Планета супербарона Кетсинга - Виталий Заяц

Нагнулся к Вобейну, дыхание у того было мелкое, частое, дергающееся. Нащупал пульс. Не сразу – раньше ведь делал это на тренировках, привык к мощным толчкам. А тут дрожащие, неравномерные, да почти их и нет. Взглянул еще раз. Роскошные усы неуместно топорщились на мраморно-белом лице. Умирает. Еще один, не друг, нет, но заметный человек, вояка, тормоз, в конце концов. К горлу опять подступило, но на этот раз хотелось кричать. Вок выскочил во двор и, матерясь по-русски, полез на стену. Во все легкие обругал врагов, возившихся в отдалении. Не помогло, не отпустило. Что бы такое сделать? Сжечь бы их напалмом!

В голове встал блок. Блок против рационального и разумного. Жечь! Жечь, пока не останется один пепел! Архимед! Да, Архимед жег зеркалами!

– Солдат! – заорал Вок ни к кому не обращаясь. – Зеркала! Отбирайте, тащите сюда!

Услышали и исполнили. Может, диких криков испугались. На стену забрались все, кто стоял на ногах. С тем большим полуростовым зеркалом и парой поменьше. Остальные притащили совсем уж маленькие отполированные пластины. Помутнение не прошло.

– Ловите солнце, пускайте туда! – махнул в сторону самой ярко одетой группы ухунтов.

Те зашевелились, через пару минут от них отделились трое конных, поехали к крепости. Рядом послышался шепот «сдаемся».

– Мстим! – бросил, не оборачиваясь, Вок. – Лучники к бою!

Вражеских рыцарей встретили стрелы. Те остановили коней, не понеся урона, развернулись и убрались восвояси. Ишь, павлины, за ключами от крепости отправились. И за изъявлениями покорности от графа де ла Коста. А вот вам! В этот момент Вок чувствовал себя графом. На все сто процентов. Хоть и матерился в голос по-русски.

Опять услышал шепот, теперь за спиной, теперь слов не разобрал, но понял – не одобряют. Боятся, боятся, что ухунты отомстят. И что? Что вы сделаете графу де ла Коста! Предадите? Сбросите со стены? Мы, мол, хорошие, это все граф, вот вам его тушка. Ну и ладно, сам граф де ла Коста сдаваться не собирался.

Ухунты двинулись вперед примерно через час. Подошли на полтора выстрела и встали, на стену не полезли, в тамбур ворота рубить не набились. Будто надоело им в тесноте улочек тусоваться, а здесь какие-никакие и простор, и пространство. Ветерок дует, перелесок между горами виднеется, обопрись на копье, природой любуйся – благодать.

Вок так и стоял на стене, уставившись в никуда, пока не послышались возгласы. Вздохнул, оглянулся. Молодой лучник показывал рукой, рядом с ним в даль вглядывался Кунгх.

– Что видите? – вопросил у подчиненных пришедший в себя граф.

– Дерутся, – еще раз ткнул рукой лучник.

Дерутся? Разглядеть удалось только движение вдалеке, на другой стороне городка. Расстояние не огромное, но не равнина ведь, поди пойми, что там между стенами и камнями. Минут через десять неопределенность исчезла – что-то происходило, через полчаса происходящее продвинулось ближе, стали видны люди, иногда мелькало железо.

– Наши! – объявил тот же особо зоркий лучник.

И в этот момент движение ускорилось, ухунты отходили к крепости. По виду их было больше, чем наступавших, но в тесноте городка пользы это не приносило. Что будет, когда наши пройдут населенный пункт? Боевые порядки ухунтов – граф не знал, колонны это, манипулы или фаланги – строились между крепостью и городком. Готовые сражаться по-настоящему. В фильме благородный граф вывел бы дружину из цитадели, ударил бы в тыл неприятелю. Вок хмыкнул. На стену забрались все боеспособные – шесть лучников, пять копейщиков. Онтог и еще двое убиты, Вобейн умирает, еще раненые. Тоже умрут, наверное. Двое упали со стены наружу, в плену ли, мертвые ли – неизвестно. Половина оставшихся изрядно помята, в конце концов, они – санитарная команда. Этой дружине через завалы в тамбуре пробраться час понадобится.

– Все луки к бою! Все десять! – Вок ткнул пальцем в копейщиков. – Вы тоже стреляйте.

Умеют не умеют, а поучаствуют, невелика наука сверху вниз по толпе стрелы пускать.

На поле из города начали вываливаться пятящиеся ухунты. Хотя какое там поле, так, место чуть поровнее и пошире. Сначала появлялись только раненые, потом – просто вытесненные напирающими солдатами принца. Выглядели они устало и потрепанно. Или такими казались со стен крепости? Желаемое принималось за действительное? Но ведь отступали. И не ошибся с утра, когда подумал, что лагерь их вырос, – это принц погнал вражеские дружины из какой-то другой географической точки.

Еще минут пять, и последних из города вытолкали. Тех, кого не положили мечами, понятное дело. На открытом месте ухунты пытались перестроиться, группы – подразделения, а может, и части – смещались в стороны. Боялись флангового удара? Наверное. Получалось это у них не очень стройно, слишком мало пространства, слишком много народу на нем. Со стены видно было почти все. Жаль, не изобрели здесь пока ни радио, ни даже семафора какого-нибудь. Смотреть бы и передавать принцу, что отсюда видно. Вок тут же вспомнил, что он, собственно, шпион, и – вот оно – жалеет, что не может стать шпионом двойным. Ну и плевать – в драке не думаешь, кто ты вообще, в драке думаешь, кто ты сейчас, в эту минуту.

Теперь и отряд принца вышел на поле битвы. Распаленные, победоносные, но и уставшие. И их было мало, гораздо меньше, чем свежих, построившихся для боя ухунтов.

Как помочь? Не может граф де ла Коста остаться наблюдателем, графская честь не позволит, да и Вок тоже в стороне не останется – обещал же принцу быть за него. Ага, размечтался! Смотрел вниз и разве что зубами не скрежетал от бессилия. Здесь не фильм – показывают батальную сцену, и думаешь: «Вот как бы я сам!» Здесь реальность и «сам» совсем не игра воображения. Но никак. Ни поучаствовать, ни даже просто выйти из крепости.

Картина наблюдалась грандиозная – две армии, пусть небольшие, пусть вместе и двух тысяч не наберется – закрыли собой поле. Две массы различались без труда – формы не было, не придумали еще, но одежда, доспехи ухунтов выглядели чуть темнее, у принца, воинов его прибрежного княжества, светлее. Там, где шла граница цветов, мелькало оружие. Темная сторона – «темная сторона», ну прямо кинофильм – прогибалась, светлая наступала, давила.

Здорово, конечно, но почему? Как это у принца получалось? Вок сделал шаг к Кунгху, который опять стоял рядом с тем зорким молодым лучником. Напрямую не спросишь, граф на то и граф, чтобы в битвах лучше всех разбираться.

– Что видишь, самый глазастый?

– Наши ухунтов бьют…

Кунгх молчал, его ведь не спрашивали. Но Вок и так уже понял. Давка. Давка и толчея. Изрядно поколоченные, изрядно потрепанные ухунты оказались между наступающими и собственными свежими частями. Строй их разрушился еще в городке, каждый отбивался сам за себя. Свежие не могли пройти их, не нарушив боевой порядок. Места не хватало. Не поле это для целой армии, а так – воронка перед дорогой в горы. Какие там удары с флангов! Какой маневр! Принц вдавливал ухунтов в воронку через относительно безопасную подушку отступающих.