Трагедия русской церкви 1917-1953 гг. - Лев Регельсон

Церковная жизнь требовала развития учения о Церкви, и оно продолжает развиваться – двумя все более расходящимися путями, лишь один из которых – православен.

По-своему решает митрополит Сергий и вопрос об отношении к фундаментальному указу 1920 г., – как всегда, умело цепляясь за букву и полностью изгоняя реальное экклезиологическое содержание. В своем письме в Париж к митрополиту Евлогию от 15/28 октября 1930 г. он пишет:

«Свой административный разрыв с патриархией (так отныне стала называться сергиевская канцелярия. – Л.Р.) Ваше высокопреосвященство хотите обосновать на указе св. патриарха от ноября 1920 г. Но указ этот предусматривает, так сказать, физическую невозможность сношений с Церковным центром, у нас же с Вами, по Вашему собственному признанию, скорее только взаимное непонимание».

Митрополит Сергий, разумеется, обходит вопрос о том, что в указе имеется в виду реальный Церковный центр – таким центром мог бы быть поставленный собором первый епископ – митрополит Петр, но с ним действительно нет «физической» связи.

А митрополит Сергий?

Митрополит Сергий – центр экклезиологически фиктивный, и связь с ним ничего не решает.

Но митрополит Сергий уверен, что он и есть первый епископ, по крайней мере, «фактический»:

«Вы успокаиваете себя (по примеру Карловацкой группы), – продолжает он в письме к митрополиту Евлогию, – тем, что, порывая с теперешним Московским церковным центром, Вы будто бы не порываете с Русской церковью. Увы, это уже избитая «лесть» (самообман) всех, не желающих подчиниться неугодному им распоряжению патриархии и, в то же время, не имеющих смелости открыто учинить раскол (п.ч. они сознают отсутствие достаточных оснований)… Отказав в подчинении заместителю, Вы окажетесь ослушником и местоблюстителя и потому напрасно будете прикрываться возношением имени последнего, по примеру других раскольников».

Итак, митрополит Сергий упорно загоняет всех в ложную альтернативу: или беспрекословное подчинение его канцелярии, или «раскол». В 1931 г. выходит в свет 1-й номер журнала Московской патриархии, и первая статья в нем излагает окончательно сформировавшиеся взгляды митрополита Сергия на церковную власть. В основу всего построения кладется ложная интерпретация чрезвычайного соборного постановления о местоблюстительстве. Передачу власти местоблюстителю патриархом Тихоном митрополит Сергий объясняет так:

«Оставался единственный путь к сохранению этой власти: личным патриаршим распоряжением указать лицо, которое бы по смерти патриарха восприняло всю полноту патриаршей власти для передачи будущему патриарху… Он имел на то особое поручение от Собора 1917–1918 гг., предложившего ему такую передачу власти временному носителю в случае, когда не окажется в наличии собором уполномоченного учреждения».

Здесь опять двусмысленная формулировка: митрополит Сергий говорит как якобы об одном и том же – о чрезвычайном местоблюстителе, наделенном всей полнотой патриаршей власти, и о местоблюстителе обычном – старейшем по хиротонии члене Синода, имеющем очень ограниченные функции по созыву нового Поместного собора. Митрополит Сергий, безусловно, знает об этом различии, но делает вид, что не придает ему значения, рассчитывая при этом на неосведомленность читателей; либо надо предположить, что он кардинально переосмысливает соборные постановления.

Наконец, митрополит Сергий излагает свою печально знаменитую теорию о «двух первоиерархах».

«По документальным нашим данным, – пишет он, ссылаясь на распоряжение митрополита Петра о заместительстве, – заместитель облечен патриаршей властью в том же объеме, как и заменяемый им местоблюститель. Да и существом дела это требуется, иначе не было бы ответственного кормчего у церковного корабля, и тогда не было бы и цели кому бы то ни было передавать власть».

Здесь идея «единоначалия» выражена в предельно четкой формулировке. По поводу заявлений об ограниченности его прав, он указывает на отсутствие соответствующей оговорки в тексте распоряжения митрополита Петра и делает более важное замечание по существу:

«Такой оговорки в документе от 6 декабря нет, да и по существу дела ее не могло быть. Ведь у нас существует постановление патриарха и Синода от 5/18 мая и 7/20 ноября 1920 г. за № 362, по которому предоставлялось епархиальным архиереям вершить все дела (а не только текущие), когда прекратится административная связь епархии с центром. Какой же был бы смысл нагромождать лишнюю инстанцию – заместителя, если бы последний не мог ничего делать больше предоставленного каждому епархиальному архиерею».

Здесь происходит очевидное смешение понятий: митрополит Сергий сравнивает власть епископа в своей епархии, которую он уже имеет по сану, с властью первоиерарха над всеми другими епископами в Церкви – а это нечто совсем другое. Единственное, в чем прав митрополит Сергий: назначение митрополитом Петром заместителя на случай своего ареста было новшеством, не предусмотренным ни в одном из соборных и патриарших положений. После ареста митрополита Петра иерархи Русской церкви должны были переходить на самоуправление, как это было сделано после ареста патриарха Тихона.

Однако страх перед новыми расколами, создаваемыми по инициативе НКВД, вынудил русских епископов держаться за сохранение единоначалия любой ценой. Единственная роль, в которой в этих условиях мог выступать митрополит Сергий, – это быть уполномоченным митрополита Петра, сохраняющим неизменность курса церковной политики и состава иерархии до выяснения дела митрополита Петра. Но и в этом качестве он мог быть лишь добровольно признан епископатом или его частью, и никакие его распоряжения не могли иметь принудительной силы. Если митрополит Сергий считал такое заместительство бесполезным, то он должен был отказаться от него, призвав русских епископов к самостоятельному управлению.

Но митрополит Сергий развивает идею заместительства в прямо противоположном направлении. На опасность двоевластия, указанную митрополитом Кириллом, он отвечает решительным «отстранением» митрополита Петра от всякого фактического управления: теперь он формулирует это как общий принцип:

«За распоряжения своего заместителя местоблюститель ни в какой мере не может быть ответственным, и потому нельзя ожидать или требовать, чтобы местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки заместителя. Такое вмешательство повело бы только к еще большему расстройству церковных дел и к анархии, как и всякое двоевластие. Как самостоятельный правитель, заместитель сам и отвечает за свое правление перед Поместным собором».

Власть заместителя, согласно митрополиту Сергию, была ограничена только одним:

«Ушел местоблюститель от должности (за смертью, отказом и под.), в тот же момент прекращаются полномочия заместителя. Само собой понятно, что с возвращением местоблюстителя к управлению заместитель перестает управлять».

К 1931 г. формирование искусственного церковного центра, новой церковной структуры, во главе с митрополитом Сергием, было в основном завершено. Напомним главные этапы в становлении этой структуры: провозглашение солидарности с духом революции; «легализация»; изменение состава епископата; теория первосвятительской власти; учреждение собственного печатного органа. К этому надо добавить еще один важнейший аспект деятельности нового церковного центра: лжесвидетельство об отсутствии гонений на Церковь – еще одна «плата» за легализацию.