Запад-81 - Александр Викторович Горохов

определили, что её огневые находятся в районе Бердовки, и контрбатарейной борьбой немецкие гаубицы заставили заткнуться. На время.

Тут же радиолокационная станция «Овод» сообщила, что замечено приближение с запада большой группы самолётов. Благо, одну из «Шилок» пострадавшую вчера от огня «мессеров», за ночь удалось подлатать. Правда, её локатор заменить не удалось, но особенность этих машин в том, что они могут работать и по целеуказанию от других.

Немецких самолётов, идущих волнами, было столько, что зенитчикам пришлось трудиться в полную силу. Не только «Шилками», но и комплексами «Стрела-1М». Причём, атаковали и «лаптёжники», и «мессеры». После второй волны над нами на высоте около четырёх километров повисли сразу два разведчика, корректируя огонь артиллерии. Сбить их было невозможно, и командир полка запросил поддержку авиации. Тем более, «Овод» засёк на западе новую группу самолётов.

Четвёрка Миг-23 появились над Липнишками вовремя. Девятка бомбардировщиков Ю-88 уже разворачивалась на боевой курс, чтобы отбомбиться по скрытым в лесу позициям артиллеристов и зенитчиков: экипажи немецких самолётов-разведчиков не зря жрут бутерброды, закусывая их шоколадом из авиационного пайка.

Миг-23

Бомбёров «реактивщики» в течение секунд пятнадцати расстреляли авиационными ракетами, а истребителей прикрытия, не успевших разбежаться, скинули на землю огнём авиапушек. И уж совсем необычно они поступили с пустившимися наутёк самолётами-разведчиками. Пролёта над ними на сверхзвуке в непосредственной близости оказалось достаточно, чтобы «костыли» просто развалились в воздухе.

Получив целеуказание от «Овода», Миги ушли ещё западнее, откуда приближалась уже четвёртая волна бомбардировщиков. И вернулись оттуда минут через пять, покачав над нашими позициями крыльями.

Что-то они всё-таки высмотрели, поскольку минут через десять после этого все шесть «Градов» выпустили по полному пакету ракет в сторону Дворище. После этого немецкие гаубицы нас почти не беспокоили, а те, что «подавали голос», вычислялись звукометристами и быстро подавлялись «Гвоздиками».

Но это совсем не значит, что прекратила «работать» полковая артиллерия. На севере, где атаковали 35-я пехотная и 12-я танковая, их огонь был слабее, А вот из районов населённых пунктов Войгуты и Мигуны, откуда регулярно накатывались волны немецкой пехоты, палили вовсю.

Благо, придя в Липнишки, мы смогли пополнить боеприпасы. Так что «Гвоздики» со временем подавили и эти батареи.

Около 17 часов возле Стигане завязались рукопашные бои переправившейся через Жижму немецкой пехоты с красноармейцами сборных батальонов. Туда бросили на бронетранспортёрах нашу роту, временно ослабив позиции полка возле Большой Покази. Немцев мы помогли отбить, но потери среди красноармейцев были большими. Без поддержки следующая атака может оказаться для этого рубежа последней. И тогда немецкая пехота, пусть даже с одними пулемётами и миномётами, но выйдет нам в тыл.

— Отходить надо, — проворчал капитан Злобин, давая приказ оставить один взвод у Стигане. — И даже разрешение на отход имеется, но невозможно это сделать, пока полк скован боем.

Ещё через час пришли неприятные известия сразу из двух мест. Немцы смяли 37-ю стрелковую дивизию в Субботниках, и она была вынуждена отойти на левый берег Гавьи. Но подразделения 19-й танковой дивизии не стали сразу же организовывать переправу или отжимать наши войска от разрушенного моста, а оставив в селе заслон, двинулись на юг. По дороге, что выведет их к Липнишкам с востока.

Второе касалось выхода передовых немецких частей на южную окраину Ивье. В городе тоже остался лишь небольшой заслон, и надеяться на то, что ему удастся надолго задержать противника, не приходилось.

И впервые за время моего пребывания на фронте я почувствовал в животе ледяной комок страха. А в голове начало биться жутко неприятное слово «окружение».

Да, пока ещё не полное, поскольку ещё есть единственный путь отхода через станцию Гавья, где под парами стоит последний эшелон, к которому продолжают вывозить наших раненых. Но сколько ещё потребуется времени, чтобы немцы смяли заслон в Ивье и вышли к этой станции? Час? Два? Три? И тогда окружение станет полным.

То, что понял я, понял и наш командир, полковник Ковалёв. Навстречу подразделению 19-й танковой дивизии он направил танковую роту и роту третьего батальона на БМП-1. А в сторону станции — по роте танкистов и БМП-2 второго батальона. Следом потянулся артдивизион и автобат. Так что последнюю атаку сразу с трёх сторон — на Стигане, Большую Почерню и Лопаты — нам пришлось отражать сокращённым составом и без артиллерийской поддержки.

И только когда она закончилась, стало известно, что юго-западнее Нацковичей рота танков и рота третьего батальона разгромили выдвинувшиеся для охвата нашего полка части 19-й танковой дивизии. А со стороны Ивье стали слышны отдалённые раскаты выстрелов танковых пушек группы, направленной к городу.

Около 21 часа по радио пришло известие, что в Ивье оставленному заслону при поддержке сил нашего полка удалось зацепиться за северную окраину города и предотвратить прорыв немцев к станции Гавья. С которой уже ушёл последний эшелон с ранеными.

А в сумерках начали отходить и мы. Двумя колоннами. Наш батальон, рассадив уцелевших красноармейцев сборных батальонов на броню и в грузовики, связисты, разведчики, часть автобата — на станцию Гавья. Остатки второго и третьего батальонов, последняя танковая рота и прочие вспомогательные подразделения — к Кменчанам, где сапёры успели навести деревянный мост через Гавью.

Мы уже были за железнодорожным переездом, когда за нашей спиной прогрохотали два взрыва: это взлетели на воздух мосты через реку. Вначале железнодорожный, а затем и автомобильный.

Потом был сложный двухчасовой марш по дрянным дорогам, а то и вовсе без них, до села и станции Юратишки. Полного окружения полка и, возможно, его уничтожения в нём, удалось избежать. Но цена этой на самом деле героической обороны Липнишек оказалась очень высокой.

5 июля 1941 г., 16: 40, полигон Кубинка

Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), Председатель Совета народных комиссаров и Председатель Государственного комитета обороны сумел поразить всех, съехавшихся сюда, на главный автобронетанковый полигон страны.

Нельзя сказать, что новость о людях из будущего, попавших в 1941 год из далёкого 1981, для части присутствующих на просмотре техники была неожиданной. Тем или иным путём до основной их части она в виде слухов уже дошла. Только слышавшие об этом, чаще всего, воспринимали её именно как малоправдоподобную байку. Даже удивлялись про себя (вслух этого говорить никто не решался), как мог САМ!!! товарищ Сталин повестись на столь глупый розыгрыш. А вышло, что в дураках остались именно они, а Вождь, как всегда, оказался прав.

Многие после 1953 года до хрипоты спорили, разбирался ли Сталин в технике, но то, что он ею интересовался, отрицать не мог никто. По крайней мере, всё ездящее, летающее и стреляющее он старался увидеть, оценить и даже высказать свои пожелания по поводу его характеристик. В споры специалистов обычно не вмешивался, стараясь выслушать