Лучи смерти - Николай Свечин

– Ого! – только и сказал Таубе. Видать, вспомнил сиротский бюджет русской разведки и закручинился.

– Да, суммы большие, – серьезно констатировал Яков. – Дедушку, возможно, удастся просто завербовать. Но, как мы помним, он патриот. И на руках у него, скорее всего, малозначительные бумаги. Те, что подсунула немцам охранка. Поэтому настоящая моя задача будет состоять в том, чтобы выведать у профессора нынешний адрес Разуваева.

– Верно! – кивнул барон. – Мы едем с вами в фатерланд и ждем сведений. Ну хорошо, информации. Как получим, ловим нечистоплотного ассистента и конфискуем у него бумаги. Противиться нам он не посмеет. Припугнем, что расскажем все немцам и тогда они вернут его в Россию.

– «Мы едем с вами в фатерланд», – опять поддел сыщик. – Сильно сказано.

– А что тебе не нравится? – напрягся Таубе.

– Сам должен понимать. Вдруг поймают нас тевтоны? То-то обрадуются, что схватили среди шпионов русского генерала! Попадешь на старости лет в немецкую цинтовку… Сиди дома, ты свое отбарабанил.

– Вас двоих не хватит. Мало ли что? Языка ты не знаешь…

– Олтаржевский зато знает, – возразил Алексей Николаевич. – Он и станет третьим.

На том и порешили. После этого совещание перешло в практическую плоскость. Начали с паспортов. Джи-мен сказал, что поедет в Германию по своим документам. Имя у него нигде не засвеченное; письмо Теслы тоже рекомендует Мак-Алая.

С россиянами было сложнее. На руках у поручика оставался паспорт графа Стырье. Но после поездки в Берлин этот псевдоним был уже известен германцам. Обладавший светской наружностью, владевший пятью языками, Мариан Ольгердович мог сыграть кого угодно, хоть итальянского герцога. Но в пару с ним шел Лыков, кое-как изъяснявшийся по-французски. Поэтому решено было сделать обоих австрийскими поляками. Военная разведка быстро сфабриковала два паспорта на имя торговцев из Лемберга[42]. Командировочных поручику выдали из казны в обрез… Лыков ехал за свои и набил марками полный бумажник.

Операция проводилась в строгой секретности. Таубе взял всю ответственность на себя – по линии Военного министерства. Оно и раньше посылало за границу офицеров по поддельным паспортам. В этом случае смельчак рисковал в одиночку – в случае провала власть от него открещивалась. Был даже момент, крайне неприятный, когда одного такого попавшегося поручика австрийцы выпороли. Прекрасно зная, что он офицер. В паспорте написано «торговец»? Снимай штаны… Несчастной жертве тайной войны пришлось подать в отставку. Все это Виктор Рейнгольдович заблаговременно рассказал Олтаржевскому. Пусть понимает, на что согласился.

Лыков действовал самостоятельно. Сказал Зуеву, что в интересах известного тому дознания должен наведаться в Москву. Дней на пять, не меньше. Тот подписал командировочное предписание не глядя.

Все трое выехали одним поездом, но в разных вагонах. До Берлина россияне не перекинулись с американцем ни словом. Германская полиция работала в тесном сотрудничестве с военной разведкой. На въезде в страну, в Эйдкунене, всегда дежурили особые шпики, обладавшие феноменальной памятью. Они помнили в лицо всех мало-мальски интересных для разведки личностей. Второй барьер встречал гостей по приезде в Берлин, на Ангальтском вокзале. «Хвост» могут приставить только так. Лица Лыкова и Олтаржевского вроде не должны были примелькаться в германской столице. Но вдруг после недавнего визита их поместили в черный список?

Поэтому на всякий случай «австрийские поляки» прямо с вокзала начали бегать по городу, меняя извозчиков. Прошли через хитрый пассаж на Кассельштрассе, с двумя выходами (Лыков приметил его еще в первый приезд), повторили трюк в какой-то кирхе и только после этого отправились в Гейдельберг. А Мак-Алай спокойно поселился в гостинице «Кайзерхоф» и прибыл к месту сбора на следующий день.

Маленький университетский городок очаровал Лыкова. Согласно легенде, поляки приехали делать закупку огнеспасительного оборудования, что изготовляли на здешней фабрике. Но сначала они, как водится, облазили все достопримечательности Гейдельберга. По зубчатой железной дороге поднялись на гору Иеттебюль, где расположены развалины замка пфальцских курфюрстов. Полюбовались оттуда видом долины Неккара. Отметились на Дороге философов – прогулочной тропе на склонах Святой горы. (Кстати, у первого поворота дороги им попалось здание Физического института, где и работал Дёринг.) Посетили церковь Святого Духа и университет, самый старый в Германии. Поглядели на древние конюшни, огромные корпуса из красного песчаника. Выпили пива в знаменитой студенческой пивной «У Зеппта».

На туристические дела ушло целых три дня. Поселились гости в приличной гостинице «Рупрехт Первый», что на Хауптштрассе. Шляясь по городу, они все время встречали рослого американца. Оказалось, что в Гейдельберге постоянно проживает несколько сотен заокеанских граждан. Мак-Алай быстро нашел среди них собутыльников и путешествовал из ресторана в ресторан с целой свитой. Сорил при этом деньгами налогоплательщиков, стервец. И остановился в самой дорогой гостинице «У рыцаря», что на Рыночной площади.

На четвертый день участники операции (по выражению Якова – лыковцы) наконец-то сошлись все вместе. Недашевский явился в ресторан «Рупрехта», выпил коньяку и быстро поднялся в номер к «полякам».

– Ну, что с Дёрингом? – первым делом спросил Лыков.

– Завтра в четыре пополудни он меня примет, – доложил коммандер.

– Как ты с ним договаривался?

– Нашел дёринговского ученика, американца, и попросил через него о встрече. Сказал, что имею письмо от Теслы. Старик сразу клюнул!

– Слежки после этого за собой не заметил?

– Вроде нет.

– Быстро уходи, а я понаблюдаю, нет ли «хвоста». Завтра после встречи с профессором иди в «Красную кружку», в дальний зал, мы будем там.

Пивная «У красной кружки» была самой шумной в городе. Внутри всегда толпился народ, поэтому подслушать разговор было невозможно.

Джи-мен выскользнул в коридор и скоро уже фланировал по Хауптштрассе. Алексей Николаевич шел в сорока саженях позади и наблюдал. Вдруг он увидел такое, что сразу изменило планы коллежского советника. Открылась дверь магазина, и оттуда вышел… Разуваев. Петр Никодимович завел бородку, надел скромную двойку и синие очки. Но опытный взгляд сыщика он обмануть не смог. Человек, на поиски которого и приехал сюда целый отряд, отыскался случайно. Теперь его никак нельзя было упустить.

Лыков еще больше увеличил дистанцию, перешел на другую сторону улицы. Беглец двигался не спеша, заглядывая в зеркальные витрины и время от времени озираясь. На руку преследователю было то, что Хауптштрассе заполнили туристы и прохожие. Главная улица Гейдельберга тянулась параллельно реке более чем на полторы версты. Все лучшие магазины и рестораны были сосредоточены здесь, и прекрасный вид на замок приводил сюда множество зевак. Лавируя между ними, коллежский советник оставался незамеченным. И добился своего. Разуваев свернул в один из переулков и вошел в гостиницу «У Неккара».