Запад-81 - Александр Викторович Горохов

Каунас, продолжила движение на северо-восток, к Даугавпилсу. То, что находится между корпусами Гота и Гёпнера, называется оперативной пустотой. А природа, как известно, не терпит пустоты.

В общем, как поётся в известном мультфильме, предчувствия его не обманули. На совещании в штабе бригады ситуацию севернее нас нам прояснили. Шедший фактически в резерве Группы армий «Север» 2-й армейский корпус, до сих пор почти не участвовавший в боевых действиях и занимавшийся, в основном, отловом отбившихся от частей мелких групп красноармейцев, теперь выдвигался в направлении Полоцка. Хуже того, на Полоцк по восточному берегу Даугавы разворачивалась 8-я танковая дивизия 56-го моторизованного корпуса, а по западному — 3-я дивизия СС «Мёртвая голова» и 290-я пехотная дивизия.

Чтобы перекрыть германскому 2-му армейскому корпусу путь к Полоцку, в направлении Глубокого из-под Минска выдвинут 2-й стрелковый корпус РККА. Его 100-я стрелковая дивизия уже заняла позиции на участке от Шарковщины до Глубокого, а 161-я стрелковая развёртывается от Глубокого до Докщиц. На подходе отставший при переброске 151-й корпусной артиллерийский полк, входящий в корпус. Участки обороны дивизий, конечно, в полтора-два раза превышают положенные по уставу, но войска просто негде взять, и приходится обходиться тем, что есть в наличии.

— Существует высокая вероятность того, что 161-я дивизия, не успевшая в достаточной мере оборудовать позиции, может быть смята наступающим противником. Поэтому бригаде поставлена задача нанести частям 2-го армейского корпуса немцев фланговый удар и перекрыть дефиле между озером Мядель и озёрами Нарочь и Мястро, — обвёл место на карте полковник Мотовилов. — Срок выполнения приказа о захвате населённого пункта Мядель — 6 июля до полудня.

— Немцы уже там? — спросил командир мотострелкового полка подполковник Панкратов.

— По данным авиаразведки сегодня утром передовые подразделения достигли Мяделя. Значит, к вечеру там будут и основные силы дивизии, движущейся в направлении Докщицы.

— Товарищ полковник, если я правильно понимаю ситуацию, для выполнения задачи нам придётся совершить ночной марш, — встрял я. — Боюсь, часть техники его не осилит без проведения регламентных работ. Материальная часть самоходно-танкового полка серьёзно изношенная, а мы только что совершили марш от Сморгони и Ошмян. Кроме того, большинство механиков-водителей имеют мало опыта ночного вождения.

— С маршем от Ошмян справились? Вот и сорок вёрст до Мяделя пройдут, — отрезал командир бригады. — Пока пополняется боекомплект, занимайтесь техобслуживанием. Если какие-либо танки или САУ не выдержат марша, придётся их бросить. Но те, что дойдут, завтра к полудню должны взять Мядель.

Узнаю́ «классическую» ситуацию 1941 года: поломка на марше — техника бросается, лишь бы приказ о прибытии в точку назначения основных сил был исполнен. И ничего не поделаешь, приказ есть приказ. Тем более, ситуация действительно серьёзная. Такого разворота Танковой группы Гёпнера, вплоть до Битвы за Москву, в истории Великой Отечественной войны не было. И неизвестно, чем такое изменение немецких планов нам грозит. Это сегодня на 2-й стрелковый прёт только один колыхавшийся в резерве армейский корпус. А ведь завтра могут навалиться ещё и части 56-го моторизованного корпуса 4-й Танковой группы. И что тогда? Не получится ли так, что мы, люди из 1981 года, своими действиями спровоцировали ещё более грандиозный котёл под Минском?

Как я и предполагал, всего-то сорокакилометровый марш к Мяделю выдержали не все. Две «сушки» всё-таки встали. Но на одной ремонтники пообещали устранить неполадку топливного насоса к утру, а вот во второй «крякнул» бортовой фрикцион, и заменить его можно будет только если потеряем в бою аналогичную боевую машину.

Вплоть до Брусов шли внаглую, со включённым светом. Леса густые, никаких гор, с которых можно увидеть свет от движущейся колонны, нет и в помине, а звук работающих двигателей глушит лесная чаща. В Брусах сходу смели пост немецких мотоциклистов, заночевавших в деревне, и отправили заслон в сторону Занарочи.

А дальше всё было в полном соответствии с пословицей: гладко было на бумаге, но забыли про овраги. В нашем случае — про болотистую местность в районе озера Мястро. До перешейка между озёрами Мястро и Баторина уже на рассвете наша бронетехника добралась более или менее нормально. А вот мостик через протоку между ними, речку Дробня, оказался хиловатым и для Т-10, и для САУ, и даже для «тридцатьчетвёрок». Поэтому пришлось «в темпе вальса» размещать в дефиле батареи самоходок, чтобы поддержать огнём сводный полк на БМД, передовые подразделения которого рывком преодолели мостик и около шести утра ворвались в южную часть деревни. А под прикрытием их огня сапёры принялись укреплять мост.

Огонь из САУ и полковой артиллерии разбудил тех, кто не проснулся от автоматно-пулемётной стрельбы. Трудно сказать, сколько их всего было в деревне: полк, полтора, два, но панику наш удар создал знатную. Только минут через двадцать их артиллерия начала отгавкиваться. Но было поздно: с северо-востока, из Боровухи, пришли две пары Ми-24, а высоко над ними стала кружить пара Миг-21.

Десантура обозначила свои позиции ракетами, и «Крокодилы» принялись буйствовать.

Первым делом обезвредили зенитки, и лишь потом расстреляли эрэсами артпозиции, спешно развёрнутые прямо на деревенских улицах и в огородах. А напоследок прошлись из крупнокалиберных пулемётов ЯкБ-12,7 и 23-мм двуствольных пушек по автотехнике, скопившейся на улицах.

К концу их «работы» сапёры доложили, что мост теперь выдержит «тридцатьчетвёрки» и СУ-100. Действительно выдержал! Мой командирский Т-34–85 с разгону перескочил на другую сторону реки (приказ командира бригады задействовать все имеющиеся в наличии средние танки), и я впервые со времени службы в Афганистане вступил в непосредственный бой с врагом.

Сопротивление немцев я бы охарактеризовал как слабое. Ну, или я ожидал от них большего упорства. Видимо, сказалось деморализующее действие «вертушек» и наличие у нас значительного (в их понимании) количества неуязвимых для их ПТО танков. Да и БМД с их тремя пулемётами, удачно маневрировавшие на начальном этапе боя, явно произвели впечатление ливнями свинца. В общем, фрицы дрогнули и начали откатываться в северную часть села.

К этому моменту по мосту переправились остатки мотострелков, но нам пришлось ждать, пока свежие силы подтянутся к нашему рубежу. Соваться на улицы, где из каждой подворотни может прилететь связка гранат (а вы думали, только красноармейцы их использовали из-за нехватки противотанковых?) или ударить горящая струя огнемёта, как-то не хотелось. Хорошо, до фауст-патронов фрицы пока ещё не додумались.

Этой задержки оказалось достаточно, чтобы немцы успели организовать оборону. Но без паузы — никак. Те, кто шли первыми, уже подистратили боеприпасы и без пополнениям ими в бой идти не могли. Облегчало ситуацию то, что «крокодилы» всё-таки выбили почти всю полевую артиллерию и часть противотанковой.

Дальнейшего участия в бою за деревню я не принимал: меня отозвали командовать батальоном, которому нашлось занятие по профилю. Поддерживать огнём тяжёлых САУ наступающих товарищей. Благо, наблюдатели, расположившиеся на полуострове, где когда-то стояла разрушенная войнами средневековая крепость, могли видеть всю территорию села. Но