Как влюбить в себя босса за 80 дней - Ева Ночь

— А нельзя было начать с этого? Не прибегая к своим штучкам-дрючкам по соблазнению не нужного тебе объекта?

Стелла скромно опускает глаза, и я понимаю: запасной аэродром. Вдруг не выгорит там, а воспылает здесь, то почему бы и не воспользоваться ситуацией на благо своей пользы?

Выводы неутешительные: Стеллочке нужны надежные плечи, на которые она с удовольствием сгрузит собственные проблемы и чаяния. То есть о по-настоящему высоких чувствах речь не идет. Впрочем, это не моя забота, а того «прекрасного человека», который, возможно, будет рад встрече со Звездочкой.

— Что, хочешь ревность вызвать? — делаю вид, что совсем дурак.

По тому, как вспыхивают надеждой Стеллины глаза и как усердно кивает она головой, ей нравится эта идея. Ну, если уж поймать меня не удалось и вернуть в преданные почитатели, то с паршивой овцы — хоть шерсти клок. Ну, ладно. Поиграем. Тем более, она все же дочь маминой подруги, а я как бы обманул ее ожидания.

— Ладно, — соглашаюсь на авантюру, — только без лишних фокусов и неожиданностей, — запугиваю строгим голосом. По Стелле видна полная готовность содействовать и соответствовать установленным правилам игры.

По троекратному стуку в дверь я понимаю, что ко мне Мария Андреевна рвется.

— Александр Сергеевич, — проходит она к столу и раскладывает бумаги на подпись, для изучения.

На гостью мою Мария Андреевна принципиально не смотрит. Весь вид ее говорит о деловитости и собранности. Движения четкие, правильные, но я почему-то думаю, что Машу пора менять. Слишком много рвения у нее в последнее время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кофе? — спрашивает она бесстрастно. — Обед, к сожалению, закончился, а кофе вы так и не выпили.

Очень похвальная внимательность, даже чересчур.

— Спасибо, Мария Андреевна, я позову вас позже. У меня посетитель.

Стеллу, конечно, после ее выходки сложно назвать «посетителем», но если уж мой секретарь проявляет повышенное внимание, то пусть соответствует.

Ничто в ее лице не дрогнуло. И уходила она не спеша, четко, но по тому, как она впечатывала каблуки в пол, можно догадаться, что у нее внутри творится.

— Я провожу тебя, — поднимаюсь, давая понять Стелле, что аудиенция окончена и говорить нам больше не о чем. — Я позвоню, — предупреждаю ее вопрос.

Мы идем коридорами, проходим через торговый зал. Я мог бы ее и через черный ход выпроводить, но мне жизненно необходимо посмотреть, что делает Егорова. Ну, и пусть заодно на меня полюбуется.

Егорова провожает нас взглядом. Будь у нее способности к пиротехнике, я бы уже дымился. Это хорошо. Греет.

Со Стелой прощаюсь на выходе. Ручку не целую — никаких лишних телодвижений. Я немножко дразню Лику, но делать больно или издеваться не собираюсь. Иначе гореть мне в аду.

Уже на обратном пути у меня снова звонит телефон. Нет, это не Егорова, к сожалению, а моя беспутная двоюродная сестра.

— Саш, — голос у нее умирающий, а нос заложен, словно она долго плакала, — ты мне друг? — спрашивает она печально.

— Тебя что, тоже нужно на международную выставку высоких технологий сводить? — ляпаю просто так и останавливаюсь, потому что Немолякина лепечет совершенно растерянным голосом:

— Да… а как ты догадался?..

Лика

Он шел как павлин. Огромный такой павлинище в перьях. Тьфу! И эта рядом с ним коленками светила почище семафора. Месть! Месть и преисподняя! Он, наверное, не в курсе, что под каждым павлиньим хвостом скрывается обычная куриная жопа[1]. А перья щипать умеет каждая нормальная хозяйка. Такая как я, например.

Хорошо хоть не стал прилюдно с дамочкой расшаркиваться, проводил — и до свиданья. На улице все так же лил дождь, но Одинцов даже выходить не стал и зонт над фифой звездной не раскрыл. Потопала она сама, как мокрая курица. И это, как ни странно, меня успокоило. Почти. Что-то я слишком на него реагирую — много чести. Поэтому пусть пока живет, а я что-нибудь придумаю, чтобы и у него под хвостом пригорело.

— С завтрашнего дня я с тобой не работаю, — сказала я Юрику. Он расстроился. Надеюсь, искренне. Я больше ему мешала, чем помогала, поэтому не велика потеря, а он, надо же, погрустнел.

— Как же так? Уходишь?

— Нет, — покачала головой. — Не скрою: были такие мысли, но Георгий Антонович побеспокоился, чтобы я застряла здесь на два месяца, поэтому меня переводят на другой участок работы.

— Если не секрет, куда? — Юрику интересно. Он весь во внимании.

— Сама еще не знаю, но, думаю, завтра все выяснится, и мое новое назначение будут обсуждать на каждом углу. Так что крепись. От любопытства еще никто не умирал.

— В любом случае, мне было с тобой интересно работать. Ты замечательная!

Юрик пытался и дальше сыпать комплиментами, но я не знала, как на это реагировать. Существовала вероятность неискренности. Я-то в курсе, что он по просьбе Гошки со мной возился.

Я смотрела на торговый зал и думала, что завтра все будет по-другому. Я толком и привыкнуть не успела, но уже не казались мне чужими ни прилавки, ни стенды с техникой, ни люди, что работали со мной плечом к плечу.

Я быстро привыкала и тяжело расставалась. Правда, бывший муж не вошел в это число, и я этому была только рада. Я приказывала себе не грустить, но внутреннее чутье подсказывало, что Одинцовская прихоть выйдет мне боком: любой коллектив не любит выскочек и людей, что приходят по протекции. А я как раз напрашивалась на оба почетных статуса, и оставалось только уповать на собственное обаяние и умение ладить с людьми. Где наша не пропадала? Правильно: будь что будет!

Одинцов

— Тебе-то туда зачем? — бросаю в сердцах, пытаясь понять женскую логику. Где девушки, а где высокие технологии? Медом там намазано, что ли?

— Са-а-аш, — хлюпает носом Женька, — а давай ты еще раз моим женихом побудешь?

Нет! Ни за что! Только этого мне сейчас не хватало для полного счастья. Я тут, понимаешь, пытаюсь личную жизнь устроить, и снова эти непонятные игры моей любимой сестрицы грозятся все разрушить. Мне пока цемента не завезли, поэтому замок из песка грозится в любой момент рухнуть!