Рерик - сокол русов - Виталий Гладкий

Людей на берегу было не счесть. О прибытии войска сообщил глазастый страж на вышке, и Руяр поторопился надеть свои лучшие одежды. Никто не знал, как все обошлось, поэтому женщины, встречающие своих отцов, мужей и братьев, не знали, плакать и причитать по убиенным воям или кричать «исполать». По этой причине толпа на берегу была молчалива, а разговоры велись вполголоса.

Но вот Добран развернул клиновидное красное полотнище с вышитым на нем золотой нитью соколом, падающим на добычу, и тремя косицами – стяг Рерика – и все стало ясно. Победа!

– Исполать!!! Исполать!!! – завопили люди на разные голоса.

Казалось, что от этих криков дрогнула земля, и волны с большей силой начали бить о борта лодий. «Волки» и вои на других кораблях орали что-то в ответ, лишь Рерик был мрачен и молчалив. Его снедала тревога и дурные предчувствия.

– Много ли наших воев полегло? – спросил Руяр, когда Рерик доложил ему об успехе похода.

– Ни одного, хакан! – ответил Рерик. – Всего около трех десятков раненых, да и те уже на пути к выздоровлению.

– Невероятно! – воскликнул Руяр, глядя на лодьи, нагруженные сокровищами Византии. – Честь и слава воеводе Рерику! – громыхнул он своим басищем.

Окружавшие его старейшины, волхвы и другие знатные люди Русии поддержали клич хакана. Их глаза горели жадностью, ведь и они претендовали на часть воинской добычи. А она была и впрямь знатной: золотые и серебряные изделия со всего подлунного мира, самоцветы, дорогие ткани, меха, ценное оружие и доспехи, бочки с вином ромеев, которому на рынках не могли составить цены, наконец, пленники – за них арабы давали большие деньги.

Рерику было не до славословий. Несколько поодаль он заметил сына хакана, Ингваря. Тот почему-то не торопился приветствовать побратима, стоял, потупившись. Первый восторг прошел, знатные русы направились к лодьям, где началась выгрузка сокровищ, – пропустить такое захватывающее зрелище они просто не могли, – и Рерик быстрым шагом направился к Ингварю.

Они обнялись, а затем Рерик спросил, тая тревогу:

– Ты почему такой кислый? Что-то стряслось?

– Да. Рогнеда…

Рерика словно кто-то ударил ножом в сердце. Он даже задохнулся от предчувствия непоправимой беды. Гюзель! Неужели?..

Оттолкнув Ингваря, который хотел что-то объяснить, Рерик со всех ног бросился к своему шатру. Хакан обещал после похода построить Рерику большой просторный дом на общинные деньги, а до тех пор Гюзель и ее нянька расположились в шатре. Для девушки в этом не было ничего необычного; в таких временных жилищах проживали многие хазары, отправляясь летом на свои земли.

Возле шатра, по обе стороны от входа, висели на шестах белые полотнища – знак того, что внутри поселилась Морена, богиня смерти. Рерик рванул полог и ворвался в шатер. Там было чисто прибрано, – так чисто, что глаз резало, – а в дальнем конце на горе подушек сидела матрона – нянька Гюзели. Ее звали Аминат. Она казалась неживой. Аминат была совершенно неподвижна и бела лицом, как мраморная статуя ромеев.

– Где Гюзель? – глухо спросил Рерик, хотя понимал, что вопрос звучит глупо. Чтобы удержаться на ногах, он схватился за резной шест, который поддерживал свод шатра.

Какое-то время Аминат молчала. Наверное, до нее еще не дошло, что в жилище возвратился хозяин. Но вот она шевельнулась, в ее мертвых глазах блеснула живая искорка, и она коротко ответила:

– Ее забрал Бюрт.

Бюрт! Бог скорой смерти у тюрок! Но как, почему?!

– Как это случилось?! – вскричал Рерик.

– Говори тише… – Аминат поморщилась. – Не смущай дух моей ненаглядной резвушки. Она еще здесь. Я с ней мысленно беседую.

– Я спрашиваю, почему умерла Гюзель?!

– Ее настигла божья кара. Она изменила вере отцов, – ответила Аминат и снова застыла, словно каменное изваяние.

Поняв, что от нее больше ничего не добиться, Рерик выскочил наружу. Там его ждал Ингварь.

– Третьего дня все это случилось, – глухим голосом сказал сын хакана, не дожидаясь расспросов Рерика. – Большая змея заползла в шатер… знахари ничем не могли помочь.

– Змея?! Но как это возможно? Ведь шатер окружен арканом из конских волос. Ни одна змея не может его преодолеть!

На островах, где располагалась Русия, было много разных гадов. Но знахари русов научились лечить укусы пресмыкающихся, и от змеиного яда погибали очень немногие, в основном малые дети. Или путники, которые находились далеко от городов и селений.

– А эта смогла, – ответил Ингварь. – Волхвы сказали, что эта змея – божье наказание. Такого гада в наших краях никто не видел. Говорили, будто такие змеи водятся в пустынях. Но как она попала на остров? Похоже, кто-то специально привез ядовитого гада и подбросил в шатер Рерика.

Но кто это сделал? Рерик оглянулся по сторонам, но Хельги не увидел. Чтобы она не пришла на пристань встречать воинов с похода… Нет, это невозможно! Интересно, какая причина заставила ее таиться? Похоже, нечистая совесть…

Руяр скрипнул зубами.

– Убью!.. – прохрипел он изменившимся голосом и мысленно добавил: «…сучку!»

– Кого? – спросил удивленный Ингварь.

– Где сейчас тело Гюзели? – вместо ответа поинтересовался Рерик.

– Как обычно – в земле.

Рерик с пониманием кивнул. По древней традиции после смерти тело ушедшего в Навь должно быть погребено в землю, где оно может находиться несколько дней, пока идут основные приготовления к церемонии его проводов в иной мир. В назначенный день тело откапывают и переносят на место, где будет происходить сожжение.

Круто развернувшись, Рерик быстрым шагом направился на конюшню. Конюх Язы не стал балаболить, как обычно. Он лишь печально сказал, украдкой вытирая повлажневшие глаза и сокрушенно кивая лохматой башкой:

– Тиван… Ай, Тиван…

И пошел за Боро. Мудрый Язы понял замысел Рерика.

Рерик сразу поднял коня с места в галоп. Он мчался, не выбирая дороги, так, что ветер свистел в ушах. Ужасная весть лишила его рассудка. Когда Рерик оказался на лесной дороге, дикий вопль полянина, в котором смешались и горе, и безысходность, и ярость, и легкое безумие, распугал всю лесную живность. Он кричал, а из его глаз лились крупные слезы…

Обычно простых людей и женщин русы просто сжигали, положив на высокую поленницу из сухих дров. Только выдающихся воев и представителей знати (в том числе и хакана) отправляли в мир иной в их собственной лодье. Рерик настоял, чтобы Гюзель-Рогнеду сожгли в его корабле, в который он вложил много своего труда. Перечить ему постеснялись даже древние старцы, хотя тем самым он несколько нарушал древний обычай. Но что было не положено простому, пусть и заслуженному, мужу, то прощалось удачливому воеводе. Рерик оставил в лодье всю свою часть воинской добычи и приказал поставить там подаренный Руяром шатер.