Женат на собственной смерти - Андрей Дышев

— Закройте шторки! — снова прошептала девушка.

— Ты что, от минувшей ночи еще не отошла? — удивился Ворохтин, но просьбу выполнил.

— Сейчас я вам такое покажу, что вы три дня отходить будете! — пригрозила она. — Нас тут никто не подслушает?

— А ты считаешь, что за мной следят? — небезосновательно спросил Ворохтин.

— Следят! — презрительно фыркнула Кира. — Да вся база только и говорит о том, что на вас уголовное дело завели! Удивляюсь, как вас только в отделение не увезли!

Ворохтин многозначительно почесал покрытую жесткой щетиной щеку и вздохнул. Он хотел спросить, почему же Кира так доверительно относится к подозреваемому в преступлении человеку, но не решился. Кира опустилась на колени и торопливо вынула из портфеля портативный компьютер. Подняла экран, включила загрузку. Пока компьютер тихо урчал и гудел, выкидывая на экран цифры и буквы, девушка смотрела в окно, чуть сдвинув шторку в сторону.

— Я просматривала снимки, которые сделала на Четвертом острове, — наконец сказала она, — и вот что заметила…

Она склонилась над компьютером, нажала несколько клавиш, и на экран стало медленно наползать изображение песчаного берега и освещенных солнцем величественных сосен. Кира повернула компьютер так, чтобы Ворохтин мог хорошо рассмотреть фото.

— Что это? — спросил Ворохтин, не видя ничего, что могло вызвать у девушки такое сильное волнение.

— Это берег Четвертого острова, — снова перешла на шепот Кира. — Я сняла его в тот момент, когда вы нашли и вытащили на берег труп Павлова.

— Ну да, — кивнул Ворохтин. — Узнаю. Песок, кусты, сосны…

— Вот и я сначала видела только кусты и сосны. А потом увеличила контраст до максимума… Вот так…

Она загнала стрелку мыши на панель управления и сдвинула в сторону виртуальный ползунок. Картинка стала ослепительно яркой, словно рядом с берегом взорвалась атомная бомба. Кусты и деревья превратились в рваные черные пятна, а песчаный пляж стал напоминать снежную целину с проявившимися на ней черными цепочками следов.

Ворохтин изо всех сил пялился на экран, но ничто не привлекало его внимания.

— Я сделала снимок в тот момент, когда Саркисян, Чекота, Гвоздев и вы ушли на поляну. — Кира даже задыхаться стала от волнения. — Обратите внимание на следы! Вы оставили за собой четыре цепочки. Все верно. Больше следов нет. Пляж девственно чист…

— Черт возьми! — наконец дошло до Ворохтина. — А где же следы Павлова?

— Ну вот! — с облегчением произнесла Кира. — Значит, я не сошла с ума. Следов Павлова нет! Будто он перепрыгнул пляж и сразу плюхнулся в воду.

— Конечно, перепрыгнул пятидесятиметровый пляж! — сказал Ворохтин и сбросил контраст. Песок на экране потемнел, приобрел желтый оттенок, следы на нем утратили четкость и слились с общим фоном. — А это случайно не игра света и теней?

— Нет! — обиженно воскликнула Кира и тотчас испуганно прижала ладонь к губам. — Контраст выделяет то, что сливается по цвету с фоном. Я всегда так работаю со снимками, чтобы улучшить качество важных деталей. Например, морщины на лбу старика или рябь на поверхности воды.

Ворохтин снова увеличил контраст и надолго застыл у экрана.

— Странно, — произнес он. — Выходит, Павлов ни разу не ходил по этому пляжу.

— А как же он попал в воду?

— Может, спустился на пляж в другом месте, а сюда пришел по прибою?

— И так он делал каждый раз, таская из леса колья для запруды? Дураку семь верст не крюк?

— М-да, — согласился Ворохтин. — Нелепость… Может, песок очень сыпучий, и его быстро разравнивает ветер?

— Я тоже так думала. Но вот видите следы, похожие на елочки? Это по берегу ходили вороны. Почему их следы сохранились, а следы Павлова — нет?

— Чертовщина какая-то! — пробормотал Ворохтин. — Получается, что Павлов по какой-то причине избегал ходить по этому участку.

Кира, по всей видимости, получала удовольствие от того, что ставила перед Ворохтиным неразрешимые задачи. Убедившись, что спасатель в разгадывании этой загадки окончательно зашел в тупик, она подсела к клавиатуре, коснувшись Ворохтина плечом, и стала работать с опциями.

— Это еще не все. Здесь есть такая функция, как подмена одного цвета другим, — сказала она. — Допустим, я возьму образец цветового оттенка из этого места, где по всем законам должны были остаться следы Павлова, и заменю ярко-красным… Смотрите, что получилось!

По пляжу поползли красные пятна. Казалось, что компьютер, отыскивая заданный оттенок, стал заливать его кровью. В некоторых местах появились лишь «капли», в других — «мелкие лужицы», а посреди пляжа, между водой и кустами, протянулся «кровавый ручей».

— Откуда взялась эта полоса? — спросил Ворохтин, коснувшись пальцем «ручья».

Девушки обожают, когда опытные и зрелые мужчины уподобляются школьникам и задают им вопросы, как учителям.

— Песок сам по себе желтый, — стала пояснять Кира. — Но рельеф, даже невидимый глазом, дает тени и рефлексы. А это уже другие цветовые оттенки. Человеческий глаз не всегда их различает, а компьютер — всегда. Вот тут он обозначил определенный оттенок красным цветом.

— Значит, на месте этой красной полосы песок имеет единый оттенок?

— Правильно. То есть на протяжении этой полосы нет теней. Следовательно, нет рельефа.

Она замолчала, полагая, что теперь Ворохтин сам обо всем догадается. Но спасатель предпочел перестраховаться.

— А теперь сделай вывод! — потребовал он.

— Песок в этом месте разглажен! — выпалила Кира с досадой, что Ворохтин оказался таким недотепой.

— Разглажен? — с некоторым разочарованием повторил Ворохтин. Он ожидал, что Кира скажет: «Песок в этом месте был залит кровью!»

— Да, разглажен! — Она вернула изображение в первоначальный вид. «Дорожка» исчезла. — Павлов шел к воде и ветками заметал за собой следы!

— Зачем? — удивился Ворохтин.

— Не знаю, — пожала плечами Кира.

Она выключила компьютер, вынула из него дискету и протянула ее Ворохтину.

— Здесь записан файл этой фотографии, — сказала она с трагической торжественностью. — Спрячьте дискету в надежное место. Вдруг со мной что-нибудь случится?

«И опять давно забытые ощущения!» — подумал Бревин, с трудом разлепляя веки и облизывая пересохшие губы.

В окно светило веселое солнышко, тюлевая штора колыхалась на сквознячке, на березе, которая без устали мела подоконник своими ветвями, чирикали воробьи.

Он перевел взгляд на середину кровати и увидел кудрявую голову. Особь женского пола сидела к нему спиной, накинув простыню на плечи, и смотрела телевизор. «Как же ее зовут?» — не слишком напрягая память, подумал Бревин.