Тайна ее сердца - Элизабет Хойт

— Поберегись, красавица! — совсем не зло крикнул он и обошел Артемис стороной.

Она судорожно сглотнула и продолжила путь, двигаясь в потоке шаркающих, громко топающих, бегущих, хромающих и прогуливающихся людей. Улицы Лондона напоминали реки, то тут, то там соединяющиеся в более широкие потоки, разветвляющиеся на тонкие ручейки или превращающиеся в бурлящие людские водовороты.

В такой реке человек либо плывет по течению, либо просто тонет.

Если Пенелопа выйдет замуж за герцога, Артемис в лучшем случае переедет с ней в новый дом и останется неприметной, как назвал ее тогда в театре его светлость. Она будет продолжать исполнять роль служанки и компаньонки Пенелопы и, может, даже станет доброй тетушкой ее детям. В худшем же случае Пенелопа решит, что ей больше не нужна компаньонка.

Артемис судорожно вздохнула. Не стоит сейчас волноваться по этому поводу, ведь предстояло решить гораздо более насущные проблемы.

Спустя двадцать минут она наконец достигла цели своего путешествия: маленького ювелирного магазинчика в не слишком богатом районе Лондона. Артемис потребовалось несколько месяцев осторожных расспросов, чтобы получить адрес этого магазина. Ведь если бы она действовала напрямую, ее интерес вызвал бы массу пересудов и ненужных сплетен.

Артемис настороженно огляделась по сторонам и только потом отворила дверь магазина. Внутри было мрачно и пусто. За витриной, на которой лежало всего несколько колец, браслетов и колье, сидел пожилой мужчина. Артемис была единственной посетительницей.

Владелец магазина поднял голову. Это был низенький сутулый человек со слишком крупным носом и морщинистой кожей. Его голову венчал поношенный серый парик, а туловище обтягивал красный жилет, поверх которого был надет сюртук. Он оценивающе посмотрел на не слишком дорогой наряд посетительницы, и Артемис едва удержалась от желания опустить голову.

— Доброе утро, — произнес он.

— Доброе утро, — ответила Артемис, набравшись смелости. Ей необходимо сделать это, ибо другого выхода просто нет. — Мне сказали, вы иногда покупаете у посетителей драгоценности.

— Да… — осторожно ответил владелец магазина.

Артемис подошла к прилавку и достала из кармана небольшой шелковый мешочек. Он был завязан шнурком, и Артемис потребовалось некоторое время, чтобы его развязать. При этом на глазах ее сверкнули слезы. Ведь эта вещь была ей дороже всего на свете.

Однако нужно забыть о сентиментальности.

Наконец Артемис справилась с завязками, открыла мешочек, и драгоценность выскользнула наружу. Камень и золото заблестели даже в тусклом свете магазинчика, выдавая истинную цену драгоценности. Артемис знала, что камень — страз, а цепочка всего лишь позолоченная, а не золотая.

И все же Артемис смотрела на этот маленький кулон с благоговением. Совсем так же, как и тринадцать лет назад, когда он впервые лег ей в ладонь на пятнадцатый день рождения. Его дорогие глаза блестели в радостном предвкушении, когда он протягивал Артемис шелковый мешочек. Она никогда не спрашивала его, где он взял это украшение. Немного боялась этого.

Теперь Артемис наблюдала за тем, как ювелир надел очки, подвинул лампу и наклонился над прилавком с лупой в руках. Изящная золотая оправа вокруг зеленого камня заблестела в свете лампы. Кулон был выполнен в форме слезы. Цепочка же, на которой он висел, казалась гораздо более тусклой и дешевой.

Ювелир заметно напрягся, наклонился ниже, а потом пристально посмотрел на Артемис.

— Где вы взяли это? — строго спросил он.

Артемис неуверенно улыбнулась:

— Это подарок.

Взгляд ясных проницательных глаз пожилого ювелира задержался на простенькой одежде Артемис.

— Сомневаюсь.

Артемис не ожидала подобной грубости.

— Прошу прощения?

— Юная леди, — произнес ювелир, откидываясь на спинку стула и указывая на лежащее на прилавке ожерелье. — Безупречный изумруд оправлен в металл, который вряд ли можно назвать золотом. Так что либо вы продаете его для своей госпожи, либо украли.

Дальше Артемис действовала совершенно бездумно. Она схватила с прилавка цепочку, подобрала юбки и бросилась вон из магазина, не обращая внимания на крики его владельца. Ее сердце колотилось, словно птица в клетке, пока она бежала по улице, уворачиваясь от повозок и прохожих, ожидая услышать за спиной звуки погони. Артемис бежала до тех пор, пока не перехватило дыхание, вынуждая ее пойти шагом.

Она не назвала ювелиру своего имени. Он не знал, кто она такая, поэтому не станет пытаться отыскать ее. Артемис передернулась при мысли об этом и тайком посмотрела на все еще зажатый в руке кулон. Он хитро подмигнул ей — состояние, которого она не хотела, сокровище, которое она не могла продать, ибо оно было слишком ей дорого. Артемис грустно засмеялась. Кулон действительно был подарком, только она не могла этого доказать.

Господи, где же Аполлон взял его?

Смеркалось, когда Мэггс вышла в сад на прогулку после раннего ужина. Хиггинз расчистил дорожки и посыпал их мелким гравием, прополол клумбы и сделал аккуратные бордюры. Редкие нарциссы нерешительно тянулись к солнцу у стены дома, посаженные, а потом забытые кем-то из предков Годрика.

Мэггс гуляла по дорожкам и размышляла. В садах так спокойно. Даже в таких голых и заброшенных, как этот. Но скоро они с Хиггинзом посадят здесь розы и ирисы, пионы и маргаритки.

Если Годрик позволит ей остаться.

Мэггс сдвинула брови. Он закрылся в своей комнате с самого утра и не вышел ни к ленчу, ни к ужину, хотя она видела, как ему относили подносы с едой. По крайней мере он не страдал от голода в своем затворничестве.

Мэггс остановилась возле старой яблони и положила ладонь на ее шершавую кору. Присутствие этого дерева странным образом ее успокаивало. Солнце почти опустилось за горизонт, но Мэггс пригляделась в сгущающихся сумерках, и сердце ее забилось быстрее. На тоненьких побегах, покрывающих нижние ветви, набухли почки. Она могла поклясться, что это действительно так. Может быть…

— Мэггс.

Он говорил тихо, но его голос отчетливо слышался в пустом саду — решительный и властный.

Мэггс обернулась и увидела Годрика, стоявшего на пороге дома. Мерцающий за его спиной свет отбрасывал на дорожки сада, длинную черную тень. Мэггс сначала задрожала: что за темный незнакомец ворвался в этот мирный сад? Но потом встряхнулась. Это же Годрик, и он для нее больше не незнакомец.

Он — ее муж.

Мэггс пошла ему навстречу, а когда подошла ближе, Годрик протянул ей руку. Мэггс вложила в нее свою ладонь и посмотрела ему в лицо, как смотрела на старое дерево в ожидании увидеть признаки жизни.

— Идем, — произнес Годрик и потянул Мэггс за собой.

Он провел ее через холл, поднялся по лестнице, не выпуская ее руки из своей, и с каждым шагом сердце Мэггс билось все быстрее и быстрее. А когда они достигли его комнаты, она почти задыхалась.