когда каждый участок кожи оказался вымазан минимум трижды, мы разлепили клубочек конечностей.

И налетел сидевший в засаде стыд. Почему-то в качестве жертвы он выбрал меня одного, Челеста же отползла на чистые камни, ее раскинувшееся тело подставилось солнцу, глаза закрылись. Смущаться и, если пожелаю, разглядывать, она оставила мне. Истинная итальянка. К тому же, мерзкий слой с комьями делал похожими на живых мертвецов и не слишком способствовал упомянутому разглядыванию.

Ладно, поддержим полезное для здоровья начинание. Я прилег неподалеку, так, чтоб через прикрытые ресницы видеть ближайшие подходы и, по возможности, блаженствовавшую компаньонку.

Для меня лежать под солнцем, ощущая, как поверх кожи стягивается хитиновый панцирь, еще то удовольствие. Стиснутый трескающийся организм не выдержал, и вскоре море приняло меня обратно — отмываться.

Раньше не понимал удовольствия ходить голым. А это удовольствие. Впрочем, станет ли оно приятным, зависит от компании. Мне с компанией повезло. Теперь я мечтал, чтоб это счастье длилось как можно дольше.

Челеста все еще сушилась, из черной она плавно превращалась в серую. На камнях будто статую положили. Заснула, что ли, или настолько сильно о чем-то задумалась? Скорее, как все дамочки, просто получает наслаждение от жизни — всей кожей без остатка. Когда еще такое повторится?

Хорошо, что я мылся в одиночку, иначе возникло бы напряжение. Когда тело стало чистым, а окружавшая вода грязной, я отошел, где попрозрачнее, и поплавал немного.

В воду вошла Челеста.

— Тебе помочь? — пошутил я, обходя по кругу. Приходилось идти чуть ли не боком, инстинкты снова брали свое.

Челеста не поняла. И хорошо. Моя красавица совершала такие движения, что окажись на месте ее пальцев мои, помощь вышла бы весьма специфичной.

Когда под моими пятками уже поскрипывали прибрежные сухие камни, вслед принеслось:

— Вуой аютарми?

*(Не хочешь мне помочь?)

Я обернулся. Соблазнительная фигурка призывно махала, затем тело и руки Челесты изобразили плавание.

Поплавать вместе? Хорошее дело.

Нет, нельзя. Доиграюсь. И устал до чертиков. В чем я и признался:

— Устал. И к солнцу в таких количествах не привык, могу сгореть. — Я помахал в ответ и двинулся к кораблю. Действительно устал так, что любая черепаха сейчас показалась бы скоростной яхтой. — Отдохну в тени.

В корабле я просто свалился на пол ничком, голова повернулась набок, чтоб осталось, чем дышать. Взгляд через невидимые стенки еще некоторое время наблюдал, как неутомимая шалунья резвится в яркой сини и белой пене.

Должно быть, я задремал, потому что ни с того, ни с сего обдало морозно-жгущим водяным холодом — вернулась моя попрыгунья. Назло всему мои глаза остались закрытыми. Все на ее усмотрение, захочет — приляжет, нет — найдет другое занятие.

Она нашла. Ледяные бедра обняли мои ягодицы, а из дышащей влажной прохладой промежности скатились, бомбардируя сознание, несколько хрустальных капель воды. Челеста замерла надо мной в ковбойской позе.

— Ти вольо бене Ольф.*

*(Хочу, чтобы тебе было хорошо)

Вкрадчивый шепот был горяч и нежен. Я не шевелился. Мы были такими разными. Север и юг. Европа и Азия. «Волна и камень, лед и пламень…» Девушка поерзала на мне, чтобы расположиться удобнее, затем осторожно склонилась вперед. Моих лопаток коснулись упругие валики.