Тайна ее сердца - Элизабет Хойт

Мысли Мэггс мгновенно улетучились, когда плоть мужа ворвалась в глубины ее лона.

У Мэггс перехватило дыхание. Годрик продвигался вперед неумолимо и решительно, не отрывая взгляда от ее лица.

И Мэггс раскрылась для него. Она отдалась ему полностью. И теперь была совершенно беспомощна перед ним.

Годрик начал двигаться. Сначала потихоньку, как будто не мог покинуть теплых гостеприимных глубин.

Мэггс запрокинула голову и наполовину прикрыла глаза, однако не отрывала взора от взгляда мужа. Она раскрылась еще больше ему навстречу, принимая его предложение, его обещание.

И Годрик, казалось, знал, что она делает. Выражение его лица не изменилось, но дыхание у него перехватило, а веки слегка опустились, когда он подхватил колени жены и приподнял ее ноги.

Очередная волна наслаждения застала Мэггс врасплох. Она не росла медленно, подобно первой, и не разливалась неспешно по телу. Она нахлынула мощно и властно, окатив ее с головой и закружив в бешеном водовороте. Мэггс с трудом осознавала, что царапает плечи и спину мужа в попытке заставить его сделать хоть что-нибудь. Ей казалось, что она взорвется и умрет, если Годрик сейчас не войдет в нее снова.

И Годрик, словно почувствовав ее состояние, сделал это. Он отпустил ноги жены и, упершись руками в матрас, в последний раз мощно и грубо вошел в нее. Кровать раскачивалась, ее спинка билась о стену. В другой момент Мэггс умерла бы от стыда, но сейчас… сейчас она вознеслась в рай. Яркий свет застлал ее взор, когда на нее снизошло благословение, сотрясающее тело, дающее ей жизнь.

Ей казалось, что она вознеслась на небеса и может парить так вечно.

Она спустилась с высоты как раз вовремя, чтобы увидеть Годрика. Его голова была запрокинута, веки опущены, а грудь блестела от пота. Он закусил губы с такой силой, словно находился при смерти. Как же он был прекрасен в этот момент. Бог, сошедший с небес на землю, и Мэггс с благоговением взирала на него. Однако в последнее мгновение он неожиданно открыл глаза, лихорадочно посмотрел на жену, и она охнула.

Ей показалось, будто он позволил ей заглянуть в свою душу.

А потом Годрик бессильно упал и откатился в сторону, побоявшись раздавить Мэггс. Она же испытала разочарование, потому что хотела ощутить на себе вес его сильного теплого тела.

Мэггс лежала, пытаясь перевести дыхание и чувствуя, как остывает разгоряченная кожа. Она повернула голову и посмотрела на мужа. Таким расслабленным она еще не видела его ни разу. Он лежал, запрокинув руку за голову. Морщины на лбу разгладились, лишь единственная капелька пота медленно стекала по виску. Мэггс хотелось дотронуться до нее пальцем, втереть в кожу и почувствовать живого мужчину, который скрывался под доспехами, которые Годрик не снимал ни днем, ни ночью. Мэггс протянула руку, но Годрик уже перекатился на бок и вставал с постели, не произнеся ни слова.

Мэггс ошеломленно смотрела на него, укрывшись одеялом.

— Что ты делаешь?

Годрик даже не повернулся.

— Мне нужно идти.

— Куда? — прошептала Мэггс, чувствуя себя покинутой и одинокой.

— В Сент-Джайлз.

Горе наклонился вперед и с масленой улыбкой на губах тронул Веру за рукав. «Видишь души, парящие на ветру? Это то, что осталось от детей, умерших до рождения. Они так и будут парить здесь в ожидании матерей до скончания мира».

Вера вздрогнула.

«Как ужасно! Они не виноваты, что так и не увидели света!»

Горе усмехнулся и замахал своим отвратительным хвостом.

«Да, но в Аду нет справедливости. Для них или для твоего возлюбленного».

Вера нахмурилась и столкнула Горе с коня…

«Легенда об Арлекине»

— Вон там, — прошептал Элф. Он почти касался уха Годрика, и тот слышал его прерывистое дыхание. Элф боялся, хотя тщательно скрывал страх. — В том подвале на другой стороне улицы. Видишь?

— Да.

Это была вторая мастерская за ночь. И она была больше первой. Годрик уже освободил шесть девочек из сарая в дальнем конце грязного двора. Это было не так уж сложно, так как сарай охраняли всего два человека, один из которых был сильно пьян.

Теперь же Годрик и Элф лежали на крыше дома напротив подвала.

— Есть другой вход?

Элф уверенно замотал головой:

— Я не видал.

Годрик что-то проворчал. Разбойники выбрали для мастерской отличное место. Дверь подвала располагалась в некоем подобии узкого колодца — любого, кто вознамерится проникнуть внутрь, будет видно издалека. Поэтому если и проникать в подвал, то всем вместе.

Только Годрик никого не брал с собой, предпочитая действовать в одиночку.

Когда Годрик привел к Уинтеру шестерых дрожащих от страха девочек, тот начал настаивать, чтобы Годрик взял с собой больше людей. Однако Годрик не мог заставить себя довериться кому-либо. Не хотел раскрывать инкогнито. К тому же привык работать один. Ведь тогда приходится полагаться только на себя, а не рассчитывать на другого, возможно, не слишком надежного человека.

— Там всего два охранника. — Элф шептал так тихо, что Годрик с трудом разбирал слова.

Годрик посмотрел на мальчика и поразился изяществу его профиля. Что-то вновь всколыхнулось в дальних уголках его сознания. Что-то, что беспокоило его с самой первой встречи с Элфом.

Элф указал подбородком на подвал.

— Видишь? Один у двери и один у выхода на улицу.

— И еще один на крыше, — добавил Годрик.

Элф перевел взгляд на крышу соседнего дома.

— Зоркие у тебя глаза, мистер, — пробурчал он. — И что будешь делать? Ты ведь один.

— Позволь об этом побеспокоиться мне, — прошептал Годрик, вставая на четвереньки. — А ты оставайся здесь и не вмешивайся. Не хочу думать еще и твоей безопасности.

В глазах Элфа вспыхнул мятежный огонь, но Годрик лишь еще больше зауважал его за это.

Мальчишка еще раз посмотрел на охранников и кивнул:

— Тогда удачи.

Годрик улыбнулся:

— Спасибо.

С этими словами он бесшумно двинулся по крыше. Он удалялся от дома с подвалом, перепрыгивая с крыши на крышу. Он действовал очень осторожно и неторопливо. Ему потребовалось целых пятнадцать минут, чтобы сделать крюк и оказаться на крыше соседнего дома позади охранника. Оставалось действовать тихо и хитро. Убить охранника несложно: быстро схватить за волосы, запрокинуть голову и полоснуть лезвием меча по обнаженной шее. Проблема состояла в том, чтобы не дать ему издать ни звука перед смертью.

Охранник упал замертво в полной тишине. Уж Годрик-то знал, как это делается.