Когда цветут эдельвейсы - Владимир Топилин

— Что, опять сегодня в гору на лыжах поднималась? — с хитрой улыбкой, искоса посматривая, спросила Рита.

— Да, размялась немного, по лыжне прокатилась, — равнодушно ответила Валя.

— Чего только ты в этом Тарзане нашла? Оглянись, Валюха, детство кончилось! Сколько можно в игрушки играть? — перешла в наступление подруга. — Вокруг столько парней интересных. А Сашка даже двух слов связать не может...

— Почему ты думаешь, что я на лыжах хожу из-за Саши? — покраснела до кончиков ушей Валя. — Я и не думаю... вот ещё... сильно надо... просто так я...

— Вот уж «просто так», — не успокаивалась Рита. — Знаю я, как он записки тебе в восьмом классе писал: «Любовь, морковь, картошка, плошка...» А сам всё в тайгу смотрит. Ну какой с него парень? Так и засохнешь одна, — с иронией, покачивая головой продолжала Рита, — возле окошка ожидаючи. Детишек народишь ему кучу. А он иногда будет приходить дымом да потом пропахший. Так и не увидишь жизни.

Валя молчит, не знает, что ответить. Подруга победила её уже в первом раунде. Правда, что Саша ей писал записки, признавался в любви, но это было наивно, несерьёзно. Теперь всё по-другому. О нём она думает редко. Может, только тогда, когда случайно увидит. Её мысли о другом. Об этом Рите пока знать не обязательно.

— Вот ещё выдумала! — наконец-то нашла что ответить Валя. — Нужен он мне, этот Сашка! Я в последний раз видела его четыре месяца назад. Пусть он там хоть жить останется, в своей тайге. Всё одно — таким всю жизнь будет: ни рыба, ни мясо...

Сказала и притихла. Вдруг показалось Вале, что слова её пахнут предательством. Всё же, кем бы ни был Саша: другом детства, или просто соседом — парень он неплохой. Кто виноват, что у него так складывается судьба? Где гарантия, что завтра не займешь его место? Юноша всегда относился к ней с добром, никогда не сказал плохого слова в её адрес. Может, он её любит. Хоть у девушки в настоящее время и холодное отношение к нему — это не повод для отрицательных слов в адрес того, с кем когда-то ходила в лес за ягодой, а он тем временем украдкой подсыпал малину в ее ведёрко.

Рита рада, что соседка поддержала её. Она довольно посмотрела и заговорила уверенно:

— В этой жизни, подруженька, всё зависит от того, какой выбор ты сделаешь в молодости, я точно знаю. Выйдешь замуж за богатого — будешь жить хорошо, в достатке, а если за рохлю, то кроме телогрейки ничего не увидишь. Вон, посмотри на Лёшку Авдеева: всегда одет с иголочки, сигареты дорогие курит, в кармане на мелкие расходы меньше сотни не бывает. С таким быть рядом не стыдно. А что с этих вон? — впереди из-за поворота показались два мужика, идущих им навстречу, так что Рите пришлось немного понизить голос. — Сходят в тайгу, что принесут — всё пропивают. Видите ли, у них нервное перенапряжение, после трудной работы и одиночества душа праздника требует! А я так думаю, им просто пить надо... — подвела итог Рита и, приблизившись, шепнула подруге в ухо: — Кто в тайгу ходит — все алкаши!

Валя узнала впереди идущих. Толька Лузгачев и Витька Косых были навеселе. По всей вероятности, разбив «волчье одиночество» изрядной порцией водки, приятели шли в направлении своего дома. У каждого бугрились карманы. В руках пакеты с продуктами. Было видно, что оба гили из магазина. Валя вспомнила, что сегодня она и бабушка видели Надю, Толькину супругу. А та рассказала, что её суженый вернулся из леса. Наверно, в этот раз в руках Толика и Витьки оказалась удача, которую они хотели как можно быстрее обмыть. Иначе как можно объяснить факт, что, не побрившись, в охотничьей одежде, на которой отпечатались бурые пятна, приятели вышли в посёлок?

Толик приветственно заулыбался жёлтыми от постоянного курения зубами, раскинув руки, шутливо пытаясь поймать подруг в объятия, пошёл навстречу:

— Ах, кого я вижу! Девчонки-красавицы! Какие же вы хорошенькие! И когда только успели вырасти? Вы мои милые, пойдёмте с нами! Мы вас подарками завалим! Вином хорошим напоим!

— Вот ещё шо! Это у тебя-то, Лузгач, подарки? — проскальзывая под его рукой, иронично возмутилась Рита. — Мясо маралятина да рыбу харюзятина? На тайге далеко не уедешь, мы себе с машиной найдём! Подаришь один банан, а грязными руками будешь лапать всю ночь. А насчёт хорошего вина: залей своей Надюхе шмурдяк. Мы спирт-технарь не пьём, нам «Амаретто» подавай! А на ликёр у тебя денег не хватит... — И, увлекая Валю за руку, удаляясь, добавила: — Так шо, милые, да не твои! Подбери свои штаны!

Подруги засмеялись. Вместе с ними Витька Косой:

— Что, умыли? Пошли домой, сегодня это не наш товар. Но придёт наше время. Сами прибегут...

Лузгач ещё что-то кричал вслед девчатам, пытаясь оправдать себя, обещал расстелить перед Ритой соболий ковёр, но те уже не слышали его.

Когда они прошли некоторое расстояние, Валя не удержалась, спросила Риту:

— А насчёт маралятины, ты что, его просто «ужалила» или...?

— Нет, это правда. Сегодня к нам Надюха прибегала. Пока мать бутылку наливала, та по секрету похвалилась, что Толик мяса принёс большую котомку. И ещё принесет столько, сколько душе угодно...

Мать Риты Марию Ивановну знают все жители посёлка Нижний Склад. Не потому, что она передовик производства или начальник цеха лесопиломатериалов. Мария Ивановна из-под полы продаёт технический спирт. Для «лечебных» целей. Соответственно, к её дому не зарастает народная тропа, «технарь» в полцены гораздо выгоднее. Бутылка водки в магазине стоит дороже в два раза, в добавление к этому, магазин работает только до семи часов вечера, а качество товара там оставляет желать лучшего. А к Машкелейке можно прийти даже в половине пятого утра — проснётся, продаст заветную бутылку, не задумываясь (в каждом бизнесе есть свои издержки). Про то, что в шмурдяке есть синильные присадки, фенил фтолиол, денатурат, ацетон, знают все покупатели, периодически поминающие своих усопших собутыльников.

Никто не думает, что завтра может сам сыграть в деревянную домовину, остаться слепым, глухим или парализованным. Тяга русского человека к горячительной жидкости сильнее. «Подвинься, разум, прими, душа! Бодяга льется не спеша!» Так говорят те, кто переступил на границу алкоголизма, оправдывая своё состояние безысходностью настоящего положения, обвиняя всех вокруг, в то же время не допуская мысли о собственной слабости и деградации.

Марию Ивановну при встрече называют уважительно, на «вы»: вдруг не нальёт шмурдяк в долг или не откроет ночью ворота. За глаза говорят «барыга», «торгашка», «баба с косой» и просто «Машкалейка». Она, конечно, догадывается о таком отношении к ней, понимает, что, наживаясь, медленно травит своих покупателей. Однако старается относиться к этому равнодушно, оправдывая деяние: «У нас в посёлке через дом спиртом торгуют!», «Не хочешь, не бери, я не навяливаю!», «Мне дочку растить, кормить, одевать надо!» У неё свой принцип, которым она руководствуется: если не я, то кто-то другой. А что на Машкулейку иногда налагают штраф за незаконную торговлю в размере одной тысячи рублей — это как пыль для моряков. Штраф «баба с косой» отрабатывает за две ночи. Постоянные покупатели, «гонцы» знают дорогу с закрытыми глазами. А если скинуть цену за товар на несколько рублей, железные ворота можно не закрывать на засов: ходите, люди добрые, травите себя за свои деньги! Шмурдяка на всех хватит! Стоит только позвонить, спиртовозы привезут столько бодяги, что хватит захлебнуться всей Сибири. Врагу пули и динамит тратить не придется: и так уже пол-России на кладбище унесли.