12 месяцев до алтаря - Ариель Бинкс

что они вместе спали. Но также она чувствовала себя очень глупо. Когда она встретила Джаспера, то была всего лишь неопытной девственницей, а он только что завершил последние из своих отношений, в которых был и секс втроем, и бог знает что еще.

Астрид, кажется, почувствовала, что ее подруга была на грани нервного срыва, и прикоснулась к ее руке, а Поппи не стала сопротивляться, уставившись на стол и пытаясь переварить всю полученную информацию.

– Не истери, ладно? Вот в том числе поэтому мы и не хотели тебе рассказывать.

Поппи сжала зубы и вырвала руку.

– У меня что, не было права знать? – спросила она. – Мой лучший друг и его жена, не говоря уже о моем женихе, все вместе были… Я даже не знаю… в отношениях?

Поппи была разъярена, в том числе из-за того, что алкоголь повлиял на ее способность разумно воспринимать информацию, но вообще-то она не понимала, почему ей стоит быть разумной. Она могла себе позволить ощущать себя преданной, разве нет?

– Вы все решили у меня за спиной, что мне это знать не нужно?

– Мы так не думали… – начала Астрид, но Поппи ее прервала.

– Вы вообще не думали! Если бы я знала об этом, то, возможно, никогда бы не стала встречаться с Джаспером! – кричала Поппи и отодвинулась от Астрид, будто даже находиться с ней рядом ей было больно.

– Вот именно! Ты бы не стала и упустила любовь всей своей жизни, – утверждала Астрид.

От этой фразы Поппи прорвало. Она знала, что Джаспер – не любовь всей ее жизни. Она закрыла лицо руками, пытаясь подавить рыдание, и встала. Поппи думала, что ничего не может быть больнее осознания, какую боль она причинила Бэку, но узнать, что она потеряла его из-за всей этой дряни, было еще хуже.

– Поппи, не плачь, – умоляла Астрид, пытаясь усадить подругу обратно на сиденье. – Мы никогда не хотели сделать тебе больно. Феликсу и мне не хотелось, чтобы Джаспер был один, и мы решили, что из вас выйдет хорошая пара.

– Нет! Ты чувствовала вину за то, что решила закончить отношения, поэтому свела Джаспера с кем-нибудь, чтобы не раскаиваться, что влюбилась в другого, – обвиняла ее Поппи, уставившись на стол, стоя рядом с ним и не садясь.

Она посмотрела на Астрид, а потом добавила:

– Ты повела себя эгоистично.

От этого обвинения глаза Астрид наполнились слезами, но затем она все же согласилась и кивнула.

– Мне жаль, Поппи.

Астрид не понимала, почему эта информация так ужасающе подействовала на Поппи. Не потому, что она была для Джаспера заменой. Нет, этот его страх остаться одному и потребность заполнить одиночество она понимала прекрасно. Она не могла ни злиться на Джаспера, ни расстраиваться из-за него. Они вдвоем были двумя сторонами одной медали, оба держались друг за друга, чтобы не остаться на обочине.

Самым удручающим в этом откровении было то, что если бы Поппи знала, что Джаспер был в отношениях с Астрид и Феликсом, она бы никогда не приняла решение с ним встречаться, не говоря уже о свадьбе. Девушка, встречавшаяся с Джаспером, просто хотела, чтобы ее кто-то любил и желал, а быть заменой другой девушке, которую кто-то выбрал, ей не хотелось. Теперь Поппи могла понять чувства Джаспера. Месяцами она понимала, что брак с Джаспером будет всего лишь заменой другим отношениям. Но Поппи бы никогда не была с Джаспером, знай она, что сама является не более чем чьей-то заменой. Она бы никогда не начала эти отношения.

И если бы не Джаспер, Поппи бы никогда не пришлось отрицать свои чувства к Бэку. Если опустить факт, что они могли никогда не встретиться, они, по крайней мере, были бы вольны любить друг друга. Она бы никогда не причинила ему боль или не стала бы отрицать свои чувства.

И хотя Поппи сама причинила много боли Бэку и Джасперу, это откровение заставило ее понять, сколько боли причинили ей. Феликс, ее лучший друг, лгал ей о том, как повстречался с Астрид, и зашел настолько далеко, что позволил Астрид свести ее с Джаспером, чтобы совесть его жены была чиста из-за того, что она влюбилась в другого. А Джаспер скрывал от нее, что встречался с Астрид десять лет, о его истории с Феликсом, и, вероятно, что сделал ей предложение только чтобы не быть одному. Он по-своему очень сильно ранил ее, потому что никогда не был с ней честен.

Из-за всего этого Поппи чувствовала себя так, словно у нее никого нет. Последние девять месяцев она так боялась, что ее влечение к Бэку приведет к тому, что все ее бросят. Она с таким трудом отрицала свои чувства, которые становились все сильнее, и пыталась поступать правильно, противостоять желаниям своего сердца. И все впустую.

Поппи была одна всю свою жизнь. Ее бросили родители, затем она попала в приемную семью, но они не любили ее настолько, чтобы даже подумать об удочерении.

Феликс был первым, кому она вообще была не безразлична. Она открыла ему свое сердце, рассказав о дне, когда мать оставила ее в парке, и она сидела на скамейке и ждала ее до темноты, когда кто-то все-таки вызвал полицию. Она рассказала ему о том, как один из ее приемных отцов не давал ей есть, пока она не сделает работу по дому, и часто она обходилась только школьными обедами – они были ее единственным пропитанием. Феликс знал о Поппи все, а столь важные факты – утаил от нее.

Все люди, которых она считала столь важными, потому что они были единственными, кто ее поддерживал, как оказалось, вовсе ее не поддерживали. Поппи отошла от стола, за которым все еще сидела Астрид, которая со слезами на глазах наблюдала, как ее подруга постепенно разрушается изнутри.

– Ты куда?

– Мне нужно уйти отсюда, – сказала ей Поппи. Она вырвалась из своих мыслей и поняла, что все это время плакала.

– Сядь. Ты слишком много выпила. – Астрид встала и подошла к ней.

– Нет! – Поппи отскочила еще дальше, ударившись о соседний стол спиной, а затем повернулась и бросилась прочь из бара. Она понятия не имела, куда направляется, и не могла далеко убежать в платье и на каблуках, поэтому вытянула руку, чтобы поймать такси.

Не успела она сесть сзади, как ее телефон, лежащий в клатче, начал звонить. Когда Поппи увидела, что это Астрид, то отклонила звонок и облокотилась на сиденье, закрыв глаза и позволив слезам катиться.

За последние месяцы она