Злые ветры Запада - Дмитрий Манасыпов

Они узнали немного. Но и сказанного оказалось достаточно. Несколько новых имен, брошенных ведьмой, ничего не сказали Дуайту. Марк же выругался. Витиевато и очень грязно. Крысы-предатели врылись в Анклавы очень глубоко. И в саму Новую Церковь тоже.

Впереди ждала дорога. Оставшиеся десятки миль до хреновой базы под песками и скалами Мохаве. И Дуайт уже нисколько не сомневался, как кончится их дерьмовая экспедиция. Радоваться не выходило. Хотя… с Изабель он окажется теперь до самого конца. И никак иначе.

После смерти ведьма не стала страшной, не покрылась бородавками или волосами от ушей до пяток. И у нее не отрос хвост. Красивая мертвая и совсем молодая женщина. Вставшая на сторону, выбранную по велению ее собственного сердца. Она оказалась храброй и держалась долго. А упрекнуть ее в предательстве Дуайт не смог бы совсем. И даже не смог представить, что и как быстро сказал бы он сам.

Пламя ревело внутри печи. Бесновалось, пожирая совсем недавно бывшее упругим живое тело. Никакой жалости или желания оказать последние почести несдавшемуся врагу. Глупости. Здесь шла война, и в этой войне сторона Дуайта проигрывала. А выигрышем было само существование. Из-за чего испытывать жалость? Из-за красивых глаз дикого разреза или слов, несущих правду? Да, правду. Только правда у каждого своя. Тут ведьма была права полностью.

До «Ориона» они добрались без проблем. Хотя и в масках.

Antem (The Unforgieven-IV)

Жизнь у Хавьера складывалась хорошо. Ну, для всего происходящего вокруг, в смысле. Как так получилось, что тому виною, но в его родной деревушке, на самой границе с последними тремя штатами КША, Бойня ощущалась слабо.

Хотя, кто знает, может, дело в том, как ее, саму жизнь, принимать. Семья Хавьера Мартинеса принимала ее как есть. Что в ней было до Бойни, что семья потеряла? Уж точно не столько, сколько утратили el gringos.

Дом семьи Мартинес стоял на своей земле последние сто с небольшим лет. Кто-то что-то пристраивал, кто-то что-то убирал. Даже клозет со смывом в их семье остался после Бойни. Когда воды хватало в баке. Но в основном все пользовались вновь выкопанной выгребной ямой и аккуратной крепкой будкой из досок, сколоченной поверх нее. Ну, да, пришлось окружить дом высокой стеной с проволокой поверху. Хотя для начала деревня, скинувшись всем, и, самое главное, рабочими руками, обновила полуразрушенные стены вокруг нее. Превратили ее в небольшую крепостцу.

Да, сеять и собирать теперь приходилось осторожнее, выставляя дозоры и отправляя на сбор всех, включая женщин и стариков. Но никто не жаловался. Вся большая семья прекрасно понимала – их товару место есть всегда, в любые времена и при любых потрясениях. Семья Мартинес никогда не занималась кокаином. Коньком семьи всегда была el cannabis. Спокойная и ровная, успокаивающая и умиротворяющая, собранная, высушенная, расфасованная. Запасов пакетов семье хватило на много лет от начала Бойни.

Было ли скучно жить именно так? Хавьер не жаловался. Другой жизни он не знал.

Было ли плохо их занятие? Этим жили с добрый десяток поколений. И баста.

С утра, как и его соседи с ферм или других деревенек, выращивающих маис, картофель, кукурузу, фасоль, бобы, лук и перец, пасущих коз или буйволов, Хавьер радостно улыбался солнцу. Эта добрая, золотая и теплая лепешка-tortilla грела и светила всем им одинаково. И семье Эрнандес, чья говядина славилась на всю провинцию, и семье Родригес или Гарсиа, чье зерно расходилось по округе десятками бушелей, и даже маленькой, но очень сильной семье Круз, охраняющей границы провинции и ничем другим не занимающейся.

Полновесные серебряные «орлы» для всех одинаково хороши в своем блеске, тяжести и стоимости. И благородно-тусклые кругляши, привозимые старшими Мартинесами из Тихуаны, из Остина, из Джексонвилля, из Форт-Кросса, радовали все семьи округи. Семья Эрнандес, привозя на ледник туши, колбасы и потроха, а в кладовые кожи, сапоги и куртки, совершенно не противилась деньгам. Семьи Родригес и Гарсиа, разгружая повозки, полные мешков муки, брали, не смущаясь, деньги, полученные от торговли «бес-травой». Ну, а семья Круз, делая ежемесячный объезд всех охраняемых ranchieros и прочих, всегда с улыбкой принимала увесистые замшевые мешочки, набитые «орлами».

Хавьер, тогда еще совсем маленький, круглый, взъерошенный, с густыми черными бровями, соскакивал с деревянной кровати, накрытой тюфячком, плотно шуршащим листьями маиса, бежал наперегонки с тремя братьями и двумя сестрами умываться к колодцу. Родственников в los coral проживало много, до пятого-седьмого колена.

Вода из колодца, выложенного гладкими белыми камнями, холодила зубы, заставляла фыркать и подпрыгивать, ежиться. Золотистая лепешка на голубом небе смеялась с детьми, согревая замерзших. Двое молодых дядей Хавьера, Диего и Педро, знай себе окатывали племянников и племянниц, закаляя по какой-то хитрой системе. Madron Луиза, всегда стоявшая на крыльце своего дома, улыбалась, хмуря брови, тонко выщипанные по моде.

Гребень стены, где ходили вооруженные взрослые, ронял все удлинявшуюся тень. С общей кухни несло ветром вкусные запахи бобов с мясом и густым соусом, свежих лепешек, густо сваренного кофе, зелени и пряностей. Хавьер, всегда любивший вкусно и много поесть, всю оставшуюся жизнь расплывался, как довольный кот, вспоминая детские утренние часы.

Основной доход семья получала не с нескольких полей, сплошь засеянных дешевыми сортами. Нет. Главными благодетелями Мартинесов, пережив Бойню, стали несколько приземистых и длинных пластиковых коробов. Там, в парилке и духоте, вызревали лучшие кусты, благородно-зеленые, осыпанные соцветиями. Там Хавьер провел много детских часов, обучаясь у старого Роберто. Но тянуло его к другому.

Каждый приезд мужчин, хотя частенько и женщин, семьи Круз становился для него маленьким праздником. Madron Луиза, видевшая все и вся за своим черно-красным веером, хмурилась и приходила вечером к родителям Хавьера. Случалось, его даже пороли. Но каждый раз, заведомо узнавая о дне и часе их приезда, Хавьер обязательно оказывался где-то рядом.

Конечно, сама семья всегда могла постоять за себя. Частенько во время дальних отлучек мужчин, продававших и доставлявших выручку с проданного, тем приходилось стрелять, резать, убивать всем, что попадало под руку. Оружейная комната Мартинес вызывала зависть у всех вокруг, как и отвага мужчин. Только не у семьи Круз.

Семья Хавьера владела несколькими тяжелыми трехосными фургонами. Броня, местами державшаяся не на сварке, а на клепках. Круглые черепахи башенок на спине каждого смотрели в мир хитрым прищуром пулеметов «браунинга». На таких усачи с красными платками на крепких шеях выезжали по делам торговли. Старые машины, каждый раз после поездки встававшие в большой ангар старика Санчеса и его сыновей на ремонт.

Семья Круз имела разную технику. Но группы, охранявшие провинцию, всегда собирались одинаково. Тройка квадроциклов, бронированный грузовик, высокий, большой. И броневик-вездеход. Никаких клепок, никакой плохо подогнанной броневой плиты. Оружия одной группы вполне хватило бы на всю семью Мартинес. Но главным богатством семьи были ее бойцы. Мужчины и женщины, одинаково подтянутые, умелые, скрывающие лица за клетчатыми плотными платками и очками-масками на половину лица. В абсолютно одинаковой форме, увешанные с ног до головы оружием, стоившим столько же, сколько все оружие Мартинесов. И Хавьер очень хотел стать таким же.