Красная луна - Маркус Луттерман

Автомобиль ехал по улице. Миновал отель и свернул направо.

Роб пытался понять, как они нашли его.

Они схватили и Табису?

Или это она направила их к нему?

Часы пробили полночь, и Ли Ченг только собрался положить телефон на журнальный столик, как вдруг снова раздался звонок.

– Да? – ответил он.

На другом конце послышался голос Хыонг Суана.

– Мы нашли вора, – сказал тот. – Он живет в номере 4 над рестораном «Дворец Сайгон» на Деррик-авеню в Йоханнесбурге.

– Я позабочусь о нем, – заверил Ли Ченг.

Он отложил телефон и какое-то время неподвижно сидел на диване.

То, что вьетнамцы нашли вора, он уже знал. Его люди в Йоханнесбурге выследили этого человека еще до того, как его в аэропорту обнаружил другой вьетнамец, который явно работал на Хыонг Суана.

С тех пор люди Ли Ченга постоянно сообщали обо всех его передвижениях, и теперь он знал, что вор и его коллега увезли белого человека в машине.

Хыонг Суан не спускал глаз с вора, как только тот покинул Ханой. Так почему же он притворялся? Почему позвонил и рассказал, где находится вор, только сейчас?

Ли Ченг встал с дивана, открыл дверь и вышел на террасу, находящуюся на крыше. Французский квартал окутало ночное спокойствие. На другой стороне улицы раскинулся красиво цветущий Фуксин-парк.

«У вора есть миссия, – подумал он. – Должно быть, Хыонг Суан схватил его еще во Вьетнаме и велел выполнить задание в Йоханнесбурге. Вероятно, убить белого человека, которого они увезли в машине. После этого сам вор будет устранен одним из моих людей, и тогда южноафриканская полиция никогда не сможет связать убийство с Хыонг Суаном. Умно, должен признать».

Ли Ченг подумал, что это мог бы сделать белый человек, но быстро отказался от такой идеи. Неважно. Не его проблемы.

Он позвонит своим людям.

– Делайте, что надо, – сказал он.

Тхан Ву был поражен тем, как тут соседствуют богатство и бедность. Прошло только пять минут, как они отъехали от шикарного отеля в Сэндтоне, а уже находились в квартале по меньшей мере таком же бедном, как однажды он видел в Ханое. Или даже хуже. Улицы с некрашеными сараями и жилищами из картонных коробок и мятого брезента. Смоляно-черные переулки, облезлые собаки и чернокожие мужчины под кайфом.

Тхан Ву посмотрел на Роба Чезея, который сидел возле него. Похоже, рок-звезда тоже не знает окрестностей. Он смотрел вперед и, кажется, сдался.

«Как гладко все прошло!» – думал Тхан Ву. С тех пор как самолет приземлился в международном аэропорту Нойбай, все шло как по маслу. Нгуен Фу Зунг стоял в зале ожидания, когда его самолет сел в Йоханнесбурге, и в машине по дороге к центру рассказал, как нашел пожилую женщину, дочь которой может привести их к жертве.

– Я заплатил двум мужчинам, чтобы они повеселились со старухой, девушка будет сговорчивой, – заверил он.

Тхан Ву ни о чем не спрашивал. Они поужинали во вьетнамском ресторане, владелец которого, должно быть, хорошо знал Нгуен Фу Зунга, а потом Тхан Ву показали номер, где он должен был переночевать.

Так называемое «веселье», очевидно, дало ожидаемые результаты. Когда Нгуен Фу Зунг сегодня утром связался с дочерью старухи, Табисой, она действительно оказалась довольно сговорчивой.

Тхан Ву и Нгуен Фу Зунг звонили Табисе с крыши офисного здания в ста метрах от больницы, откуда они рассматривали больничную палату в бинокль. Дочь сначала накричала на них и отказалась дать адрес отеля, в котором жил Роб Чезей, и тогда Нгуен Фу Зунг продемонстрировал, насколько хорошо он знает, что мадам Мадонсела находится в девятом отделении больницы.

– Что-то мне подсказывает, что пришло время наполнить водой графин в палате твоей матери, – мягким, спокойным голосом произнес он. – Похоже, он почти пустой.

В бинокль они увидели, что Табиса запаниковала. Сначала она уставилась на графин с водой, стоявший на тумбочке, в котором действительно осталось совсем немного воды, потом встала и подошла к окну, пытаясь понять, откуда они могли видеть ее. А потом набросилась на удивленного врача и что-то кричала ему в лицо.

И когда десять минут спустя они снова позвонили, Табиса назвала отель и номер комнаты Роба Чезея. Им даже не пришлось ее уговаривать.

Все очень просто, как говорится.

Черный «поло» мчался по узкой ухабистой дороге. Водитель посигналил трехлапой собаке, и она быстренько убежала с дороги.

Оба азиата молчали, приставив пистолеты к телу Роба.

Они сидели на заднем сиденье так плотно, что Роб не мог и пошевельнуться. И даже если бы места было больше, он ничего не успел бы сделать. Водитель и тот был вооружен.

Роб повернулся к старшему из азиатов – тому, который лучше говорил по-английски.

– Как вы нашли меня?

Мужчина улыбнулся.

– Девушка, – коротко ответил он.

Роб дернулся и сжал кулаки, но мужчина сильнее прижал пистолет к его телу и покачал головой.

– Что вы сделали с ней? – спросил Роб.

– Ничего. Мы ее даже не трогали.

– Ты врешь! Она ни за что не выдала бы меня.

Мужчина улыбнулся еще шире.

– Девушка любит тебя. Но девушка любит и деньги.

– Я тебе не верю!

Мужчина только пожал плечами.

Роб уставился в окно. Мимо проносились хлипкие домишки со стенами из фанеры и гофрированной жести.

«Говорит ли он правду? Могла ли Табиса действительно выдать меня за деньги? Этого не может быть! Это не она!»

Но если речь идет не о десяти тысячах, а о сотне тысяч? Или о миллионе? Как хорошо он ее знает? Но нет. Это не она! В это невозможно поверить!

Они повернули на слабо освещенную улочку, и Роб ударился головой, когда машина въехала в яму.

«Я точно умру этой ночью, – подумал он. – Опять. Умерший снова… Неплохое название для песни, кстати».

Он подумал об обложке к старому альбому «Black Sabbath». Красный ребенок с клыками и когтями на синем фоне. И название «Born Again» («Рожденный снова»). После Ронни Джеймса Дио микрофон взял Иэн Гиллан.

Следующая пластинка «Нации упрямых» могла бы называться «Dead Again» («Умерший снова») как дань уважения предшественникам.

«Но кто возьмет микрофон после моей смерти?»

Он прокручивал в голове разные варианты, как вдруг машина притормозила и остановилась у въезда в темный переулок. Все мысли о будущих пластинках исчезли у Роба из головы, по телу пробежала дрожь.

«Я умру здесь, – подумал он. – Пуля пройдет через мое тело, разрушая все на своем пути. Успею ли я испытать боль?»