Любить не модно - Елена Филон

– Я не стану писать на тебя заявление за изнасилование, – усмехнулась, пытаясь немного снять повисшее между нами напряжение.

– А я не стану с тобой этого делать, – ответил на полном серьёзе.

– А жаль.

Теперь усмехнулся он. Неспешно притянул к себе, ловко перевернул на спину, а сам навис сверху, и это простое действие оказалось настолько будоражащим, что внутри всё задрожало и запульсировало от желания почувствовать его всего. Почувствовать в себе. Запретное желание узнать, каково это, когда тело, как воск свечи плавится и сгорает от экстаза в руках человека, который вопреки всему и даже собственной воле стал для тебя всем.

Хочу включить свет и увидеть, как он сейчас на меня смотрит. Хочет ли меня так же сильно, как хочу его я. Хочет ли позволить себе больше, узнать моё тело, – всё, целиком, – хочет ли, чтобы я принадлежала ему одному?.. Хотя бы сегодня. Только этой ночью.

Нет. Этого не случится.

Ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо… Ведь тогда бы он не был тем самым Митей Арчиповым – честным парнем, держащим своё слово. И тогда бы… будь он другим, я бы, наверное, не полюбила его всем своим покалеченным сердцем.

Он такой. Не со мной. Но всегда будет моим… Выскочкой.

Провёл ладонью по моей щеке и осторожно коснулся подушечкой большого пальца губ, которые послушно приоткрылись, расслабились.

– Поцелуй меня, – шепнула, зная, что не выполнит просьбу, но желание было так велико, что не могла не рискнуть. – Всего один раз. Это ничего не будет значить.

Принципы.

В комнате было слишком темно, но я точно знала – смотрит. Чувствовала его взгляд на себе всем своим естеством, словно он нечто материальное, подобное прикосновению шёлка, нечто сводящее с ума, за гранью понимания. Я никогда такого не испытывала. Это нечто большее, нечто на ином уровне, нечто способное приносить заветное наслаждение от простого понимания: он рядом, со мной. И не важно, что одежда мешает нашим телам слиться в одно целое, не важно, что стена между нами нерушима. Есть этот миг.

Он рядом. Он со мной.

Его ладонь оказалась на моём животе, и я невольно вздрогнула, когда тёплые шершавые пальцы забрались под футболку и принялись рисовать круги на покрывающейся мурашками коже. Это как волшебство, которого не видишь, но чувствуешь, как оно бежит по венам и ударяет в голову, опьяняя.

Вверх по податливому телу, ловко, подушечками пальцев играя на коже, будто на струнах гитары, рождая прекрасную музыку, что слышна лишь нам двоим. Мягко, осторожно, и в один момент с силой, рывком обхватывая меня за талию, приподнимая выше, чтобы провести кончиком носа по шее и шумно втянуть воздух, услышав мой громкий судорожный вдох.

О боже… что это было? В голове гидравлическим молотом застучало, дыхание оборвалось, а сердце огромным крылатым созданием неистово забилось в груди, как не моё, как не родное…

И улыбаться захотелось. Счастливо, как никогда раньше, потому что он ведёт себя со мной, как с девушкой, которая затрагивает в нём каждую струну души, распаляет желание, сводит с ума, а не просит утешить её, вызывая лишь жалость… Я девушка. Больше никаких плюшевых игрушек и глупых школьниц. Сейчас я девушка, взрослая и желанная.

И я каждой клеточкой своего наэлектризованного тела, чувствую, как цепляется за меня, как впивается в кожу тёплыми пальцами, ведя борьбу с самим собой, разве что рычания не хватает.

«Проиграй. Сдайся.»

Притягиваю к себе за напряжённую шею и жду… жду…

«Поцелуй меня… Поцелуй…»

Губами по скуле, почти невесомо, тяжело отрывисто дыша, пока не находит уголок моего рта и осторожно целует. Чуть ниже – в подбородок… Оставляя ожоги на лице и шее, избегая лишь одной области, той самой, запретной. Кончиком носа по коже, к уху, задевая влажными губами мочку… Замирает на секунду одновременно с моим сердцем, что оживает вновь лишь когда губы Мити оказываются прижатыми к чувствительной коже за ухом, а язык рисует огненные круги, вниз, – к ключице, зубами прикусывая, блуждая ладонями по телу. Лаская пальцами живот, поясницу, пробегаясь вдоль позвоночника и обратно… Ниже, к бедру, избегая чувствительных местечек. Ходит по острию ножа. Сорвись же с него, к чёртовой матери!

Обхватываю его лицо ладонями, и Митя на секунду замирает, приподнимая голову. Лишь наше шумное дыхание стало музыкой этой ночи, два неистово бьющихся в груди сердца барабанным боем, а ласковый шёпот, которым он опалил кожу моего лица – прекрасной мелодией.

– Прости, – задевая кончиком носа мой, всё сильнее прижимая ладонь к пояснице, словно его вот-вот унесёт течением.

– За что? – неподчиняющимся голосом, и ответ Мити затерялся в губах, когда он стремительно накрыл мой рот в мягком, нежном поцелуе.

Сдерживает себя… это было так очевидно, что вновь захотелось улыбнуться. Обхватив его покрепче, притянула к себе, прижавшись к широкой груди. Вверх, ладонями по горячей влажной шее и пропустила волосы сквозь пальцы, сжала в кулаках, и он тихо застонал мне в рот тихим гортанным звуком.

Больше не сдерживался…

Впился в губы жадным, глубоким поцелуем полным огня и нетерпения. Перенёс вес на руки, развёл коленом мои ноги, устроился между ними, и его твёрдое желание вызвало новый взрыв эмоций, дрожью пронёсшийся от кончиков пальцев до самой макушки.

Губы безжалостно терзали друг друга, кусали, впитывая вкус этого поцелуя, запоминая навеки. Всё ярче, всё глубже и отчаяннее. Сильными ладонями по моему телу, но не переступая границу, поглаживая живот, спину… Завёл руку за шею, к затылку и запустил пальцы мне в волосы, отчего изо рта вырвался тихий стон, от которого дыхание Мити стало ещё резче, действия решительнее, а поцелуй диким, требовательным и одновременно настолько чувственным, что казалось уносит в другую вселенную, где, кроме нас, больше нет никого, где всё просто и легко, где можно любить друг друга, не думая о запретах.

Это нечто невообразимое, запредельно прекрасное… чувствовать его так близко, каждым изгибом, вдыхать аромат его тела, наполняя им лёгкие снова и снова… снова и снова. Тереться чувствительными камешками об его твёрдую грудь, дыша тяжело, резко, на пределе.

«Ты сломаешь его», – проклятым эхом шумело в голове.

И это правда. Сломаю его… снова сломаю.

Моя жизнь и без того разрушена, мне нечего больше терять, а Митя… он только-только начал собирать свою жизнь по кусочкам. И кем я буду, если безжалостно разрушу все его старания? Какой же дрянью я стану, повесив ему на шею камень, что вновь потянет ко дну?..

Завтра. Через месяц. Или год. Он будет помнить о том, что между нами случилось и ненавидеть себя за новую ложь, за боль, что причинил другим людям, за пагубную ошибку, что возможно будет стоить ему общения с сыном… Правда всегда становится явью, вопрос лишь в том, как долго он сможет нести этот груз на своих плечах.