Александр Башлачёв: человек поющий - Лев Александрович Наумов

безумная истерика была». Фестиваль был действительно тяжелый, приехавшей уже звездной группе «Наутилус Помпилиус» кричали: «Может быть, пора заменить батарейки?!» Но реакция Александра была, по всей видимости, связана с тем, что он узнал о смерти своего университетского друга Евгения Пучкова, который выбросился из окна.

Будучи в Свердловске, Фирсов и Башлачёв случайно приняли участие в выступлении группы «Поп-Механика». Они встретились с Сергеем Курехиным, подготавливающим шоу. Тот предложил им поучаствовать в действе, обрадованный тем, что этим двоим не нужно будет объяснять, что следует делать. Во время выступления Фирсов переносил мешки с песком и кидал доски в зал, а Башлачёв в папахе вытаскивал на сцену козу.

Александр вернулся в Ленинград. Евгения Каменецкая, которая была знакома с Евгением Пучковым, но не знала, что с ним случилось, спросила, как там дела у Жени. Башлачёв ответил: «Не знаю, не видел, но думаю, что хорошо».

9 октября в рубрике «Дискуссионный клуб “Ритм”» газеты «Ленинградский университет» было опубликовано стихотворение Александра «Ржавая вода». Это единственная прижизненная публикация стихов Башлачёва в официальной прессе.

В ноябре в Ленинграде на улице Добролюбова состоялся один из последних квартирных концертов. На него, помимо прочих, пришли Егор Летов[276] и Яна Дягилева. Перед концертом они сидели у Фирсова, слушали только появившуюся группу «Ноль» и другую музыку. Вдруг позвонил Башлачёв. Они поговорили с Фирсовым, потом трубку взяла Яна и была огорчена тем, что Александр не проявил радости и заинтересованности во встрече. Вспоминает[277] Егор Летов: «Башлачёва она [Янка] боготворила всю жизнь, считала его высшим мерилом творчества. Они были знакомы, была какая-то духовная связь, и она считала всегда, что все, что она делала, — это принцип творчества Башлачёва. Фирсов — он в то время вроде как директором Башлачёва был — говорит: «Вот сейчас будет концерт Башлачёва, квартирник». Фирик сам потом признался, что это был очень плохой концерт... Башлачёв играл-играл, и, в некий момент, какая-то девчонка его попросила спеть какую-то песню. А он и говорит: «А ты спляши — тогда я спою»... Я шел [с концерта] с Янкой, а она идет молча такая, совершенно как опущенная. Я просто иду и сам себе говорю: «Господи! Мне в течение всего времени внушали, что это вот такой Человек, такая Личность, ангел, Гений! И тут такой неожиданный конфуз...» Приходим на вокзал, я продолжаю разоряться, причем достаточно громко, стою, чай хлебаю, через какое-то время смотрю через плечо — а он, оказывается, рядом стоит, через соседний столик, тоже чай пьет и явно слушает, стоит очень так напряженно...»

Александр провел некоторое время в Ленинграде и, уезжая в Череповец, забыл где-то свой рюкзак, в котором, помимо какой-то одежды и, возможно, чего-то еще, находились его Евангелие и большой старообрядческий крест.

С середины ноября до 15 декабря Башлачёв был в Череповце. Он хотел устроить в родном городе хоть один концерт крупнее квартирного, но так и не удалось найти помещение. По воспоминаниям Елены Башлачёвой, это был очень тяжелый визит. Александр был смурным и погруженным в себя. Она слишком поздно заметила, что, копаясь в ящиках, он уничтожил множество писем и своих фотографий. Он должен был уехать на несколько дней раньше. Билет был куплен, и семья думала, что он уехал. Однако впоследствии выяснилось, что Александр не пошел на вокзал, пропустил поезд, остался у школьных знакомых. Это был его последний приезд домой. Вспоминает Светлана Шульц: «Обычно, когда он приезжал, то обязательно приходил к нам, а тогда он даже не зашел. И когда уже прошло много времени, и я чувствую, что его долго нет, я ему единственный раз позвонила. Он взял трубку. Спрашиваю: «Ты что не приходишь?», — и тогда я почувствовала, что он был в тяжелом состоянии. Неудовольствие было у него в голосе, и апатия была. Мы тогда очень кратко поговорили, хотя за все годы ни разу не было, чтобы он что-то резко сказал». Рассказывает Сергей Смирнов: «Когда он в первый раз уезжал — его провожали, допустим, двадцать человек. Во второй — пятнадцать человек. В третий — двенадцать человек. Четвертые проводы — десять человек, семь человек, пять человек... Последние проводы я очень хорошо запомнил. Мы пришли, абсолютно трезвые, а проводница почему-то сказала: «Я его, если что, высажу, он пьяный». Абсолютно трезвый был! Ленка опаздывала на вокзал, бегом бежала. Так кто-то почему-то дернул стоп-кран [в результате отправление поезда задержали на двадцать минут]. Она только-только успела».

Александр приехал в Москву 16 декабря. В тот же день они вместе с Анастасией отправились в Тулу. Ее мама переезжала в новую квартиру, и они последний раз приехали в старую, жили в Настиной детской комнате.

Новый год Александр и Анастасия встречали в Москве у Андрея Дементьева. Анастасия вспоминает: «Саша там выпил, потому что начали отмечать еще до Нового года... Там не было пьянства. Такой дом, что его и быть не могло, просто стол, шампанское... Проводили старый год. Ровно в двенадцать часов ночи у него бокал в руках треснул, когда он чокнулся с кем-то. Он испугался. Прямо в руке откололся кусок, но он все равно выпил и даже немножко порезал лицо, переносицу».

1988

Около двух недель Александр и Анастасия жили в Москве у Владимира Мешкореза (ныне — отца Владимира), школьного товарища Константина Кинчева, в двухкомнатной квартире у станции метро «ВДНХ». Радостной новостью стало то, что Анастасия была беременна.

Она уехала домой в Тулу на каникулы, и Александр поехал к ней, уже в новую квартиру. Башлачёв был в таком состоянии, что общаться с ним было непросто. Марина Тимашева как-то сказала ему: «Саня, я не могу тебя слушать, потому что как послушаю, у меня такое в голове творится! Это просто ужас!» На что Александр ответил: «Представляешь, Марина, а у меня такое постоянно в голове творится».

Еще в 1987 году журналист Михаил Антонов писал в своей заметке[278]: «Фирма «Мелодия» основательно «задолжала» любителям самодеятельной гитарной песни за долгие годы неприятия этого жанра... Ждут своего часа рок-барды А. Башлачёв и Ю. Наумов, отмеченные нашими читателями в музыкальном параде-87». Александру в Тулу позвонил представитель «Мелодии» и предложил выпустить пластинку вместе с Юрием Наумовым (так называемый «сплит»: одну сторону записывает один, а другую — второй). Башлачёв отнекивался, хотя в интервью Джоанне Стингрей в ответ на вопрос: «Ты хотел бы стать официальным поэтом?» — отвечал: «Что значит стать официальным поэтом?.. Я был бы рад, если бы мои песни,