Божия коровка - Эдуард Шатов

О.: Не могу с тобой согласиться. Одно дело лечить грипп, а другое лечить душу. Твой мир разрушен, ты оказался в пустоте.

Э.: Даже если твоя героиня продолжала любить мужа, необходимо осознать возможность дальнейшей жизни. Очень часто за крушение мы принимаем свою раненную гордость, самолюбование, иллюзии. И славно, что эта иллюзия разбилась в тридцать лет, а не в семьдесят пять. Есть возможность выстроить нормальный мир. Можно ведь всю жизнь прожить в иллюзии, но она рухнет даже на смертном одре, потому что вдруг окажется, что пока…

О.: Пока ты умираешь, твой партнер шарит по тумбочкам в поисках ценностей…

Э.: Например.

О.: А ты не можешь предположить, что в определенный момент человек может быть вполне себе убит?

Э.: Но он физически продолжает жить. И даже если внутренне он убит, он должен найти в себе силы возродиться. Надежда как раз помогает в этом. Твоя знакомая должна понять, что она может быть доброй, любящей, великодушной, вынести этого ребенка из руин и дать ему жизнь. Твоей знакомой не стоило запираться в одиночестве, мнить себя больше, чем то, чем она является. Человека, попавшего в тяжелую аварию, не заставляют в больнице прыгать с шестом, но все-таки заставляют делать упражнения для мышц.

О.: И все же… Почему уныние это грех?

Э.: Отказ от надежды на будущее и полное безразличие. Уныние отказывается возрождаться и жить — отказывается от дара Бога. Выражаться это может как в замороженности, так и в суперактивности, стремлении заполнить свою жизнь суетой.

О.: И что в этом плохого? Отвлекает от горестей.

Э.: Излишняя активность — не выход из ситуации. Нельзя набить мусором бездну.

О.: Эдуард, скажу тебе как практик, когда происходит трагедия, лучше заполнить жизнь внешней активностью. Это гораздо более достойно, чем сидеть и лить слезы в компот. Активность не кажется мне унынием.

Э.: Однако результат один и тот же. Суперактивность, кстати, часто проявляется в социальных сетях. Пишется много, а разве стали мы лучше относиться друг к другу?

О.: Наоборот.

Э.: Встречаются ли эти люди в реальности? Проявляют ли уважение? Нет. Встают в горделивую позу? Да.

О.: Можно на это и по-другому посмотреть. Многие люди живут в маленьких поселках или не могут выйти из дома по состоянию здоровья. Социальные сети позволяют им общаться со всем миром.

Э.: Как раз эти люди очень прилично ведут себя с соцсетях.

О.: Допустим. Но что лучше — рыдать или бегать?

Э.: Одно и то же. Идут годы, а ничего не меняется.

О.: А как правильно? Сидеть и работать над своей духовностью?

Э.: Смотреть вокруг, видеть людей и понимать, что жизнь не закончилась. И не важно — сидеть или бегать.

О.: Извини, но большинство живущих в России потеряли надежду. Это здесь дефицитный товар. Но люди, которые это приняли с достоинством, не ноют и не рыдают, выглядят явно лучше. Я и сама смутно вижу хорошую перспективу, но предпочитаю занять свою жизнь суетой. Мне не кажется это грехом. Почему ты решил, что не бывает безвыходных ситуаций? Бывают.

Э.: И да и нет. Мы создаем впечатление суперсильных, а на самом деле мы, как Вавилонская башня. В конце концов падаем и погибаем под обломками. Что плохого в том, чтобы попросить участия и проявить сострадание? Высказать свою боль не стыдно.

Обычно в церковном воспитании Бог предстоит бесстрастным и бесчувственным. И голова у него гордо поднята. Крест несет мужественно, как герой советского союза. Упал, поднялся. Но Христос плачет у гроба Лазаря. А когда идет по Крестному Пути, дает Веронике утешить себя. Он не отказывается от того, что на него свалилось, но принимает глубину страдания и сострадания полностью.

Забвение никогда не было путем к освобождению и спасению. И в этом смысле подход должен быть комплексный, а не только бег на тренажере до изнеможения.

О.: Эдуард, а что плохого в легоньком цинизме? Есть профессии, которые располагают к цинизму. Например, журналист…

Э.: Легонького цинизма не бывает. Бывает просто цинизм.

О.: Я тебя расстрою. В первой десятке профессий, которым свойственен экстраординарный цинизм, есть и журналисты, и врачи… и священники.

Э.: Не удивлен.

О.: Почему?

Э.: Священников всегда называли докторами души, а лекарство может быть и ядом, зависит от дозировки.

О.: Ты начинаешь уворачиваться. Так откуда в вас цинизм?

Э.: От знания человека. Но все-таки мы можем участвовать в преподании человеку надежды.

О.: Да, но цинизм это грех.

Э.: Нет.

О.: Ты только что сказал, что цинизм это уныние, а уныние это грех.

Э.: Когда нет надежды.

О.: А у священников необычная форма цинизма?

Э.: У нас постоянно есть надежда, что прощение, примирение возможно. Что исцеление реально. И что из змеиного жала выходит не только яд, но и лекарство.

О.: Отец Эдуард, да вы иезуит.

Мне не хотелось бы цветисто и долго говорить о жадности. Я просто выскажусь как женщина и со стороны женщин. Можно жить долго и счастливо с любым. В том смысле, что на каждого самого экзотического «мэна» найдется «вумен», которая сочтет его недостатки достоинствами — вкусы у всех разные.

Терпеть не стоит ни при каких условиях только алкоголиков и принципиальных жадюг. Это не лечится и это невыносимо.

Однажды меня пригласил на свидание молодой, перспективный дипломат. Ему надо было срочно жениться, чтобы выдвинуться в очень развитую страну. Знакомые дамы ахали, охали и всячески старались мне внушить, что партия нереально хороша.

Итак… Мы встретились в метро, был холодный ветренный март, он вручил мне одинокий тюльпан в целлофане и пригласил прогуляться. Через полчаса тюльпан умер от холода. Женщина, конечно, существо более стойкое, но через час и я вознамерилась умереть. Через два часа комплиментов и замерзших под носом соплей он угостил меня кофе с булочкой. Мне кажется, он решил, что все о’кей и можно приступать к главному — рассказу про то, как благоденствуют жены дипломатов в очень развитой стране.

А я представила себе картину. Одна, без друзей, без денег, без знания языка. На попечении этого галантного кавалера… Нет уж, нам и здесь хорошо.

Не думаю, что нормальная современная женщина так уж сильно рассчитывает на кошелек мужчины, тем более что иногда сама гораздо больше зарабатывает. Однако жлоб не украсит вашу жизнь — лучше одной. Так что если на свидание он приносит один чахлый тюльпан, а потом три часа зимой таскает по Измайловскому парку, потому что это очень романтично и можно наблюдать за белочками, лучше сразу подать себе стоп-сигнал.