12 месяцев до алтаря - Ариель Бинкс

совершила столько ошибок, но самой большой – возможно, за всю ее жизнь – была та, что она не призналась Бэку в своих чувствах. Но сегодня это изменится.

Когда такси остановилось у дома Бэка, Поппи быстро заплатила и выкарабкалась из машины. Тошнота и головокружение дали ей понять, как много она выпила. На трясущихся ногах Поппи взобралась по ступенькам к входу. Одной рукой она нажала на звонок, а другой начала стучать, полная намерения заставить Бэка выслушать ее на этот раз.

Дверь открылась быстро, и Поппи удивилась, увидев Лену. На секунду она испугалась, поскольку помнила, что их последний перед смертью Генри разговор не закончился ничем хорошим.

– Поппи! – с теплотой произнесла Лена. Это развеяло все страхи Поппи. Женщина провела ее через порог в холл.

– Бэк здесь? – спросила Поппи, когда Лена провела ее в гостиную и усадила на один из диванов.

– Думаю, он где-то здесь, – призналась Лена. Она села рядом с Поппи и по-матерински погладила ее по волосам. – Ты плакала?

Поппи уставилась на свои колени и кивнула. Ее телефон начал снова трезвонить – на сей раз это был Феликс. Поппи отклонила и этот звонок, потому что чувствовала себя преданной им. Так что пусть поварится в беспокойстве и чувстве вины. Может, навсегда. Как только Поппи сбросила этот звонок, последовал еще один – от Джаспера, и на этот раз она бросила телефон на пол и наступила прямо на него шпилькой.

Поппи подняла телефон, в шоке от собственной ярости, которая привела ее к подобному, и взглянула на Лену.

– Что произошло? – осторожно спросила Лена, смотря на Поппи с беспокойством.

В коридоре зазвучали шаги, и Поппи замерла, увидев, как из-за угла вышел Бэк и спросил:

– Что за шум?

Если по выражению его лица можно было о чем-то судить, он был шокирован увидеть Поппи на своем диване.

– Давайте я оставлю вас двоих, поговорите, – предложила Лена. Она похлопала Поппи по плечу, встала и вышла из комнаты.

Бэк все еще стоял в проходе, смотря на Поппи с ничего не выражающим видом, от чего она заерзала. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сказал, чтобы она знала, как реагировать. Он все еще сердится? Он все еще ее любит?

– Привет, – пропищала Поппи, отведя взгляд и переведя внимание на телефон в своих руках.

Молчание продолжалось. Но Поппи не нужно было смотреть, чтобы понять, что Бэк прошел в комнату. Она затаила дыхание, увидев его ноги. Он подошел к ней и встал около дивана.

– Что ты сделала?

Поппи подняла глаза. Бэк указал на телефон в ее руках.

– Я его разбила, – пробормотала Поппи, буравя телефон взглядом. Она была уверена, что починке он не подлежит, но, по крайней мере, звонки прекратились.

– Почему? – спросил Бэк, осторожно присев на диван как можно дальше от Поппи.

Поппи попыталась сморгнуть слезы, расстроенная, что Бэк не захотел сесть ближе, но была очень рада, что он больше на нее не кричит.

– Я не хотела говорить ни с Феликсом, ни с Астрид, ни с Джаспером.

– Что случилось? – тихо спросил Бэк, и Поппи была на грани того, чтобы разрыдаться – таким обеспокоенным был его голос.

Она ни на секунду не задумалась о том, что ему рассказать, – как только она открыла рот, слова полились из нее, будто если бы она все не расскажет, то умрет. Поппи рассказала Бэку о том, что узнала на девичнике, о том, какой дурой чувствовала себя из-за того, что ей манипулировали и лгали все те, кто, как она думала, о ней заботятся. Она рассказала ему о своем детстве, о маме и приемных семьях, и даже немного о пьяном Ункаре Платте. Она рассказала ему, как ей жаль, как она жалеет, что не ушла от Джаспера сразу же, как стала сомневаться, что он ей не подходит.

Поппи говорила и говорила, пока ее голос не охрип, а Бэк просто сидел и терпеливо слушал. Представляя ему историю всей своей жизни до текущего момента, Поппи рыдала. Когда наконец Поппи рассказала все и слова закончились, ее постигло чувство невероятной вины. Она понимала, что недостойна такого терпения, ей было стыдно быть здесь – как она вообще могла заявиться к нему домой, когда он был в трауре, и доставать его своими пьяными россказнями? Она сломала ему сердце и явно не заслуживала, чтобы он ее слушал. В конечном итоге она начала просто всхлипывая повторять:

– Прости, прости…

В какой-то момент Лена вошла в комнату и стала у порога, смотря на Поппи с выражением чего-то среднего между жалостью и сочувствием.

– Она немного перебрала, не так ли? – Лена понимала, что в комнате обсуждалось что-то глубоко интимное, но материнские инстинкты взяли верх. – Бэк, давай. Помоги мне уложить ее в постель.

Лена помогла Поппи снять туфли, а Бэк проводил ее наверх. Рыдания Поппи превратились во всхлипывания. За все это время он не произнес ни слова, и Поппи не могла понять, что он чувствует. Он будто был безразличен ко всей ситуации. Но Поппи знала его достаточно, чтобы понять, что он наверняка тщательно обдумывает все, что услышал. Это выражалось в подергивании его глаз, сжатой челюсти, в том, как приоткрывались его губы, будто бы он хотел что-то сказать. Поппи знала, что Бэку не все равно, но почему-то он не говорил.

Поппи хорошо знала дом Бэка и понимала, что он ведет ее в свою спальню. Как только они вошли, Поппи неловко застыла посреди комнаты, а Бэк, не говоря ни слова, пошел в гардеробную, затем вернулся с футболкой и протянул ее Поппи.

Поппи с благодарностью приняла футболку, каким-то чудом умудрилась выбраться из платья, а затем надела футболку через голову. Бэк поднял платье и повесил на вешалку. Поппи пришлось ущипнуть себя, чтобы не улыбнуться, потому что это было настолько по-риновски.

Повесив платье на дверь, Бэк указал на кровать.

– Можешь остаться здесь сегодня.

Поппи кивнула и протопала к кровати, подняла покрывало и залезла под него. Простыня и подушки пахли им, и Поппи начала расслабляться. И еще больше – когда Бэк подошел ближе и присел на край кровати, смотря на Поппи.

Один раз, затем – еще раз Бэк приподнимал руку, будто бы хотел коснуться Поппи, а она наконец вспомнила, зачем она сюда добиралась и что хотела сказать, хотя прошли часы, когда она все говорила и говорила.

– Бэк…

Его лицо смягчилось, он наконец протянул руку и погладил костяшками пальцев мягкую кожу ее щеки, отчего сердце Поппи часто забилось.

– Бэк, – попыталась