Любить не модно - Елена Филон

– Кем же тогда должна чувствовать себя я, – в глаза ему заглядываю, приподнявшись на цыпочках, – если больше всего на свете желаю не того, чтобы вернулись родители, а того, чтобы ты передумал жениться на Алине?

Челюсти с такой силой сжимаются, словно ему невыносимо больно, но глаза говорят о другом… Он не может. И плевать, насколько важны причины. И плевать, насколько велика у них любовь, да и есть ли она вообще… он просто не может.

– Однажды… ты будешь меня ненавидеть, – шёпотом на ухо, и всё моё тело реагирует на его голос, на его прикосновения мелкой приятной дрожью. Я как оголённый нерв. – Потому что всё это… неправильно. Потому что у этого нет продолжения.

– А ты не хочешь мною пользоваться, угадала? – тихо, мрачно усмехаюсь.

Припадает лбом к моему лбу и берёт моё лицо в ладони, осторожно, словно я из хрупкого стекла сделана. И в глаза смотрит:

– Я не хочу сделать тебе ещё больнее, понимаешь?

– Или Алине?

Выдерживает паузу, а я всё крепче к его груди прижимаюсь, потому что не хочу отпускать. Не сейчас. Не в эту ночь. И пусть всё катится к чёрту! Мне плевать на чувства Алины! Да! И пусть я буду самой отвратительной стервой на свете, а она сущим ангелом во плоти… мне плевать. Какой бы идеальной она не была.

Всё, чего я хочу – это его. Быть с ним. Касаться его. Засыпать у него на груди и просыпаться рядом.

Опускает ладони мне на плечи и проводит ими вниз по оголённым рукам, переплетая пальцы.

– Тебя не должно быть здесь, – с трудом контролирует голос.

– Но я здесь, – с надеждой смотрю ему в глаза. – Спорим, даже если расскажешь об этом Алине, она скажет, что всё понимает и у меня просто ситуация сложная?..

Усмехается, но совсем не весело. Притягивает меня к себе, обвиваясь руками вокруг талии, и я оказываюсь прижата щекой к тёплой груди.

– Пообещай, что это было в последний раз? – просит, гладя меня по волосам, и даже представить не может, что своими словами сейчас вонзает спицы мне в сердце.

– Потому что я школьница? – с горьким смешком.

– Потому что… – пугающе хрипло, – потому я могу сорваться. А я не хочу набивать себе новую татуировку, Крис.

– Не понимаю! – повышая голос, с отчаянием заглядываю ему в лицо. – Ты так любишь её? Привычка? Пять лет – показатель стабильности в отношениях, повод для свадьбы? В чём причина, скажи мне.

– Люблю.

– Лжёшь, – не хочу в это верить. Не хочу это слушать.

– Не лгу, – твёрдо. Тяжело сглатывает, пронзительно глядя мне в глаза. – Я люблю её… по-своему. Иначе. Но это тоже любовь. Она разной бывает.

Горло сжимается от спазма, душу в себе слёзы изо всех сил. Он не может её любить! То, что я видела… между ними… это не любовь! Нет!

– Это нечто большее, – говорит Митя, и я мысленно заставляю забрать его свои слова обратно. Пожалуйста, забери их! – Это сложно объяснить, Крис. Да и… чёрт, я чувствую себя последним идиотом, говоря об этом… Просто… всё очень сложно. Я не хочу быть одним из тех подонков, которые сначала любовь до гроба обещают, а потом, когда в их жизнь врывается самое настоящее торнадо… – мягко улыбается, с трепетом и печалью, рассматривая моё лицо, так, словно только сейчас смог себе это позволить, – отступают от принципов и берут слова обратно. Это называется… ответственность, Крис. Простая ответственность, которую, однажды взвалив на свои плечи, не имеешь права отказаться нести до конца. Ты поймёшь… однажды поймёшь меня, уверен. А это… всё это… проходящее.

– Я проходящее? – дрожащим голоском. – Думаешь… это всё не серьёзно?

– Знаю.

Ненавижу его за эти слова.

– Ни черта ты не знаешь, – без эмоций, шёпотом, устремив взгляд в пол. – Твоя причина такая глупая…

– Это не вся причина, – говорит на резком выдохе, и я вновь заглядываю ему в глаза.

– Тогда скажи.

– Скажу, – отвечает спустя паузу и мягко целует меня в лоб. – А точнее покажу. Потом. А сейчас иди спать.

Причина оказалась настолько простой и в тоже время настолько выбивающей землю из-под ног, что я успела тысячу раз пожалеть обо всём на свете: начиная от переезда в этот город и заканчивая вчерашней ночью, когда поняла, что объятия Мити – вот мой дом.

Эта самая таинственная причина, в понедельник вечером, показалась вместе с Митей из дверей детского сада под номером тринадцать и звонко закричала на всю улицу:

– Так не честно! Ты обещал, что на рыбалку поедем! А выходные прошли вчера!

– Я же сказал: на следующих выходных, – посмеиваясь, ответил Митя, держа за руку светловолосого мальчугана.

– Ну, пааааап! Это так долго! Хочу сейчас! – топнул ножкой мальчик и во все глаза уставился на меня. – А это что за красивая тётя?

– Пойдём. Я тебя познакомлю, – ответил Митя, глядя на моё застывшее в шоке лицо.

Егор.

Мальчишка пяти лет. Сейчас валяется на кровати, что с недавних пор можно называть моей, хрустит чипсами и играет в какую-то стрелялку на Митином смартфоне.

Маленькая копия Алины, не считая взрывного характера, который уже успел продемонстрировать, требуя немедленно везти его на рыбалку и плевать, что через часа два уже будет темно.

Симпатяга, довольно высокий для своего возраста, с копной светлых волос и большими карими глазами, обрамлёнными густыми ресницами.

Карими… глазами.

Учитывая цвет глаз Алины и цвет Митиных глаз…

– Егор не мой сын, – Митя делает вид, что не замечает моей растерянности, замкнутости, и вообще какого-то жуткого ступора, когда лицо оказывается просто не способным выразить ни единой эмоции, что буквально переполняют меня. Парадокс какой-то.

Я хочу кричать и биться в истерике из-за того, что последние надежды быть с Митей только что рухнули, но вместо этого сижу в студии, пустым взглядом смотрю ему в лицо и просто молчу.

– Крис, ты сама просила назвать причину, – тяжело вздыхает Митя, опускается в противоположное кресло на колёсиках и проводит ладонью по вымученному лицу. – Я… чёрт, я вообще не понимаю, для чего всё это делаю. Для чего познакомил тебя с Егором, для чего сейчас собираюсь рассказать то, что по сути тебя вообще волновать не должно… Бред какой-то…

Митя мог не напрягаться, потому что большинства его слов я попросту не расслышала, – в голове слишком громко гудят мысли.

– Почему он назвал тебя папой? – Надо же, не всё потеряно, я способна говорить.

– Потому что он считает меня папой, – просто отвечает Митя, ударяя ладонями по коленям. – А я люблю его, как родного. Всё просто.

Ничего не понимаю.

И мне потребовалось довольно много времени, чтобы убедить Митю рассказать мне всё. Всё. Потому что если он считает это бессмысленным, то для меня это важно. Настолько важно, что я готова была умолять его рассказать правду. Об Алине, о Егоре и о его биологическом отце.