Новые Дебри - Диана Кук

– А-а, вот как… – Он замялся, не зная, что еще сказать.

– Как она? – спросила Агнес, выдержав ровный тон, как сделал бы взрослый.

– Она в порядке. Страшно скучает по тебе.

Агнес засмеялась, как сделал бы взрослый – как часто смеялась Вэл: театрально, цинично.

– Ха-ха, – добавила она. – Вот это было смешно.

– Правда скучает.

Агнес засмеялась по-настоящему. Выплескивая толику новой горечи.

– Может быть, – сказала она. И присела на корточки, чтобы повозиться в грязи, но у нее вдруг заныло все тело, словно она состарилась и стала вроде доктора Гарольда, который по утрам вечно клял свои негнущиеся колени.

– Ладно, передам ей, что видел тебя. Тебя и Глена.

– Как хотите. – Агнес не поднимала головы.

Он завел машину.

– Кто такой Брэд? – спросила она.

– Брэд?

– Да, Смотритель Брэд. Или дядя в гости приезжал не к нему?

Он скривился, все еще встревоженный.

– Нет никакого Смотрителя Брэда. Небось играла и выдумала его?

– Ага, – согласилась она. – Слышала, как про него говорили койоты. – Она улыбнулась, и он рассмеялся. Ей удалось разрядить атмосферу, его плечи расслабились.

– Ну что ж, – сказал он, – тогда, значит, этот дядя Брэда – их друг. Ты скажи этому вашему Карлу, пусть сегодня вечером даст тебе побольше еды. Передай ему, что Боб велел.

Она кивнула. Ничего подобного она бы никогда не сделала. Она получала ровно столько же, сколько и все остальные. В этом она не сомневалась.

Поздно той же ночью, когда большинство Оригиналистов и Новоприбывших уже спали, высоко в небе на Зимнем хребте были видны лучи поисковых прожекторов, слышался гул летающего кругами вертолета. Огни грузовика показались над тем местом, где хребет снижался, и скользнули по нависшим тучам. С того места, где спала Община, все это выглядело безмолвным вторжением.

Большая часть группы спала, но Агнес и Джейк видели огни. Видели потому, что задерживались у костра дольше, чем все остальные, и так продолжалось с самого новолуния. Сидели рядом, чаще всего молча. Глядели на огонь и размышляли, о чем размышляют другие.

Несколько минут они с любопытством изучали огни.

– Что это? Инопланетяне? – спросил Джейк.

– Смотрители.

Они зажгли концы длинных веток, сунув их в костер, и унесли прочь от спящей Общины, пробираясь в тусклой темноте сквозь траву. Горящими концами веток они выписывали в воздухе слова, выводили янтарные тайные послания для участников вторжения.

Агнес написала: «Вруны и трусы». И еще: «Привет, дядя Брэда».

Джейк написал: «Мудаки».

Эти слова будто выжгли перед их глазами, и они читали их вновь и вновь на веках каждый раз, когда моргали.

– Какие же они тупые, – сказал Джейк, шагая обратно к костру.

– Почему?

– Если бы они искали труп днем, мы, наверное, их не заметили бы. Уж точно не огни. Разве что услышали бы их.

Агнес отозвалась невнятно. День был солнечный. Она увидела бы, как блестит на солнце металл грузовиков. И услышала бы вертолет с расстояния многих миль. А сегодня, при низкой облачности, ночь была подходящей для попытки. Если бы облака окутали хребет, как могли предположить Смотрители, их огни оказались бы почти невидимыми. Облака приглушили бы шум вертолета, придали ему сходство с топотом пробегающих где-то поблизости, но невидимых диких лошадей. Или с шорохом какого-то странного жука неподалеку. Удача отвернулась от Смотрителей, когда в облачности образовалась прореха – достаточно большая, чтобы охватить всю поисковую команду и группу внизу, на земле, окутать их чистым прохладным воздухом и открыть окно в звездное небо. Поиски среди ночи означали, что они все тщательно спланировали, но природа, как часто бывало, сыграла против них. Как и они с Джейком, засидевшись допоздна. Вновь что-то промычав, она не стала мешать Джейку развивать его теорию. Ей нравилось, что он пытается понять свой новый мир, пусть даже настолько неправильно. Когда-нибудь в скором времени она объяснит ему про Смотрителей – что они гораздо умнее, чем порой кажутся, и вместе с тем намного могущественнее. И что, несмотря на все попытки Смотрителей провести поиски трупа тайно, на самом деле им незачем скрывать что-либо от Общины. В конечном счете Община не имеет значения. У Общины, как она понимала, нет никакой власти. Ее мать старалась поддерживать добрые отношения со всеми Смотрителями, но, насколько могла судить Агнес, доверия среди них заслуживал только Смотритель Боб. Пока Джейку незачем знать все это. Все перечисленное она сама лишь начинала понимать, а до этого свой мир нравился ей больше. Ошибаясь, Джейк выглядел простодушным, и это вызывало в ней желание оберегать его.

Они медленно шли к костру, она вложила свою мозолистую ладонь в его мягкую руку, уловила его легкий вздох скрытого удовольствия в темноте и, кажется, услышала, как натянулись мышцы от зарождающейся улыбки, потому что слух у нее был настолько острый. Так они добрели до края лагеря, затем разняли руки и разошлись каждый в свою постель: Агнес – рядом с Гленом в виде похрапывающего бугра, Джейк – рядом с Фрэнком, хотя и не в семейной постели. Агнес видела, что постель самого Джейка лежит чуть в стороне, и его вынужденное одиночество слегка опечалило ее. Она вдруг поняла, что еще никогда не расспрашивала Джейка о его семье. А надо было? Она увидела, как Джейк присел, откинул верхнюю шкуру со своей постели и слился с чернотой земли как раз в ту же минуту, как костер погас и выпустил последний дым.

* * *

Они укладывались все утро. Сложили коптильню. Сложили палатку, в которой вялили мясо. Их составные части завернули в мешки из шкур и привязали к поклаже, закрепленной за назначенными носильщиками, которыми в тот день были мама Патти и Линда. «Боевое крещение», – высказалась Линда, взваливая на спину свою ношу. Мама Патти пошатнулась под тяжестью, удивленная, что Агнес подала ей груз так, будто он весил гораздо меньше. Раздали копченое мясо. Драгоценные скребки для шкур, сделанные из костей. Свертки с копчеными костями. Лишние кости зарыли. Дубленые кожи повесили на спины, потому что до полной готовности им еще требовалось время. От каждого, кто нес кожи, исходил густой и гнилостный мускусный запах мозгов, с помощью которых их дубили, и этот запах усиливался под ровно припекающим солнцем, пока они брели сквозь цветущую полынь.

Спустя несколько дней Агнес стало казаться, что она различает следы тропы – тем отчетливее, чем ближе они подходили к знакомой Долине. Тропа была едва заметна, но она видела ее. С тем же успехом тропа могла быть и звериной, однако что-то подсказывало ей, что эту землю размягчили их шлепанцы из оленьей кожи или прежние резиновые подошвы еще давних времен.

Эти места она знала хорошо, хоть никогда и не водила остальных по ним. Знала, что слева земля полого поднимается в сторону пещер, где уединялись они с матерью и Гленом. Что справа, среди потаенных трав, почти появилась на свет ее сестра. Агнес вглядывалась в ту сторону, пока они шли мимо, и вспоминала, как качалась ее мать, присев на корточки и опустив голову, и тот странный момент, когда она подняла блестящий комочек и поцеловала его. Со своего места на возвышении Агнес видела, как мать долгое время просидела на коленях. В полной неподвижности, казалось, несколько часов. Потом мать встала, пнула койота и ушла прочь, а Агнес вернулась в пещеру, куда они с Гленом забрались, чтобы подремать.