Волшебница по распределению - Валентина Алексеевна Савенко

со следами зубов обложку. Альбом был в таком же виде.

Я потрогала пальцами неровные огрызки страниц, оставшиеся у корешка тетради, и вздохнула. Ни листочка бумаги! Допустим, рисовать я могу и на чистой стороне старых набросков из чемоданов. Но как быть с письмами? Вряд ли приемные комиссии обрадуются, обнаружив на обороте моего заявления какого-нибудь грифона или мантикору.

Стоп… В кабинете Макс есть бумага. Даже помню, откуда она ее доставала, когда писала доверенность на одну драконью морду лица!

Затолкав в сумку обложки, конверты и справочник, я покосилась на тетрадь с конспектами Эн, что по-прежнему лежала на столике.

А вдруг…

Но чуда не случилось. Все страницы были исписаны аккуратным почерком. Сунув конспекты в сумку, я открыла дверь в башню, выглянула на лестницу. Свечи горели через одну, но их было вполне достаточно, чтобы спокойно спуститься.

Дорогу в кабинет Макс я примерно представляла: от башни сначала прямо, потом направо, потом налево и снова направо.

Но очень скоро я поняла, что коридоры замка слишком похожи друг на друга.

Глава 19

Остановившись посреди очередного коридора, я покрутила головой.

Ну что, у меня новая традиция: я опять заблудилась! Неудивительно. В такой-то темнотище. Или я уже все свечи украла, или на них тут экономят.

В полной тишине сбоку раздался тихий скрип…

Я присела, а потом проворно отпрыгнула в сторону, напряженно вглядываясь. Хотя зажмуриться и завизжать хотелось куда больше. Ниша… В стене чернела ниша, и в ее глубине едва заметно поблескивали доспехи рыцаря. А внутри них… что-то было!

И оно чуть слышно вздохнуло.

Волосы на затылке зашевелились и встали дыбом.

– Эй, кто там? – прошептала я. – А ну, выходи! А не то…

А что «не то»? Закричу? Не получится. В горле все пересохло. И голос куда-то пропал. Вместе со смелостью.

Забрало со скрежетом медленно поехало вверх, я попятилась. Сбоку от ниши внезапно вспыхнула свечка, забрало, щелкнув, распахнулось, и…

И на меня насмешливо уставились десять голов гидры.

– А я тебя искала! – радостно сообщила одна из них, пока остальные, отвернувшись, что-то высматривали в шлеме. – Поменяемся?

– Иза… – выдохнула я.

– Иза, – согласилась гидра.

И поползла хвостом наружу, цепляясь задними лапами за край забрала. Она явно пыталась что-то вытащить.

Рыцарь опасно покачнулся, заскрипел. Гидра дернула сильнее.

Я отпрыгнула в сторону, и рыцарь с грохотом рухнул. Сверкающие железки отскочили от него, раскатились по полу. Иза перекувырнулась вместе со шлемом, вывалилась из него и, сияя, как настоящий васильковый фонарь, потрясла моей туфлей:

– Меняемся?

Ловко оттащила ее обратно к рыцарю, нырнула в дыру, образовавшуюся на месте шлема. Через секунду наружу вылетел светло-серый мужской сапог, изжеванный до состояния решета, потом второй, пока еще съеденный лишь в верхней части голенища.

И из железного рыцарского нутра понеслось гулкое:

– Нехороший!

– Не видит ничего!

– Другим мешает!

– По закону он!

– Не друг он им!

– Друзья так не делают!

– Помогают!

– А этот следит!

– Даже грифона не слушает!

– Упертый колдун!

Ясно, сапоги Лорана. Да, любят его тут, в Скалистом… Макс дала по физиономии. Дамиан поселил в комнате, где камины вспыхивают без причины и коптят все вокруг, отправил в гости к нежити. А Иза слегка «подновила» ему гардероб. Настоящая семья, дружная. Хоть гидра и незваная квартирантка, но за своих все сапоги сжует.

Последней из недр рыцарских доспехов появилась моя вторая туфля. Взяв ее и первую в передние лапы, Иза уселась на хвост. Десять голов смотрели на меня, ожидая ответа.

– А на что меняемся? – заинтересованно спросила я.

Туфли не мешало бы вернуть. Они хоть и не новые, но вполне крепкие.

– На портреты!

– Меня нарисуй!

– И картинки!

– Из сумок!

– Красивые!

– Много у тебя!

– Все равно лежат!

– Немного возьму!

– Еще портретов хочу!

– Я красивая!

Головы зашипели друг на друга, потом левая крайняя перевела:

– Еще портретов нарисуй и дай выбрать картинки из чемоданов!

– Пара обуви одна, а желания два, – прищурилась я.

– Два желания, две туфли, – не согласилась левая крайняя.

Остальные закивали.

– Вот тебе две головы и нарисую, а не десять, – парировала я.

– Нет-нет, надо все десять, – хором сказали головы.

– Чего хочешь, шантажистка? – недовольно добавила правая крайняя.

– Будешь моей картой? – вкрадчиво сказала я.

Иза удивленно закрутила головами, разглядывая светящуюся шкуру. Убедившись, что на ней нет никаких рисунков, сердито заявила:

– Рисовать на себе не дам!

– Не надо рисовать, ты меня по замку води, а то я все время плутаю.

Десять голов задумчиво прикрыли глаза, потом хором выдали:

– Ладно.

И одна из них с подозрением спросила:

– А портреты?

– Портрет, – вспомнив прошлое наше совместное рисование, поправила я.

– Два портрета! – начала торговаться хитрая Иза.

– Хорошо, два. И никаких набросков, сразу рисую.

Иза недовольно прижала туфли к груди, потом кивнула. Негромко зазвучала знакомая музыка.

Странно. Почему гидра зовет меня, я же здесь? Додумать не успела.

Не выпуская обувь из цепких лапок, Иза вопросительно показала хвостом сначала в одну, потом в другую сторону.

– В кабинет Макс, – догадалась я.

Музыка полилась веселее. Иза засеменила по коридору, сияя фонариком и волоча мои туфли. Добежав до поворота, она внезапно остановилась, прикрыла глаза, склонила головы в кучку, сердито фыркнула. И музыка стихла.

А вот это уже интересно…

Такое чувство, что она не контролировала зов. То есть контролировала, когда вспоминала. А если забывала, то «пела». Обычная нечисть использует зов для поиска своей ведьмы или колдуна. Или таких, как я, чтобы попросить помощи. В остальное время зов «спит». У гидры же все наоборот: зов постоянно работает, и ей приходится помнить о нем и гасить.

Вот потому я и слышала ее не всегда. Хотя мне нравятся ее песни. И Дамиану они нравятся.

Я споткнулась на ровном месте: нравятся! Ему! Он же ловец! Ловец! А зов слышат только волшебники, те из сумеречных ведьм и колдунов, кто помогает…

Остановившись, я прислонилась к прохладной стене под тускло мерцающим канделябром. За всей беготней с поступлением, учебой и помощью нечисти я просто пропустила мимо ушей слова Дамиана.

Ему нравятся песни Изы. Он их слышит. А значит, слышит зов и другой нечисти. И каждый раз, когда я бросалась на помощь, он тоже слышал. И молчал. Кто он? Тоже волшебник? Или нет? Чего добивается? Зачем ему я? И самый бредовый вариант: вдруг все ловцы слышат зов нечисти?

– Рэйнар!

– Скоро буду. Фея куда-то делась, так что слушаю вместо нее наставления твоих домашних.

– Ловцы слышат зов нечисти? – выпалила я, чувствуя, как холодеет в груди от дурного предчувствия.

– Откуда такие мысли?