Пророчество о пчелах - Бернард Вербер

ним поговорить?

Не думаю, что его заинтересует рок-н-ролл, революция мая 1968 года, коммунизм, психоанализ. А если даже заинтересует, то вряд ли будет усвоено.

Кинематограф? Компьютерные программы? Подводные лодки?..

Сообщить ему, что чуму разносят крысы? Это может пригодиться тамплиерам, чтобы их меньше косили болезни…

Стук в дверь.

– Это снова я, – раздается голос Мелиссы. Она пытается повернуть дверную ручку, толкает дверь, но мешает ножка стула.

– Не отвлекай меня, Мелисса! Извини, я правда занят.

Он поворачивается к окну и видит, что уже смеркается.

– Послушай, Рене, я не ждала, что это примет такие масштабы! Отец в крайнем возбуждении: разговаривает у себя в бунгало сам с собой!

Рене спохватывается, что сам не чужд этого небольшого недостатка.

– У тебя и у отца бред!

– Который час?

– Уже пять. Открой, очень тебя прошу!

– Ты представляешь, чем мы занимаемся, Мелисса?

Представь, что победит Александр с его Гаспаром? Тогда Александр, а не я, станет пророком!

– Вот именно, чем?! Знаю-знаю, самогипнозом: вы убеждаете себя, что путешествуете во времени и диктуете пророчества своим давним «я». Вы настолько в этом уверены, что проживаете это как реальность…

В точку!

– Это просто смехотворно! Между прочим, мой папа тоже забаррикадировался.

Значит, он диктует, как я.

Рене поправляет свою позу лотоса и пытается сосредоточиться.

Но Мелисса за дверью не унимается:

– Сказано тебе, открывай!

– Мелисса, мне брошен вызов. Выиграет один из нас двоих. Я должен драться. Это очень важно.

Александр желает прославиться, оставить свое имя в Истории. А мой долг – не дать произойти третьей мировой войне.

– Мой отец твердит то же самое, я все слышала, стоя у него под дверью. Думаю, он уже показал свою первую главу Гуго де Пейну.

ЧТО?!!! НЕТ!!! Я НЕ МОГУ ЭТОГО ДОПУСТИТЬ!

55. Мнемы. Наследники Александра

После смерти Александра Великого его империя была разделена на три части, где стали править его ближайшие соратники.

Полководец Антигон получил греческую область, Птолемей – Египет, Селевк – Персию.

Языком всех трех новых царств остался греческий. Новые города, названные «Александриями», стали перекрестками встреч между греками и местными общинами. Там строились театры, агоры, стадионы, процветала терпимость к разным верованиям и народностям.

В Иерусалиме саддукеи, образовывавшие в тот момент еврейскую интеллектуальную элиту, перешли на греческий язык, но простонародье продолжило пользоваться древнееврейским. Многие эллинизированные евреи путешествовали по бывшей империи Александра Великого и селились, в частности, в египетской Александрии, где Птолемей задумал построить огромную библиотеку, центр всех наук.

Саддукеи селились также на территории современной Турции, в городах Милет, Исс и Галикарнас.

В самом Израиле еврейское население делилось на сторонников «современности», то есть греков (эти люди интересовались наукой и путешествиями), и религиозных традиционалистов, живших в Иерусалиме и ностальгировавших по древнееврейским царствам Давида и Соломона.

Между царями Птолемеем и Селевком, и шире, между греческими династиями – Лагидов в Египте и Селевкидов в Сирии – завязался конфликт. Израиль, находившийся между двумя этими царствами, стал ареной боев двух враждовавших греческих армий. До 200 г. до н. э. войска Птолемея одержали много побед, но потом стали одерживать верх Селевкиды.

Тем временем терпение населения Израиля истощилось. Люди не хотели больше терпеть греческое засилье. Да, греки возводили городские укрепления и монументы, пленяли еврейскую аристократию своей ученостью, но при этом вели здесь братоубийственные войны.

56

Сальвен гневно врывается в рабочую комнату Гуго де Пейна.

Он застает великого магистра за увлеченной беседой с Гаспаром Юмелем. Перед ними лежит толстенная рукопись.

– Проклятье! Ты уже приволок свое пророчество! – с ходу восклицает Сальвен, обращаясь к Гаспару.

– Гаспар запросил аудиенцию, чтобы показать свой труд и узнать, в правильную ли сторону он идет, – елейно отвечает Гуго де Пейн.

– Нет, это уже слишком! Не мог он все завершить! – негодует Сальвен.

Гуго де Пейн оглаживает свою длинную седую бороду.

– Нет, успокойся. До завершения ему еще далеко. Я увидел только первые шаги.

Великий магистр замечает под локтем единственной руки Сальвена толстый кодекс.

– Надо полагать, это твоя рукопись? Тем лучше, я составлю предварительное мнение об обоих ваших проектах.

Сальвен опускает на стол великого магистра плод своих трудов.

Гуго опускается в кресло, берет круглую линзу, вставляет ее себе в правую глазницу и начинает сличать два текста. Сальвен и Гаспар ждут результата молча, не садясь.

Гуго то кивает головой, то выражает удивление подниманием брови или вздохом восхищения.

Наконец он закрывает оба кодекса, смотрит на Сальвена, потом на Гаспара – и уже не сводит с последнего взгляд.

– Я весьма впечатлен качеством ваших первоначальных усилий. Многое у вас совпадает. Оба проекта выглядят многообещающе. И все же… должен признать, что на данном этапе нахожу пророчества Гаспара более точными и лучше изложенными. Ты пишешь, как поэт, Гаспар. Ты же, дорогой Сальвен, похоже, делаешь свое дело слегка на скорую руку. Заметна торопливость, отсюда приблизительность, а то и невнятица. Что такое «телескоп»? Изволь растолковывать вещи, лично мне, например, совершенно неясные. Твой подход – хронология по столетиям – отличается от подхода Гаспара, выбравшего тематический способ. Но, что бы там ни было, продолжайте оба! Мое мнение – не единственное, предстоит выслушать других шестерых магистров.

57

Рене, потеряв терпение, уже стучит в дверь бунгало Александра кулаком. Ответа все равно нет. Он дергает дверную ручку, но Александр тоже сообразил заблокировать свою дверь ножкой стула.

– Знаю, вы там!

Наконец дверь открывается. У Александра усталый вид, он трет глаза, как будто только что проснулся.

– Что-то случилось, Рене? – спрашивает он невнятно.

– Это придумал Я! Если вы забыли, то все началось с МОЕГО открытия, что существует пророчество Сальвена де Бьенна! Если бы не я, вы бы никогда о нем не узнали.

Александр жестом просит его не кричать и приглашает к себе в бунгало, где из-за задернутых штор царит полутьма. Рене садится, Александр предлагает ему зеленый чай.

– Дело не в тебе, дорогой Рене. Мы с тобой можем спасти мир благодаря НАШИМ пророчествам и ордену тамплиеров, который мы вместе создали для защиты этих текстов.

Вместе?

– Благодаря нам тамплиеры будут располагать ценнейшими познаниями, которых не будет ни у кого из их современников. Из этого приключения нельзя выжать никакой личной славы. Подумай лучше о благе всего человечества, его грядущих поколений, а не о собственном престиже.

– Вы использовали то, чему вас научил я, вы пишете свое собственное пророчество. Но вам не заменить пророчества Сальвена де Бьенна пророчествами Гаспара Юмеля!

Александр качает головой.

– Рене, Рене… Ты, кажется, не сознаешь величины