Война - Ираклий Берг

характер близкий к сакральному! Как же их страшное негодование из-за помощи свободолюбивым полякам? Их ярость из-за появления Бельгии на карте Европы? Их упорное нежелание помогать даже Греции, пока положение не стало выглядеть совсем неприлично?

Во-вторых, не то что уважаемые парламентарии, последний чистильщик сапог в Сити знал, что цель у русских одна — захватить Константинополь и проливы. Зачем? Ясное дело — чтобы потом захватить Индию! Самое ценное владение британцев казалось им самой желанной и естественной целью для остальных держав. О том везде где только можно твердили представители Ост-Индийской компании, большая часть которых пребывала в привычном состоянии крепкого подпития.

— Впервые в жизни вижу столь странное единение в Палате Общин, — ехидно заметил герцог Веллингтон своему брату, — за одно это я испытываю чувство признательности к русским. Приятно видеть Англию единой.

Единение, впрочем, на том и исчерпывалось. Правительство Пиля получило ультиматум от разьяренных вигов и подало в отставку. Во главе правительства встал истинный владыка, некоронованный повелитель Англии — сам герцог Веллингтон лично, и король не посмел отказать. Кто как не победитель Наполеона способен поставить на место зарвавшихся русских? Выбор очевиден, хотя сам герцог был изумлен.

— Виги требуют моего назначения? — неверяще переспросил он получив предложение? — То есть они желают заменить одного тори на другого? Это самое странное что я слышал в своей жизни со времен согласия моей супруги выйти за меня замуж.

Тем не менее, сэр Артур принял пост не испытывая особенной благодарности к вчерашним врагам. Он относился к тому виду природных философов, что теориям предпочитают практику, и слишком хорошо изучил жизнь британского общества.

По какому-то наитию, может быть, дару от природы, он в очень раннем возрасте сумел нащупать модель поведения и отношения к окружающему миру, что в конечном итоге вознесло его на вершину. Сам он сформулировал просто: важно делать то, что нужно, но много важнее не делать того, что не нужно. Пока другие стремились угадать «нужное», подобрать золотой ключ к дверям лучшей жизни, Артур задумчиво наблюдал.

— Не желаешь ли ты, милый, стать священником? — спросила его мать.

— Нет, матушка, — ответил сын, — мне кажется, что это не нужно.

— Кем же ты хочешь быть? — поинтересовался старший брат, обмениваясь с матерью тревожными взглядами. — Нельзя ведь всю жизнь музицировать на скрипке?

Артур честно ответил, что ничего так не желал бы как стать банкиром.

— Финансистом? — неверяще переспросил брат.

— Финансистом? — с ужасом презрения прошептала благородная мать.

Юноша повторил сказанное и пояснил, что по его наблюдениям никто не живёт так хорошо как банкиры. Кроме самых знатных лордов и короля, разумеется.

— Видишь ли, брат, — возразил старший Роберт, знаком удерживая матушку от готовой сорваться тирады — для того, чтобы стать кем ты хочешь требуется изначально много денег, а у нас их нет. Я вижу лишь два пути для представителя столь известной фамилии, и если тебе не по нраву жизнь слуги Божия, то остаётся жизнь слуги короля. Армия, брат мой, армия.

К его удивлению, Артур подумал и кивнул головой в знак согласия.

— Все что я могу тебе сейчас дать, это сто двадцать пять фунтов стерлингов в год, как прибавку к жалованию. Ну и… несколько просьб на твой счёт. Мне не откажут. Есть некоторые преимущества в положении личного друга самого Питта!

Так будущий полководец одел мундир и стал франкмасоном. Последнее было необязательно, но крайне желательно в те годы, когда во главе Ложи открыто был сын и наследник короля, и Артур счёл, что отказываться не нужно.

Брат сдержал слово и карьера Артура понеслась вскачь. Одно огорчало — скачка эта была не по вертикали, а по горизонтали. Он стал энсином (то есть брат купил ему патент), затем адьютантом Бэкингема (брат замолвил словечко), вскоре получил чин лейтенанта (брат вновь открывал кошелек), и на этом путь наверх встал на паузу. Решив, что достаточно проявил родственных чувств, Роберт потребовал отдачи. Сперва он выдвинул младшего в депутаты парламента Ирландии.

— Но я ещё не достиг возраста! — удивился Артур. — Мне всего двадцать!

— Ну и что? — отмахнулся Роберт. — Какие пустяки. Я скажу пару слов кому надо и дело в шляпе.

Артур почувствовал, что отказываться не нужно и стал совмещать службу с политикой, то есть в какие-то свободные от службы дни приходил молча сидеть в парламенте.

Довольный покладистостью брата, Роберт поручил тому заодно управление семейным имением, поскольку сам очень занят более серьезными делами. И здесь Артур решил, что отказываться не стоит.

Надо отдать Роберту должное — однажды он его пожалел.

— Эх, Артур, — ласково потрепал он брата, — ты всерьёз думал жениться? И на ком? Они знатны, но нищие почти как ты. Разумеется, тебе отказали!

Уязвленный Артур разломал свою скрипку и поклялся никогда больше не тратить время на подобную чепуху. Пообещал себе не играть в карты и не притрагиваться к спиртному подобно Юлию Цезарю. Поразмыслив, он всё-таки снял с себя последний обет, ибо мнить себя равным Цезарю — грех гордыни.

Во Франции гремела революция, назревала большая война, и по английской традиции многие офицеры получили перед ней повышения. Брат дал денег и Артур купил патент на звание майора. Брат дал ещё денег и Артур купил патент на звание лейтенант-полковника, став самым младшим по опыту и самым старшим по званию среди офицеров своей бригады.

Компания в Нидерландах закончилась полным провалом. Лучше всего её описал один немецкий генерал, сообщивший английскому командующему, что «ваши офицеры, их кареты и большой обоз в безопасности, а рядовые погибли». Видевший всё это своими глазами лейтенант-полковник понял многое из того, что делать было не надо. Двадцать тысяч человек за карету — неравноценный обмен, пусть даже карета покрыта золотом, а солдаты набраны из отбросов общества.

— Ничего, брат, ничего, станешь генеральным инспектором артиллерии Ирландии, — утешал брат, — я замолвлю словечко.

Артур возразил, сказав, что этого делать не нужно, поскольку проигравших никто и нигде не любит, но Роберт лишь посмеялся. К огромному удивлению личного друга Питта ему было отказано.

Артур понял, что действовать необходимо самому. Он выбрал Индию, полный решимости штыком и палашом