Александр Башлачёв: человек поющий - Лев Александрович Наумов

Олег: «Мы с Мишей Симоновым[279] договорились, что надо обязательно записать Башлачёва в студии. Ну сколько, в конце концов, можно тянуть? Время идет, а записи в основном квартирные, на подручных средствах. Миша говорит: «Давай недели через две. Мне еще надо достать то-то и то-то». Я Саше говорю: «Всё. Давай тебя запишем по-нормальному, в студии». «Давай. Но только в течение трех дней». Я говорю: «Не успеем за три дня. Надо еще чего-то достать. Давай недели через две». «Нет. Не могу. Только три дня. Извини». Я тогда очень удивился. Понятно было, что он не выпендривается, потому что он никогда не выпендривался. Это не было ему свойственно».

26 января Башлачёв дал концерт в Институте элементно-органических соединений Академии наук СССР на улице Вавилова, в котором работал Олег Коврига: «Они пришли в ИНЭОС с Настей и ее подругой Светой. Мы со Светой пили спирт. Настя, естественно, не пила, потому что была беременна. А Саша на нас смотрел, смотрел — и говорит: «Ладно, налейте и мне немножко водки». Поскольку все это происходило в химической лаборатории, я ему налил в маленькую мензурку, из которых мы там пили. Он ее в руку взял: «Это, случайно, не цианистый калий?» — спрашивает. «Нет». — «И пью я цианистый калий, и ем я цианистый кал...» После концерта, когда было выпито уже довольно много, Саша увидел восковую грушу, попробовал ее куснуть, но груша-то была ненастоящая, и он кинул ее куда-то, куда глаза глядят. Хорошо, что попал в вакуумную установку». Вспоминает Илья Смирнов: «Там угощали спиртом, но Башлачёв как раз был совершенно не склонен напиваться, ему и так было весело. [Когда мы ехали по домам] На “Ленинском проспекте” в вагон метро сел какой-то невероятный мужичок, гораздо более поддатый, чем все мы, вместе взятые, в тулупе, застегнутом не на те пуговицы, на которые положено, криво надетом треухе... И Башлачёв говорит: “Вот он, Батька-топорище”!»

Марина Тимашева рассказывает: «Потом он сказал, что хочет у меня играть еще один квартирный концерт. Но на следующий день я должна была рано утром улетать на самолете в командировку по своим театральным делам. Плюс он позвонил буквально за день, то есть было еще и трудно найти людей с деньгами, плюс я была смертельно простужена. Я ему говорю: «Давай я с кем-нибудь из ребят договорюсь не в моей квартире, но устроимся». И в первый раз в жизни он вдруг как-то странно и капризно сказал: «Нет, хочу у тебя!» Отказать ему я не могла». В результате 29 января дома у Марины состоялся один из последних концертов Башлачёва. Его записывал Маринин муж, Сергей Тимашев, и часть песен, исполненных тогда, издана на альбоме «Башлачёв VII» (треки 4–15). Марина продолжает: «Он начал, как водится, с более или менее ранних песен, улыбался, а потом я с кухни слышу, что он поет в такой последовательности: сначала «Когда мы вдвоем», потом, не останавливаясь, через гитарный перебор поет «Ванюшу» и дальше, без остановки, — «Посошок». И я понимаю, что эта последовательность песен мне не нравится, потому что в ней есть логика. То есть сначала человек пишет прощальное письмо кому-то, потом он рассказывает историю смерти, а потом поет про посошок, про отпевание, про загробную жизнь». На этом выступлении коду своей известнейшей песни «Время колокольчиков» Александр исполнил без слов «я люблю» и заменив «рок-н-ролл» на «свистопляс».

Александр не собирался в Ленинград, но Евгения Каменецкая решила менять свою квартиру, в которой он был прописан. При этом у нее украли сумку, где находились их паспорта. Башлачёву нужно было приехать для того, чтобы восстановить документ. Кроме того, пришло время забрать из «Камчатки» зарплату за несколько месяцев. Александр поехал 3 февраля.

В феврале Александр ходил в гости к Виктору Тихомирову. Виктор и Владимир Шинкарев написали сценарий фильма «Город», в котором была роль специально для Башлачёва. Виктор рассказывает: «Мы писали про него, это однозначно... Вот есть художник, который приходит, показывает свои картинки, но в принципе на него всем наплевать, у всех своего добра полно, и ему предстоит путь такого медленного продвижения. А есть люди, которым ничего не надо доказывать, они просто один раз появились, и все сразу же всё поняли. Сразу же сверкнул бриллиант — и всё, как Башлачёв». Вспоминает Владимир Шинкарев: «Он был очень смурным и маловменяемым. Как большой ребенок, пассивный такой. Помню, он стоит за спиной у Тихомирова, именно как ребенок, Тихомиров рисует что-то... Он в каком-то ступоре был. Отчего б не сыграть в фильме? Не думаю, чтобы он даже сценарий целиком прочел, только относящиеся к нему страницы». Виктор Тихомиров продолжает: «Сидел так, листал, вроде как внимательно читал [см. фото 38], но каких-то реакций не было. У нас же там много смешных мест, еще чего-то, но никаких реакций. Он так лучезарно улыбался, читал себе и читал дальше. Согласился сниматься, все нормально. Сказал, что нравится. Дальше стал песни петь, играя на моей гитаре». Тогда состоялся второй концерт Башлачёва у Виктора Тихомирова. На него пришли также Александр Флоренский[280] с женой, режиссер фильма «Город» Александр Бурцев и другие. Вспоминает Александр Флоренский: «Я ему сказал: «Мне кажется, что это очень хорошо». Он ответил: «Тебе я верю» [ударение на слово «тебе»]».

Казалось бы, Александр уже легко собирал большие аудитории. Была запланирована совместная запись с одним из ведущих отечественных гитаристов Сергеем Вороновым, работавшим в группе Стаса Намина[281] и выступавшим, в частности, с Питером Гэбриелом[282], Кенни Логгинсом[283], Литтл Стивеном[284], Лу Ридом[285], не говоря уже о его участии в «Лиге Блюза». Сергей приехал в Ленинград именно для работы с Башлачёвым, а попал на его похороны. Он вспоминает: «У нас была идея сделать нормальный альбом. Мы ориентировались, насколько я помню, на что-то вроде «Dire Straits», такая минорная музыка. Я думаю, получилось бы хорошо, но что уж сейчас говорить... Тогда еще не было мобильных телефонов. Я приехал к нашему общему другу Марику, который жил на Невском проспекте. Смотрю — все девушки в черном...»

Вспоминает Виктор Тихомиров: «В самом начале знакомства он был вполне нормальный парень, выражался лаконично, немногословный такой был, не болтун, но, по крайней мере, внятно и рассудительно говорил. А вот в конце уже невозможно даже было с ним договориться о встрече. Например, мы договариваемся, а он придет на час позже или не туда придет. Поведение странное, не говоря уже о